Воспитание и обучение в Древнерусском государстве ХI-XV вв

Находка грамоты №3 дала археологам первое древнерусское письмо

шестисотлетней давности: Поклон от Грихша к Есифу. Прислав Онанья. молви...

Яз ему отвечал: На реки ми Есиф варити перевары ни на кого. Он прислал к

Федосьи : вари ты пив, седишь на безатьщине, не варишь жито (Янин, 1975).

Грамота оборвана. У нее нет конца, и из первой строки вырван большой

кусок. Но взаимоотношения участников запечатленного в ней события понятны.

Есиф, которому послана грамота, - господин, феодал, землевладелец.

Грихша, автор письма, - приказчик Есифа. Федосья - зависимая от Есифа

крестьянка, она сидит на безатьщине, то есть пользуется каким-то выморочным

участком земли, прежний владелец которого обязан был варить пиво в пользу

Онаньи.

Онанья потребовал у Грихши, а затем и у самой Федосьи. чтобы она

варила для него пиво. Однако времена перемешались. Выморочный участок

оказался в руках Есифа, который поместил на него Федосью. На этот участок

распространилось исключительное право Есифа взимать доходы в свою пользу -

иммунитет нового владельца, отрицающий права любых других лиц на

вмешательство в его владения. Вслушайтесь в текст грамоты - и вы услышите

живой разговор, звучавший шесть веков тому назад. Грихша в своем письме

цитирует и Онанью, и самого себя, не утруждаясь переводом прямой речи в

косвенную.

Еще одна разновидность берестяных надписей из находок 1951 года -

грамота №10. Это не письмо, не деловая записка, а ободок небольшого

берестяного туеса. По ободку нацарапано: Есть град между небом и землею. а

к ному еде посол без пути, сам ним, везе грамоту непсану (Янин, 1975).

Загадка. Вот она в переводе: Есть город между небом и землей, а к нему

едет посол без пути, сам немой, везет грамоту неписаную. Эту загадку

загадывали еще в прошлом веке, да и в начале нынешнего, когда библейские

легенды были общеизвестны. Город между небом и землей - это ковчег, в

котором Ной спасался во время потопа. Немой посол - голубь, посланный

узнать, не показалась ли земля. А грамота неписаная - масличная ветвь,

которую голубь несет в клюве как знак, что земля близка.

В следующей экспедиции главным видом берестяной грамоты, по-прежнему,

остается частное письмо. Но в дополнение к уже известным разновидностям

записей - еще несколько. Вот хозяйственное письмо приказчика своему

господину: Поклон от Михаили к осподину Тимофию. Земля готова, надобе

семяна. Пришли, осподине, целовек спроста, а мы смием имать ржи без твоего

слова (Янин, 1975).

Л.В. Черепнин привел много свидетельств того, что в средние века

семена для посева находились под особым контролем владельца земли. Ведь от

их сохранности и правильного распределения зависели урожай и главные доходы

владельца. Без специального распоряжения феодала даже приказчик не рисковал

поступить по своему усмотрению. Пришли это распоряжения поскорее, - просит

Михаил Тимофея, - Земля уже вспахана.

Вот духовное завещание: Во имя отца и сына и святого духа. А аз раб

божии Михаиль, отхождя живота сего, пишю рукопсание при своем животе, что

ми Кобилькеи 2 рубля ведати (Янин, 1975).

Вот начало закладной грамоты: Се соцетеся Бобр с Семёном на полотерея

рубля на 3 годы полоцветертынатуя гриви, а рубл... - Сошлись Бобр и Семён

на два с половиной рубля на 3 года 13 с половиной гривен, а рубль (Янин,

1975).

Вот берестяной ярлык, привязывающийся, вероятно, к каким-то вещам,

чтобы обозначить их владельца, - грамота №58. На ней только одно слово:

Маремеяне (Янин, 1975).

А грамоты № 43 и №49 решительно перечёркивают расстояние в шесть

веков, отделяющих их от сегодняшнего дня до рубежа XIV - XV веков, когда

они были написаны. Из-за строк берестяных листов отчётливо звучат живые

голоса: мужской решительный, не любящий ждать и привыкший распоряжаться,

другой - женский, плачущий в тоске, ищущий сочувствия и утешения.

