Дипломная работа: Повседневная жизнь эпохи позднего средневековья на основе картин мастеров Северного Возрождения

Бассейн с водой. Для замка было очень важно иметь достаточный запас воды на случай осады. Поэтому центральную башню – донжон – старались строить на месте родника, часто она находилась на расстоянии от остальных построек замка. В других случаях делались глубокие колодцы, причём техническая сложность и высокая стоимость таких работ не становилась препятствием. Бассейны служили своего рода хранилищами воды. В тех же местностях, где найти родник было сложно, питьевой запас обеспечивали с помощью грунтовых и дождевых вод. Для этой цели устраивались специальные цистерны, вода, собиравшаяся в них, фильтровалась через гравий.

О внутреннем убранстве замков можно судить и на основе живописных произведений, и на основе информации сохранившихся документов. Одна характерная черта, присущая живописцам Северного Возрождения, очень на руку исследователю повседневной жизни средневекового человека. Речь идёт о том, что сюжеты картин могли быть взяты из какой угодно исторической эпохи (в основном, конечно, преобладают сюжеты библейские), но действие переносилось в современный художнику мир. Предметы, окружающие тот или иной библейский персонаж не аутентичны, они выглядят так, как современные художнику. То есть та же дева Мария с младенцем Христом вполне могла находиться в покоях замка. В обстановке таких же покоев Волхвы поклоняются Христу, всевозможные святые так же изображались в современных художнику одеждах. Возможно, это объясняется тем, что считалось, что святые всегда рядом, незримо присутствуют в жизни людей, следовательно, и одеты они были так же. Поэтому при внимательном рассмотрении полотен голландских и немецких мастеров, и, разумеется, при помощи специальной литературы можно составить достаточно полное представление о внутреннем убранстве средневекового замка.

Жилое здание замка - палас (la grand' salle, der Saal) - располагалось в верхних этажах, втором или даже третьем. Такое устройство паласа встречалось чаще всего, и лишь в богатых княжеских замках палас представлял собой отдельное здание, на верхнем этаже которого располагался так называемый рыцарский зал (кстати, в те времена термин «рыцарский зал» не употреблялся и был введён только в XIX веке как романтический изыск. В тех же княжеских замках залу предшествовала галерея с большим количеством окон. Благодаря этому такие галереи получили название светлых. Однако с началом малого ледникового периода, принёсшего значительные изменения климата в сторону понижения температуры, большие окна в залах и галереях или уменьшали в размерах или вовсе замуровывали. К началу позднего средневековья окна стали появляться и в наружных крепостных стенах, это было связано с изменением системы обороны замка: перед замком стали возводиться земляные укрепления, которые и приняли на себя основные оборонительные функции.

В раннем средневековье окна закрывались деревянными ставнями. Это наглядно иллюстрирует картина голландского художника Роберта Кампена «Благовещение». Здесь можно увидеть, что окна закрыты чем-то непрозрачным, скорее всего, это или пергамент или очень мутное стекло; на петлях же, прикреплённых к рамам находятся деревянные ставни. Очень похожее окно есть и на другой работе этого же художника «Мадонна с младенцем». Такие же ставни из досок, скреплённых между собой гвоздями с полукруглыми шляпками. На одной из ставень чётко виден замок. Не смотря на то, что окно явно находится на верхнем этаже, художник не опустил такую деталь, что ещё раз свидетельствует о постоянной заботе хозяев замков о безопасности.

