Дипломная работа: Пауперизация английского общества и государственная политика в социальной сфере в XIX веке

Работный дом – это английский приют для бедных. Впервые заведения подобного рода были созданы в 1697 году. Частные предприниматели, по контракту с государством содержали работные дома, в которых направляли бедных и безработных. В обмен на свой труд обитатели этих заведений получали жилье, питание, медицинскую помощь. На практике подобная реформа привела к созданию, фактически нового института рабовладения, в котором бедняков заставляли работать в нечеловеческих условиях, но с 1782 года система эта была уничтожена, и появилась опять с принятием «Закона о бедных».

Позитивной стороной этой системы помощи бедным, было создание территориальных опекунских советов. Они выбирались в одном или нескольких районах и были подотчетны центральной комиссии по делам бедных, которая осуществляла общий надзор за деятельностью всей системы, и, прежде всего за ее основным звеном – работными домами. Однако, возможности опекунских советов, которые избирались налогоплательщиками, оказались ограничены в помощи бедным. Даже выдача небольших пособий для просителей, из числа нуждающихся связывалась с помещением, последних, в работный дом.

Контроль над проведением реформы был положен на трех уполномоченных, «но фактически не несущие ответственности ни перед кем, три короля, которые на протяжении десятилетии вместе с их секретарем Эдвином Чадвиком, были самыми ненавистными людьми Англии» (56; 332).

Три уполномоченных наблюдали за местными приходскими органами общественного призрения по средствам инспекторов. На службе у приходских властей стоял чиновник, который следил за бедными в приходе. Его функции: проверка нуждаемости граждан, обратившихся за помощью к приходскому совету, а также исполнение поручений совета. Но фактически все его обязанности были свалены на бидла – низшее должностное лицо в приходе. Первоначально бидл был курьером приходского собрания, а также простым исполнителем распоряжений чиновника, ведающего в приходе призрением бедных, но вскоре, бидл фактически заменил этого чиновника, присваивая его функции. Бидл по своему произволу решал вопрос о материальном положении неимущих, также осуществлял полицейский контроль в работном доме, в церкви. А нередко и в пределах прихода.

В начале 40-х гг. XIX века примерно 220 тысяч человек находилось в работных домах. Эта цифра свидетельствует о широком распространении этих учреждений. Работные дома или, как их в народе называли, Бастилии для бедных, были устроены так, чтобы отпугнуть от себя каждого. К такой форме благотворительности обращались лишь в крайних мерах. Например, во время наступления холодов, именно тогда работные дома были переполнены. Писатель Чарльз Диккенс часто посещал этого рода заведения, потом он описывал их в своих произведениях. Однажды, он был личным свидетелем, «как люди, гонимые нуждой с улицы, под дождем, прямо на грязных плитах лежали в куче лохмотьев … это было все, что угодно, но не живые люди … это несчастные, которых не пустили переночевать … часто возвращаясь с работы, я вижу еще худшую картину, иной раз я насчитывал их пятнадцать, а то двадцать – двадцать пять человек» (9; 89).

Нахождение в работном доме было не легким испытанием для многих нищих, а также для беспризорных и осиротевших детей. «Весь мир бедности был заключен в стенах работного дома. Там проживало 1,5–2 тысячи пауперов – от новорожденного младенца и тех, кто ещё даже не являлся миром пауперов и до стариков, лежавших на смертном одре…здесь была и девушка, приличной наружности, с хорошими манерами … она работала прислугой и доставлена сюда была на том основании, что подвергалась эпилептическим припадкам» (14; 1) – именно так описывает Диккенс свое посещение одного из работных домов