Грамота №43: От Бориса к Ностасии. Како приде ся грамота, тако пришли

ми целовек на жерепце, зане ли здесе дел много. Да пришли сороцицю,

сороцице забыле (Янин, 1975).Борису, находящемуся где-то вне Новгорода,

понадобился конь для разъездов. Он просит немедленно прислать ему слугу на

жеребце. Очевидно, Борис богатый человек и у него много слуг. Если бы слуг

было немного он позвал бы по имени того, который ему нужен; здесь же Борис

полагается на выбор самой Настасьи. Заодно она должна прислать ему забытую

дома рубашку.

Одни считают древнюю Русь чуть ли не поголовно безграмотной, другие

допускают возможность признать распространение в ней грамотности. Источники

дают нам слишком мало сведений, чтобы можно было с их помощью доказать

верность того или другого взгляда, но весь контекст явлений русской

культуры говорит скорее в пользу первого взгляда, чем в пользу последнего.

Изучение высших достижений древней Руси в области литературы, зодчества,

живописи, прикладного искусства делало всё более несостоятельной мысль о

том, что удивительные цветы древнерусской культуры цвели на почве

поголовной безграмотности и невежества. Новые выводы о высоком техническом

уровне древнерусского ремесла, изучение дальних торговых связей древней

Руси с Востоком и Западом позволили отчётливо увидеть фигуру грамотного

ремесленника и грамотного купца. Исследователи пришли к признанию более

широкого проникновения грамо тности и образованности в среду древнерусских

горожан. Однако даже в год открытия берестяных грамот это признание

сопровождалось оговорками, что всё же грамотность была в основном

привилегией княжеско - боярских и особенно церковных кругов. Дело в том,

что факты, накопленные наукой, были малочисленными и давали самую скудную

пищу для раздумья исследователям. Важные теоретические построения питались

главным образом умозрительными заключениями. Попы по самой природе своей

деятельности не могут обходиться без чтения и письма - значит, они были

грамотны. Купцы, обмениваясь с Западом и Востоком, не могут обходиться без

торговых книг, значит, они были грамотны. Ремесленникам, совершенствовавшим

свои навыки, нужно записывать технологическую рецептуру - значит, они были

грамотны. Первый существенный результат открытия берестяных грамот -

установление замечательного для истории русской культуры явления:

написанное слово в новгородском средневековом обществе вовсе не было

диковинкой. Оно было привычным средством общения между людьми,

распространённым способом беседовать на расстоянии, хорошо осознанной

возможностью закреплять в записях то, что может не удержаться в памяти.

Переписка служила новгородцам; занятым не в какой-то узкой, специфической

среде человеческой деятельности. Она не была профессиональным признаком.

Она стала повседневным явлением. Феодалы пишут своим управляющим,

ключникам. Ключники пишут своим господам. Крестьяне пишут своим сеньорам, а

сеньоры своим крестьянам. Одни бояре пишут другим. Ростовщики переписывают

своих должников и исчисляют их долги. Ремесленники переписываются с

заказчиками. Мужья обращаются к жёнам, жёны - к мужьям. Родители пишут

детям, дети - родителям.

Вот грамота, написанная в середине XIII века: От Микиты к Улиану.

Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мьне. Ана то послух Игнат Моисиев (Янин,

1975). Это обрывок самого древнего дошедшего до нас брачного контракта.

Микита просит Ульяну выйти за него замуж, называя здесь же Игната

Моисеевича свидетелем со стороны жениха.

Любопытно, что за всё время раскопок найдено всего лишь два или три

богослужебных текста - каких-нибудь полпроцента от всей прочитанной теперь

бересты.

Оказалось, грамотность в Новгороде неизменно процветала не только в

домонгольское время, но и в ту эпоху, когда Русь переживала тяжёлые

последствия монгольского нашествия.

§3. МЕСТО И РОЛЬ ЖЕНЩИНЫ В ЖИЗНИ НОВГОРОДСКОГО ОБЩЕСТВА XII – XIV вв. НА

МАТЕРИАЛЕ БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТ

Одной из наиболее актуальных тем в микроистории в настоящее время

является проблема частной жизни и места конкретного человека в системе

общественных отношений и в частности места и роли в обществе женщины.

В последнее время появляется ряд интересных публикаций о видении

частной жизни женщин на основании различных источников. В этом отношении

берестяные грамоты, открытые впервые экспедицией профессора

А.В.Арциховского в Новгороде Великом в 1951 г, являются интереснейшим, но

ещё мало изученным источником для изучения частной жизни женщин древнего

Новгорода.