Позже для остекления окон стало применяться так называемое «лесное стекло», представлявшее собой круглые шайбы, довольно мутные и слабо пропускавшие свет. Характерная особенность этих стёкол в том, что у основания они утолщались, что объясняется спецификой их изготовления. Листовое стекло было ещё неизвестно, и поэтому стекольные мастера сначала выдували цилиндры, которые потом сплющивались (часто неравномерно) и принимали форму шайб. А строители в свою очередь предпочитали устанавливать стёкла там образом, чтоб утолщённый сегмент оказывался у основания окна. Лесное стекло (waldglas) получило своё название потому, что в его состав входила древесная смола – поташ; им заменяли соду, секрет приготовления которой венецианцы хранили в строгом секрете. Германский монах Теофил в своем знаменитом «Трактате о различных ремеслах» писал, что в Х—XI вв. немецкие стеклоделы варили стекло из двух частей буковой золы и одной части хорошо промытого песка, а в XII в. использовали золу папоротника.[8] Из-за высокого уровня содержания окислов железа, употреблявшихся в производстве, стекло получалось необычного зеленоватого цвета. Однако даже такое стекло мог позволить себе не каждый хозяин замка, настолько оно было дорого. Поэтому чаще всего оконные проёмы были заделаны пергаментом, кожаными полотнами; щели же затыкались мхом или соломой. Соломой же в замках раннего средневековья покрывался и пол. Когда настил приходил в негодность по причине того, что на него бросали кости, проливали пиво и плевали, солому заменяли свежей.

Освещение в замке в целом было довольно скудным, парафиновых свечей ещё, разумеется, не существовало, поэтому в основном использовались свечи из бараньего жира или жира, полученного из коровьих почек. Восковые свечи были дороги и использовались лишь в том случае, если у хозяина замка имелась в наличии собственная пасека. Фитиль восковых свечей делался из тростника, для снимания нагара пользовались особыми ножницами.

В связи с использованием свечей стали появляться канделябры различных форм и размеров. Пример таких канделябров можно увидеть на упоминавшейся уже картине Роберта Кампена «Благовещение». Они крепятся на портале камина и не очень затейливы на вид, изготовлены из тёмного, или, вероятно, потемневшего от гари металла. На столе, за которым сидят дева Мария и архангел Михаил, находится бронзовый подсвечник. Также были и стенные подсвечники, которые легко поворачивались и могли быть придвинуты к самой стене. Ещё пример подсвечников можно видеть на картине Яна де Бира «Успение Богородицы». Один из них - изогнутой формы – также крепится на портале камина; другой представляет собой чашу. На картине Кампена «Мадонна с младенцем в интерьере?» (мой перевод..) подсвечник тоже расположен на камине, что позволяет сделать вывод о распространенности….. Однако здесь важно заметить, что изображая на картинах те или иные предметы живописцы не сколько имели целью бытописание, сколько зашифровывали в этих предметах различные знаки и символы. Так, например, лейтмотив всех полотен с изображением Мадонны – ваза с лилией, что символизирует чистоту девы Марии. Те же упомянутые свечи в подсвечниках обозначали Христа и его благодать. А семирожковый подсвечник, использовался для представления Святого Духа и семи его даров: мудрости, разума, проницательности, твердости, знания, набожности и страха.

Затем стали появляться люстры, сначала они были довольно просты, но впоследствии их стали делать из оленьих рогов и украшать различными фигурками. Пример довольно искусно изготовленной люстре мы видим на известной картине Яна Ван Эйка «Портрет четы Арнольфини». Она сделана из жёлтого металла, состоит из семи рожков, на каждый из которых украшен растительным орнаментом.

Как уже говорилось, в ранний период средних веков полы в замках застилались соломой или же вовсе были земляными. Однако в дальнейшем феодалы, уделяя всё более внимания удобству и комфорту, стали предпочитать полы, выложенные разноцветными плитами. Часто эти плиты были просто двух контрастных цветов, располагавшиеся в шахматном порядке. Такие полы можно увидеть практически на каждой картине, действующую лица которой находятся в замковом помещении или в церкви. Так, например, на полотне Ван Эйка «Мадонна канцлера Ролана» пол выложен не только квадратными плитками, но ещё и украшен повторяющимся орнаментом. Так же богато отделан пол и на картине того же автора «Мадонна каноника Ван дер Пале»; на упоминавшейся выше картине Кампена плитка в виде некрупных ромбов выложена в шахматном порядке.