Питание в работных домах было весьма скверным. Мясо, в особенности свежее, обитатели видели очень редко. Питались в основном картофелем, хлебом самого плохого качества, овсяной кашей, иногда давали пиво. Энгельс писал, что «даже в тюрьмах питание в среднем лучше, так что обитатели работного дома часто нарочно совершали какой-нибудь поступок, чтобы только попасть в тюрьму. Ведь работный дом – та же тюрьма» (36; 325). Питание обитателей работного дома хорошо описано в романе «Приключение Оливера Твиста», повествующего о жизни девятилетнего мальчика-сироты, в подобного рода заведении. С 6 утра дети начинали трепать пеньку и за это получали три раза в день жидкую кашицу, «каждый мальчик получал одну мисочку этого превосходного месива, и не больше. Исключение составляли праздники, когда, кроме того, получали две четверти унции хлеба. Миски никогда не приходилось мыть. Мальчики скоблили их ложками, которые были величиной с миски, покончив с этой операцией, они сидели, впиваясь глазами в котел, такими жадными глазами, словно собирались пожрать кирпичи, которыми он был обложен, занимаясь при этом тем, что жадно обсасывали себе пальцы в надежде найти крупицу каши, случайно на них оставленную» (13; 18). Не выполнявшие необходимое количество работы оставались без еды.

Прежде, чем пойти в город необходимо было спрашивать разрешение у администрации работного дома, но в такой привилегии могло быть отказано, если человек за что-то провинился. Жителям работного дома запрещалось курить, принимать подарки от друзей, родственников вне стен дома. Паупер носил здесь особую форму, по которой легко было понять, что он обитатель этого заведения. К примеру, наряд ребенка выглядел так: «коротенькая курточка, штаны с лифчиком, доходящие до колен, синие шерстяные чулки и башмаки с медными пряжками. Одежда была таковой, что из толпы легко можно отличить человека из работного дома» (6; 63). Т.о. обитатели находились под полным контролем его надзирателей.

Часто жителям работного дома давали бесполезную работу, чтобы их труд не конкурировал с частной промышленностью. Мужчины разбивали камни, женщины, дети, старики щипают старые канаты. Семью, попавшую в работный дом, обычно разбивали. Предлогом было, что родители деморализуют своих детей. Это делалось еще и для того, чтобы «излишние» не могли размножаться. Как говорил Мальтус: «Бедный человек может в Англии жениться, совсем не имея средств для прокормления семьи, а это неизбежно влечет за собой значительное увеличение население. Количество продовольственных потребителей в приходских рабочих домах призрения, которых нельзя считать полезными членами общества, уменьшая долю рабочих, тех, кто полезен для страны. Заключение браков между неимущими, подвергает несчастью их самих, будущих детей, это вред всему обществу» (25; 61). Разделив семью, мужа помещали в одном корпусе, жену в другом, а детей в третьем. Часто от детей старались избавляться, их отправляли жить на фермы. Заплатив фермеру 7,5 пенсов за ребенка, тем самым у администрации работного дома становилось меньше «на одну головную боль», а у владельца фермы появлялась бесплатная рабочая сила. Кроме того, всегда старались сплавить тех, кто был уроженцем другого прихода, делалась это для того, чтобы уменьшить расходы на его содержания.

Семьи могли видеться друг с другом редко, в определенное время, и в случае, если все члены семьи хорошо себя вели. Посетители могли приходить только с разрешения начальства, в приемный день. Общаться друг с другом могли только под надзором и разрешением администрации. Не удивительно, что вид жителей работного дома был «мрачен или включал равнодушие ко всем вопросам, т. к. жаловаться бесполезно, молчание и желание, чтобы их оставили в покое» (14; 4). По существу, закон рассматривал бедняков как преступников, а работный дом – исправительной тюрьмой, обитателей – людей, стоящих вне закона.