Всего со времени открытия первой берестяной грамоты было найдено около

восьмисот грамот, датируемых XI-XV веками. Подавляющее большинство

берестяных грамот – это частные письма, посвященные различным делам

повседневной жизни новгородцев. Значительная часть грамот либо адресована

женщинам, либо написана ими самими, либо содержит упоминание о них. На

основании этих грамот можно составить яркое представление о том, какое

место и роль в жизни новгородского общества принадлежали женщине.

Фигура женщины на фоне всей жизни древнего Новгорода XII – XIV вв. по

берестяным грамотам выглядит очень значительно и объемно. Её участие

заметно во всех сферах новгородской жизни: и на семейно-бытовом уровне, и

во внесемейных отношениях в деловом “мужском мире”. И в каждой из этих сфер

новгородка принимала активное участие, имела своё лицо, свои интересы.

То, что женщина являлась юридически грамотным и ответственным перед

законом лицом, подтверждает ряд грамот. Женщина могла обратиться за помощью

к судебному исполнителю в том случае, если были нарушены её права в сфере

семейных отношений, т. е. когда она терпела притеснения от кого-либо из

членов семьи.

Так, Гостята в грамоте № 9 расценивает действия своего мужа, который

прогнал её, как явно противозаконные. Причём акцент делается Гостятой на

тот факт, что муж присвоил её имущество (приданное). Т. о., Гостята

предъявляет прежде всего материальные претензии к своему мужу относительно

её имущества. Февронья же в грамоте № 415 потерпела моральный и физический

ущерб от пасынка, избившего её. И она с юридической точки зрения тоже

права, т. к. ряд статей “Русской Правды” определяют наказание различными

штрафами за рукоприкладство и избиение (Зализняк, 1995).

Но если мужчины-новгородцы первоначально старались решить все

экономические и юридические конфликты между собой, не вынося дела на суд,

то для женщины такой способ отстоять свою правоту, не прибегая к помощи

суда, был практически не приемлем по причине субъективно- предвзятого

отношения к ней. Поэтому оптимальным способом восстановить справедливость

для неё было обращение к судебному разбирательству. Многие новгородки сами

предлагали придать делу судебную огласку, дабы при свидетелях выяснить

истинное положение дел: кто прав, кто виноват.

Так, Анна, обвиненная в поручительстве за своего зятя и вынужденная

заплатить вместо него штраф, с полным сознанием своей невиновности, требует

от обвинителя Коснятина при свидетелях доказать её преступление (грамота №

531). Но особенно задело женщину то, что Коснятин оскорбил нецензурными

словами саму Анну и её дочь. Наказание же за оскорбление горожанки

предусмотрено Церковным Уставом Ярослава (XV в.) в размере трёх гривен

серебра (Зализняк, 1995).

Нежка в грамоте № 644, добиваясь получения заказа у ювелира Завида,

предполагает, что он считает её своей должницей. Нежка ничего не доказывает

Завиду, но предлагает для выяснения истины прислать к ней судебного

исполнителя, который бы расставил всё на свои места (Зализняк, 1995).

Т. е., обращение за помощью к суду не только не пугало женщину, но

было для неё самым эффективным способом доказать свою правоту.

Но, естественно, не каждая женщина, даже обладая определенными

правами, знала, как ими воспользоваться и видела в этом необходимость. Так,

автору грамоты № 227 приходится уговаривать свою мать обратиться в суд,

чтобы доказать своё законное право владения на какой-то участок земли.

Наряду с юридической, можно говорить и об определенной экономической

самостоятельности новгородской женщины. Обладая собственными финансами, она

свободно ими распоряжалась: передавала по наследству, давала в долг,

тратила на необходимые покупки и т.п. Примеров этого в берестяных грамотах

достаточно: Ярошкова жена попала в список должников, задолжав кому-то 9

векш (грамота № 228); Ефимья расплатилась с кем- то полтиной (грамота №

328); жена Смолига уплатила штраф в 20 гривен за своего мужа (грамота №

603) и т. д. (Зализняк, 1995).

Но полная экономическая самостоятельность предусматривает источник

денежного дохода. Значит женщина должна была заниматься какой-либо

деятельностью, которая приносила бы ей этот доход и выходила бы за пределы

её семейных и домашних функций и обязанностей.

Как показывают берестяные грамоты, очень многие новгородки занимались

каким-либо прибыльным делом. Одним из них была ростовщическая деятельность.