Над залом обычно располагалась спальня хозяина и членов его семьи, под крышей располагалась прислуга. Как отмечается в статье A.Schlunk, R.Giersch. Die Ritter: Geschichte - Kultur – Alltagsleben, помещения для прислуги не имели отопления вплоть до нового времени. Эти помещения, а так же дальние углы замка отапливались железными корзинами с раскалёнными углями, дававшими, как нетрудно догадаться очень мало тепла. В главном зале, а также в хозяйской спальне имелся камин; собственно, все, отапливаемые помещения - комнаты -келмнаты (kemenaten),(по латыни – отапливаемые камином, печью). «Это целое сооружение. Помещается он между двумя окнами. Основанием его внешней части служат прямые колонны почти в человеческий рост; над ними выдается довольно далеко вперед каменный колпак, постепенно суживающийся по мере приближения к потолку. Колпак расписан изображениями на сюжеты рыцарской поэзии»[9]. Действительно – Кампен изображает сцену Благовещения на фоне камина, высота которого как минимум в человеческий рост. Камин в зале часто комбинировался с кафельной плитой. Кафельные плиты, существовавшие уже с XII в., делались из простой глины. Они лучше удерживали и распределяли тепло и одновременно были не столь пожароопасны. Вскоре их стали облицовывать кафелем из обожженной глины, увеличивающем площадь поверхности и лучше сохранявшем тепло. Позднее кафель стали покрывать глазурью и украшать различными рисунками.

Как уже говорилось, верхний этаж жилой башни занимала спальня хозяев, куда можно было попасть по винтовой лестнице. Освещение здесь, как и везде довольно скудное – лесное стекло очень мутно и плохо пропускает свет. В спальне так же имеется камин, помещающийся в простенке между двух окон, но, камин как правило меньших размеров, нежели в большой зале. Стены были закрыты коврами или гобеленами, защищавшими от холода. Ковры так же находились и на полу. Первоначально они привозились в Европу участниками крестовых походов. В последствии после открытия в Испании техники производства гобеленов, ковры стали широко использоваться в интерьерах замков и зажиточных домов. Их загибали на углах с одной стены на другую, иногда подворачивали, чтобы не обрезать. В некоторых случаях гобелены разделяли большие залы на отдельные комнаты. На работе Ван Эйка «Мадонна каноника Ван дер Пале» мы видим один из таких ковров, а точнее – ковровую дорожку. Если судить по узору, она явно имеет восточное происхождение.

Основным предметом в спальне, конечно же, была кровать. Различные кровати можно увидеть на работах голландских и немецких живописцев. На картине Михаэля Пахера « Рождение Богоматери» изображена одна из них. Она украшена не богато, но всё же имеет балдахин, кисти по краям верхней рамы. Кстати сказать, что балдахины помимо эстетической функции имели ещё и утилитарное значение: они были призваны оберегать спящего от падения с потолка клопов. Однако это не сильно помогало, так как в складках балдахина клопов было ещё больше. Ещё одна кровать – на работе Босха «Смерть и купец». По названию картины ясно, что данное ложе находилось в доме купца, и поэтому гораздо более простое, чем оно могло быть в замке аристократа. Однако принцип тот же – рама и балдахин. Пример более богато декорированной кровати есть на картине Ван Эйка «Портрет четы Арнольфини». Не смотря на то, что здесь изображён только фрагмент ложа, отчётливо видны пышные складки богатого балдахина. Почти на всех картинах видно, что кровать стояла изголовьем к стене. К. А. Иванов уточняет внешний вид кровати: Высоко поднимаются шитые шелками подушки. Занавесы, передвигающиеся на железных прутьях, совершенно отдернуты. Резко выделяется богатое горностаевое одеяло. С обеих сторон у самой постели брошены на каменном узорчатом полу звериные шкуры».[10]

В спальне обязательно присутствовали или канделябры или люстра. Люстра хорошо видна на только что упомянутой картине ван Эйка, а также на «Благовещении» Рогира ван дер Вейдена. Но так как люстра была довольно дорогим предметом обихода, во многих аристократичесиких семьях для освещения использовали канделябры. Канделябры часто изображались художниками, в основном на полотнах, посвящённых деве Марии, так как канделябр с семью свечами символизирует семь даров Святого Духа. Так же были распространены канделябры с одной свечой. В каждой жилой комнате имелись скамьи с подушками для сидения, преимущественно красного цвета. Их можно увидеть и на «Благовещении» Кампена, и на картине с тем же названием Рогира Ван дер Вейдена, на «Портрете четы Арнольфини» и на многих других.