Все кто совершил серьезный проступок, наказывали. Либо избивали, либо садили в одиночную камеру, либо применяли, так называемое, ступальное колесо, это длинный вал, нарезанный по горизонтали ступенями, над валом неподвижно закреплялась широкая доска с ручками, за которую необходимо было держаться и перебирать ногами по ступеням, в это время его приводили в движение. Наказания были систематически. Энгельс приводит много примеров жестокого издевательства над обитателями работного дома. Например: «В работном доме в Гринвиче летом 1843 г. пятилетний мальчик в наказание за какой-то проступок был заперт на три ночи в мертвецкую, где ему пришлось спать на крышке гроба. – В работном доме в Херне то же самое проделали с маленькой девочкой за то, что она мочилась ночью в постели. В работном доме в Шордитче, в Лондоне, человека положили на ночь вместе с больным сильнейшей горячкой на одну койку, которая кишела насекомыми. – В работном доме в Бетнал-Грине, в Лондоне, женщину, находившуюся на шестом месяце беременности, не допустили во внутреннее помещение и заперли её вместе с ребёнком, которому не было ещё двух лет, в приёмной, где она оставалась с 28 февраля до 20 марта 1844 г. без кровати и каких-либо приспособлений для удовлетворения естественных нужд. Муж её тоже был приведён в работный дом, и когда он попросил освободить его жену из заточения, то был за эту дерзость посажен на 24 часа в карцер на хлеб и воду» (36; 336). И таких примеров Энгельс приводит еще очень много. Это доказывает, что подобнее случаи жестокости были довольно распространены в работных домах.

Ужасающие условия проживания в работных домах, быстро стали известны широкой общественности. Одни из сторонников чартистского движения, пастор, Джозеф Рейнер Стивенс в июне 1838 года, в своей известной речи на митинге в Ньюкестле-на-Тайне назвал закон 1834 года проклятием к нуждам для народа. «Если этот отвратительный закон о бедных, попирающий все божественные законы, будет применяться и все применяемые средства будут тщетны, тогда во имя наших детей и жен, мы объявим войну на ножах…» (22; 18). Вторая петиция чартистов о народной хартии 1842 года, которая была подписана 3 млн. 300 тыс. человек содержала требования: «как мало делается для бедных, немощных и престарелых. С глубоким негодованием смотрят они на решение вашей достопримечательной палаты сохранить в силе закон о бедных, несмотря на весь печальный опыт, свидетельствующий о неконституционности его приемов, о нехристианском его характере, несмотря на все его жестокое и убийственное влияние» (4; 22). К сожалению, петиция была отклонена английским парламентом. В программе социал-демократической федерации, также одним из главных требований было «упразднение современной системы работных домов и реформы управления бедными на основе национальной кооперации» (29; 126).

Требования широких масс населения, не остались не услышанными. Постепенно с развитием социального законодательства, в том числе и пенсионного, система работных домов изживает себя, превращаясь постепенно в дома для престарелых и инвалидов.

Справедливое осуждение ограниченности и слабости отдельных сторон закона 1834 г. не должно перечеркивать и положительные моменты, которые в нем содержались. Благодаря нему в Англии была создана целая сеть местных опекунских советов по делам бедных, хотя и в сокращенном виде, но сохранилась система приходской помощи нуждающимся. Закон способствовал созданию широкой сети работных домов, о тяжелых условиях нахождения в которых уже отмечалось выше. Но при этом, в холодное время года они смогли спасти тысячи людей от гибели. К тому же страх перед работным домом, стимулировал многих бедняков на поиски заработка. Т.о. Закон о бедных и создание работных домов имело в себе как положительные, так и отрицательные стороны.

4.2 Общественная благотворительность

Возникновение социальной благотворительной помощи относится преимущественно к XIX веку. Связано это с появлением ряда масштабных социальных проблем, которые постигли английское общество: нищета, попрошайничество, проституция, сиротство, алкоголизм и др. Изначально, благотворительность была одной из главных функции религиозных организации. Однако, чтобы этот принцип восприняли государство и общественность потребовалось очень много времени. Благотворительность имела частный, индивидуальный характер. Нищие продолжительное время, воспринимались как бездельники и тунеядцы. Как писал Мальтус: «Никакие пожертвования со стороны богатых, в особенности денежное, не может устранить среди классов неимущих нищету или предотвратить её. Если кто-либо отделит часть запасов своего семейства и отдаст ее бедным, то он может достигнуть увеличения довольствия нескольких бедных, путем некоторого уменьшения довольства членов своей семьи. Если отдаст землю бедному, он сделает добро как бедному, так и обществу, внесет тем самым новый продукт в общий запас средств потребления … если не препятствовать людям утолять голод чужим хлебом, то количество хлеба будет уменьшаться» (25; 57).