Но, очевидно, женщине здесь доверяли меньше, чем ростовщику - мужчине и

часто возводили незаконные обвинения, как в случае с Анной и её дочерью

(грамота № 531). Более типичным занятием для женщины было ремесло,

например, ткачихи или белильщицы полотна (Зализняк, 1995).

В грамоте № 125 Мария, мать Гюргия, могла быть портнихой. Возможно,

она шила дорогую одежду на заказ для чего и просит сына купить ей зеньдяни

- дорогой шелковой ткани, привозимой из Бухары. Поэтому, посылая сыну

деньги на ткань, она просит его очень тщательно произвести покупку

(Зализняк, 1995).

Но вовсе не каждая женщина искала средства к существованию, производя

что-либо. Достаточно выгодным для женщины делом было оказание услуг свахи.

Например, свахе Ярине (грамота № 731) мать жениха Янка обещает хорошее

вознаграждение в случае успешного исхода дела: “…а где мне хлеб, там и

тебе” (Зализняк, 1995).

Женщина также могла владеть землей, доход с которой можно было

получать разными способами: “кормясь” за счет урожая с нее, или сдавая

землю в аренду, или продав часть земли. Землю эту женщина обычно получала

по завещанию, а также сама могла завещать её кому- либо из детей.

Наиболее важным для нас является то обстоятельство, что целый ряд

грамот говорит о том, что именно женщина являлась владелицей земли, а не её

супруг или сыновья, поэтому она и могла распоряжаться ей по своему

усмотрению. От имени женщины составлялся договор о передаче или продаже

земли, оригинал которого и хранился у неё.

Разумеется, нельзя говорить, что главенствующее место в новгородской

жизни принадлежало женщине. Но её роль была достаточно заметной и

проявлялась во всех сферах городской жизни: семейной, правовой,

экономической, а возможно, косвенно даже и в политической. И её участие в

общественных процессах заставляло и мужскую половину общества учитывать её

интересы, считаясь с её правами и требованиями.

Исследование в области частной жизни древних новгородцев (и конкретно

частной жизни женщин) нельзя считать законченным, так как возможности

берестяных грамот, как исторического источника, ещё далеко не исчерпаны.

Всё это позволяет говорить о перспективности дальнейшего изучения проблемы

частной жизни новгородцев XII-XV вв. на основании берестяных грамот.

§ 2. ОБУЧЕНИЕ ГРАМОТЕ

Обнаружив столь высокое распространение грамотности в Новгороде, мы не

можем не заинтересоваться, как эта грамотность пробивала себе дорогу, как

происходило обучение грамоте. Кое-какие сведения можно было почерпнуть из

известных и раньше письменных источников.

Летопись 1030 года сообщает, что князь Ярослав Мудрый, придя в

Новгород, собрал от старост и поповых детей 300 учити книгам (Энциклопедия

для детей, 1995). В житиях некоторых новгородских святых, написанных ещё в

средние века, рассказывается о том, что они учились в школах, причём об

этом говорится как о вещи, вполне обычной. Наконец, на знаменитом Стоглавом

соборе в 1551 году прямо заявлено: Прежде сего учишица бывали в российском

царствии на Москве и в Великом Новгороде и по иным градам (Энциклопедия для

детей, 1995). Обилие берестяных грамот дало новую жизнь этим

свидетельствам, показав, что обучение грамоте действительно было в

Новгороде хорошо поставленным делом. Нужно было искать на самой бересте

следы этого обучения.

Первая такая грамота найдена ещё в 1952 году. Это небольшой обрывок.

На нём неуверенным, неустановившимся почерком нацарапано начало азбуки.

Потом писавший запутался и вместо нужных ему по порядку букв стал

изображать какие-то их подобия.

Самая значительная находка запечатлённых на бересте ученических

упражнений была сделана в 1956 году. Опираясь на данные дендрохронологии

эти грамоты попали в землю между 1224 и 1238 годами, около 760 лет тому

назад.

Первой нашли грамоту №199. Это не был специально подготовленный для

письма лист бересты. Длинная надпись грамоты сделана на овальном донышке

туеса, берестяного сосуда, который, отслужив срок, был отдан мальчику и

использован им как писчий материал. Овальное донышко, сохранившее по краям

следы прошивки, было укреплено перекрещивающимися широкими краями бересты.

Вот эти-то полосы и заполнены записями.

На первой полосе старательно выписана вся азбука от а до я, а затем

следуют склады: ба, ва, га, да,... и так до ща, потом: бе, ве, ге, де... до

ще. На второй полосе упражнение продолжено: би, ви, ги, ди... и доведено

только до си. Дальше просто не хватило места. Иначе мы прочли бы и бо, во,

го, до..., и бу, ву, гу, ду (Энциклопедия для детей, 1995).