Еще больший негатив имущих по отношению к беднякам вызывали колоссальные налоговые исчисления в пользу пауперов. Энгельс в «Положении о рабочем классе Англии» приводит пример того, как богатые воспринимают нищету. «Одна дама написала письмо в редакцию одной из газет, в котором выражала свое отношение к беднейшему населению. В письме говорилось, что с некоторых пор на главных улицах нашего города появились массы нищих, пытающиеся бесстыдным образом обратить на себя внимание и возбудить сострадание прохожих своими лохмотьями и болезненным видом … как считает эта дама, что человек, уплативший не только налог в пользу бедных, но и вносящий немало в кассу благотворительных обществ, сделал, со своей стороны достаточно, для того чтобы ограничить себя от такой неприглядной и бесстыдной назойливости» (36; 309). Как пишет Диккенс: «Два класса – два мира, не имеющие между собой ничего общего лишь презрение вперемежку со страхом сверху вниз и ненавистью вперемежку со страхом снизу вверх» (45; 3).

Отмена пособий по бедности в 1834 году резко увеличила число нуждающихся. Многие нищие предпочитали голодать, чем обратиться за помощью к государству. Всех пугала перспектива очутиться в работном доме. А начавшиеся в это время промышленно-экономический кризис с каждым днем выбрасывал сотни безработных на улицы. Т.о. если в начале XIX века имущие классы ещё могли воспринимать бедняка как лентяя и тунеядца желающего получить лишь пособие по бедности, то к 40-м гг. многие аристократические круги начали осознавать, что в трущобах проживают и те, кто стал жертвой ускоряющейся индустриализации и безработицы. Те, кто рад бы работать, но не может найти средства и возможности для заработка. Таких «жертв» с каждым днем становилось все больше. Видя это, постепенно, «английские благотворители начали завещать свои средства уже для существующих организации и объединений, на деньги оставленные по завещанию, создавали новые учреждения» (59; 50). Постепенно по всей Англии распространяется широкая сеть инвалидных домов, богаделен, ночлежек, бесплатных школ, больниц и т.д.

Одним из первых благотворителей был Роберт Оуэн, который еще в начале XIX столетия активно помогал детям из беднейших семей. Он сам был выходцем из семьи бедняков, но благодаря удачной женитьбе стал совладельцем обширной прядильной фабрики. При фабрике была организована школа для детей, его главной идеей было создание «кооперативных обществ» – самоуправляющихся поселков, лишенных частной собственности, классов, эксплуатации. Но все его идеи провалились, сам он в 1824 году уехал в Америку. С 40-х гг. начинают развиваться при фабриках рабочие школы для уличных детей, основанные на идее о том, что леность человека является основным пороком. Школы создавались при местных приходах. К началу 1860-х гг. имелось примерно 470 школ. Другим видом были Филантропические школы, созданные при домах призрения бедных. В них дети получали книги, одежду, пищу насчет благотворителей. Это были воспитательные учреждения, где благодаря, применению методов наглядного обучения в начальной школе, дети к 7 летнему возрасту учились писать, считать, читать. С 7 до 11 лет дети обучались в начальной школе. Т.О. благотворительность во многом была направлена на создание заведений воспитывающих детей, как будущее нации.

Кроме школ открывалась широкая сеть ночлежек. Как писал Энгельс, «И все же тот, кто имеет хоть какой-нибудь кров, счастливец по сравнению с бездомным. В Лондоне каждый день 50 тыс. человек, просыпаясь утром, не знают, где они проведут следующую ночь. Счастливейшие из них, которым удается приберечь до вечера пару пенсов, отправляются в один из так называемых ночлежных домов» (36; 263). Именно такие заведения спасали много жизней бедняков, особенно во время холодов. Строились такие учреждения на деньги благотворителей, но содержались в основном за счет самих бедных, т. к. за каждую проведенную ночь они платили деньги. В каждой комнате ночлежек стояла по 5–6 коек, иногда стоящих в несколько ярусов. На каждой койке спало по 6 человек, иногда их число было больше, зависело от переполненности места ночевки. Спали все вповалку – больные и здоровые, мужчины и женщины, пьяные и трезвые и т.д. Часто в таких заведениях, за лучшее место, случались драки, потасовки, споры, избиения, не редко происходили кражи и изнасилования.

Для неспособных к труду пауперов создавались богадельни. В них проживали престарелые, немощные, умалишенные, инвалиды. Люди, жившие в таких заведениях, находились на полном содержании благотворителей. Часто богадельни находились при больницах. Богоугодные заведения, как их еще назвали, обычно принадлежали к какому-либо обществу или братству, но иногда их основывали частные лица, и тогда богадельни содержались на частные средства. Диккенс в одном из своих произведении рассказывает об одной из богаделен под названием Титбулловская, которая была основана как «Пристанище для 9 неимущих женщин и 6 неимущих мужчин», в ней содержались немощные старики, которые были признаны сумасшедшими. «Жильцы богадельни друг друга за хорошее общество не почитают…друг с другом почти не водятся, ввиду внутренней распри, число враждующих партий, возникших из-за предметов домашнего обихода, почти не уступное числу жилых помещений. Их распри заключались в одном вопросе – имеет ли миссис Сэггерч право оставлять ведро у своего порога» (8; 44).

Содержание в богадельнях было лучше, чем в работных домах. Каждый имел свою комнату и небольшое количество вещей. После смерти жителя подобного рода заведения, его имущество делится между всеми. Питание происходит за счет богоугодного заведения. В отличие от работного дома, здесь не выполняли никакой принудительной работы, не применяли наказания и разрешали выходить на прогулки. Можно было сказать, что это был своего рода «рай» для беднейших неспособных к труду людей.

В 1853 году организована комиссия по благотворительности. Это был правительственный орган, отвечающий за контроль над благотворительностью по всей Англии и Уэльсу. Комиссия была создана по инициативе члена парламента Генри Бромза, который хотел пересмотреть многие из неработающих, бесполезных учреждений. Комиссия двадцать лет исследовала благотворительные фонды и установила контроль над некоторыми неэффективными учреждениями. Т.к. «Большинство жертвователей не вмешиваются в распределение пособий и не интересуются их дальнейшей судьбой, … оказали ли полученные деньги влияние на нуждающегося» (25; 149). Т.о. комиссия следила, чтобы все пожертвования в пользу благотворительных учреждений, доходили до адресата и не были истрачены на нужды самих собирателей денежных средств. Как говорил Мальтус в этом случае: «Лучше они (т.е. жертвователи) сами посетили неимущих и увидели нужды … но почему-то от такой благотворительности уклоняются» (25; 150).

В 1878 году в Англии была создана христианская благотворительная организация Армия спасения. Основателем ее был протестантский священник Уильям Бут. Организация проводила активную работу по оказанию помощи бедным, бездомным, больным, перевоспитывала преступников, лиц аморального поведения, алкоголиков и т.д. В местах скопления наибольшего количества пауперов организация сосредотачивала общинные объединения, возглавляемые офицерами, которые набирали солдат-добровольцев, готовых по религиозным мотивам бескорыстно помогать бедным и обездоленным. Из Англии подобные организации быстро распространились в США, Канаду, Францию, Индию и др. Например, Дионео описывает, как Армия спасения отправлялась в самые ужасные места Лондона, например в район Уайтчепл, который «всегда представлял невероятную нищету … перед вами картины поразительного отупения и одичания» (46; 507). Дионео описывает, как богатые и обеспеченные молодые люди отправляются в глухие кварталы, чтобы изучить быт бедняка. Такие добровольцы работали в этих районах учителями и врачами. Кроме того, солдаты-добровольцы, собирали данные о бедняках, которые имеют огромную ценность до сих пор. Среди первых солдат были Халигмед, Тойнби и др. Они первые смогли составить план бедных кварталов с точным указанием проживающих в них бедняков.