Способ учения грамоте по складам был хорошо известен по свидетельствам

XVI - XVII веков, он существовал и у нас в XIX и даже в начале XX века. О

нём часто рассказывали писатели, изображавшие первые шаги в овладении

грамотой. Все знают, что буквы на Руси назывались а - аз , б - буки , в -

веди , г - глаголь и так далее. Ребёнку было необычайно трудно осознать,

что аз означает звук а, буки - звук б . И только заучивая слоговые

сочетания: буки-аз - ба, веди-аз - ва, ребёнок приходил к умению читать и

понимать написанное (Энциклопедия для детей, 1995).

Мальчик, записывавший азбуку и склады в этой грамоте, просто

упражнялся, ведь он уже умел читать и писать. В этом можно убедиться,

перевернув это берестяное донышко. Там в прямоугольной рамке написано

знакомым почерком: Поклон от Онфима к Даниле (Энциклопедия для детей,

1995).

Потом мальчик принялся рисовать, как рисуют все мальчишки, когда

наскучит писать. Он изобразил страшного зверя с торчащими ушами, с

высунутым языком, похожим на еловую ветку или на оперение стрелы, с

закрученным в спираль хвостом. И чтобы замысел нашего художника не остался

непонятным возможными ценителями, мальчик дал своему рисунку название: я

звере - я зверь. Наверное, у взрослых художников остаётся что-то от

неуверенности в себе мальчиков. Иначе зачем прекрасным мастерам, вырезавшим

в XV веке великолепные матрицы для свинцовых государственных печатей

Новгорода, рядом с изображением зверя писать: А се лютый зверь, а рядом с

изображением орла - Орёл.

Следующая грамота №200 почти целиком заполнена рисунком маленького

художника, уже знакомого нам своей творческой манерой. Маленький художник

мечтал о доблести и о подвигах. Он изобразил некое подобие лошади и

всадника на ней, который копьём поражает брошенного под копыта лошади

врага. Около фигуры всадника помещена пояснительная надпись: Онфиме

(Энциклопедия для детей, 1995). Мальчик Онфиме нарисовал свой героический

автопортрет. Таким он будет, когда вырастет мужественным победителем же,

Онфим родился в героический век Ледового побоища, в эпоху великих побед

Александра Невского. И на его долю наверняка с лихвой досталось схваток и

подвигов, свиста стрел и стука мечей. Но, помечтав о будущем, он вспомнил

настоящее и на свободном клочке бересты рядом с автопортретом написал А Б В

Г Д Е Ж S З И I К (Энциклопедия для детей, 1995).

Грамота №202. На ней изображены два человека. Их поднятые руки

напоминают грабли. Число пальцев - зубцов на них - от трёх до восьми. Онфим

ещё не умел считать. Рядом надпись: На Домире взятия доложзиве

(Энциклопедия для детей, 1995). Ещё не умея считать, Онфим делает выписки

из документов о взыскании домов. Прописями для него послужила деловая

записка, самый распространённый в средневековом Новгороде вид берестяной

грамоты. И в то же время в этой грамоте хорошо чувствуется, как Онфим набил

руку в переписывании азбуки. В слово доложив он вставил ненужную букву з,

получилось доложзив. Он так привык в своей азбуке писать з после ж, что

рука сама сделала заученное движение.

А вот одна из интереснейших грамот. И её текст написан почерком

Онфима: Яко с нами бог, услышите до послу, яко же моличе твоё, на раба

твоего бы(Энциклопедия для детей, 1995).

На первый взгляд, здесь только бессмысленный порядок слов, подражающий

церковным песнопениям. Первое впечатление такое, что Онфим заучил на слух

какие-то молитвы, не понимая их содержания и смысла звучащих в них слов. И

эту абракадабру перенёс на бересту. Однако возможно и другое толкование

безграмотной надписи. Известно, что в старину обучение носило в основном

церковный характер. Чтению учились по псалтырям и часослову. Может быть,

перед нами один из диктантов, ещё один шаг Онфима в овладении грамотой уже

усвоенных упражнений в письме по складам.

Потом были ещё найдены берестяные листы с рисунками Онфима

(Энциклопедия для детей, 1995).

[pic]

Итак, мы познакомились с мальчиком Онфимом. Сколько ему лет? Точно

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11