В 1884 году в Англии была создана религиозная благотворительная организация, напоминающая Армию спасения. Эта организация получила название сеттльментского движения. Эта благотворительная организация первая начала массово пропагандировать и призывать широкие слои населения на помощь пауперам, в том числе студентов, пожилых людей и просто верующих людей.

Общественное призрение и благотворительность получили в Англии широкое распространение во второй половине XIX века. Именно в это время широкие слои населения отходят от старой боязни бродяг и попрошаек, и переходят к милосердию и понимаю того, что бедность – это ни неспособность человека к существованию, а это неспособность государства оградить большие слои людей от нужды, голода, безработицы. Именно в это время появляется профессиональная социальная помощь, благодаря которой, тысячи людей не умерли от холода и голода, научились писать и считать, и у многих появилась надежда, что, может быть, они ещё кому-нибудь нужны в этом мире.

4.3 Тюрьма как государственное исправительное учреждение

Конец XVIII – начало XIX веко стали для Англии временем выработки проблем исправительных наказаний. Именно в это время резко увеличивается преступность среди граждан. Большая часть, которых приходилось на бедных людей. Особенно увеличилось число преступлений против собственности. Если раньше противозаконные действия совершались в основном сплоченными группами, шайками, то теперь такие банды постепенно распадаются на более мелкие, часто появляются одиночные правонарушители. Это объясняется более легкими условиями выживания маленьких сплоченных групп, в трудных жизненных условиях. Времена разбойников, о которых слыли легенды, которых одновременно боялись и уважали, например Робин Гуд, уходят в прошлое. Теперь для большого количества людей кража, вымогательство, убийство, становиться не только профессией, но и легким способом добычи денег и пропитания для многих нуждающихся.

В связи с искоренением «зла» на улицах, ужесточается законодательство. Теперь кража, попрошайничество, вымогательство, проституция становится обыденным явлением на улицах Англии. Преступления совершались не только против имущих, а частенько против самого же «социального дна».

Долгое время облик преступника был неясен и непонятен, стоял вопрос кого же собственно считать за преступника. Кражи стали естественным явлением даже среди простого населения, не ведущего аморального образа жизни, например, в начале XIX века в порту Лондоне было похищено товаров на сумму 500 тыс. фунтов, как выяснилось, это делали сами рабочие, желавшие спасти себя и свои семьи от голодной смерти. Другим примером может служить закон о браконьерстве, введенный в 1800 году, который приговаривал к каторжным работам, а при повторном попадании – заключением в тюрьму. С 1803 года этот закон ужесточался, если браконьер попытался при задержании оказать вооруженное сопротивление, то он обрекался повешением. Но голод заставлял бедняков преступить закон. «За три года с 1827–1830 были 8500 мужчин и мальчиков обвинены в браконьерстве, для которых дичь была самым верным способом выжить, а подчас иногда и единственным, т. к. дичь охотно покупали и хорошо платили» (55; 311). Т.о. в тюрьмы попадали наряду с закоренелыми ворами, насильниками, и те, у кого украсть было единственным способом выжить, те, кто стал жертвой высоких налогов, повышением цен на хлеб, ренту и т.д. Попрошайничество, бродяжничество стало рассматривать тоже как преступление против общества.

Для государства в это время встает вопрос, как бороться с увеличивающимся числом преступлений. Т.о. тюрьма стала инструментом наказания, перевоспитания и своего рода, местом изоляции «ненужных» для нормального общества людей. «Отловом таких людей стала заниматься полиция, т. к. огромный приток бродяг в город представлял социальную опасность. В полицейских участках каждый вечер сажают под арест мужчин и женщин по самым ничтожным обвинениям» (13; 76), так описывает ситуацию, происходившую в то время в тюрьмах. Многие попадающие под прицел полиции старались давать взятки, чтобы их не трогали. «Но если у них не хватает денег, чтобы снова и снова откупаться, их немедленно арестовывали. Большинство попадают в тюрьму, не совершив никакого преступления или проступка, только потому, что принадлежат к этому классу и бродят по улицам, после чего судья приговаривает их к нескольким месяцам тюрьмы» (10; 17).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6