В спальнях зажиточных домовладельцев, купцов и аристократов помимо кровати часто находился небольшой шкафчик с выдвижными ящиками наподобие современного комода («Благовещение» Рогира ван дер Вейдена). Ящики украшались резьбой и служили для хранения драгоценностей.

Ещё один предмет роскоши – зеркало. Зеркала были маленьких размеров, чащё всего круглые и выпуклые. Они были вставлены либо в декорированную рамку (на «Портрете Арнольфиини» рамка украшена изображениями страстей Христовых), либо в обычную деревянную рамку без украшений.

Ле Гофф даёт такое описание: «Мебели было немного. Столы обычно были разборными, и после трапезы их убирали. Постоянную мебель составлял сундук, или ларь, куда складывали одежду или посуду. Поскольку жизнь сеньоров была бродячей, нужно было иметь возможность легко уносить багаж. Жуанвиль, отправляясь в крестовый поход, обременял себя лишь драгоценностями и реликвиями. Другим функциональным предметом роскоши были ковры; их вешали как ширмы, и они образовывали комнаты. Ковры возили из замка в замок; они напоминали воинственному народу его излюбленное жилище — палатку».[11] Действительно, сундук составлял неотъемлемую часть интерьера как богатого замка, так и жилища просто горожанина или вовсе крестьянина. Об этом свидетельствуют многочисленные изображения сундука на полотнах разных художников. Так на картине Босха «Смерть и купец» на переднем плане находится довольно простой сундук на невысоких ножках. Так же изображения сундуков есть и на работе Михаэля Пахера «Рождение Богородицы». В период раннего средневековья навыки, используемые мастерами-столярами Египта, были утеряны. В те времена были распространены сундуки, грубо выдолбленные в стволе дерева. Их оснащали крышкой и укрепляли железными ободками, предотвращая дерево от раскола. Другая разновидность сундуков - сундуки из грубых досок, образцы которых сохранились в старинных европейских церквях до наших дней. Конструкция сундуков более позднего средневековья сходна с конструкцией античных сундуков. На юге (в Альпах) сундуки изготавливались из ели; на севере (на немецких, английских, скандинавских территориях) - чаще из дуба. Наряду с простыми сундуками-скамьями в церквах использовали более высокие сундуки с короткими ножками и дверками. Это уже переходная форма к шкафу. Шкаф периода готики собственно и является просто перевернутым на бок сундуком. В тот же период встречается уже немало сундуков с рамками и филенками. Декор средневековых сундуков, подражает архитектурным формам готики. Широко применяется резьба по дереву, чему способствует использование твердых пород древесины. На юге же применялись прежде всего полутвердые породы древесины, а потому распространен неглубокий резной орнамент с многочисленными растительными элементами, листвой, завитками, лентами, часто в натуралистическом изображении. Эта «неглубокая резьба имела определенную окраску, главным образом в мебели альпийских стран. Чаще всего используются красный и зеленый цвета. Выполненная по этой технологии внутренняя обстановка известна под названием "тирольская плотницкая готика" (Tiroler Zimmergotik). С развитием культуры быта возрастает число находящихся в употреблении типов мебели, однако сундук остается одним из основных предметов мебели, выполняя роль шкафа и скамьи, постепенно трансформируясь в другие предметы мебели, такие как буфет, креденцу или дрессуар (dressoir)».[12] Также сундук накрывали сукном и он мог служить письменным столом, что видно на картине «Святой Иероним» ван Эйка.

Капитулярий о поместьях приводит подробный список предметов обихода, которые должны иметься в замке. «В покоях каждого поместья иметь постельные покрывала, перины, подушки, простыни, столовые скатерти, ковры на лавки, посуду медную, оловянную, железную и деревянную, таганы, цепи, крючья, струги, топоры, то есть колуны, свёрла то есть буравы, ножи и всякую утварь, чтобы не было надобности где-либо просить её или занимать»[13]

Добавим ещё несколько слов об изготовлении мебели. «Мебельное искусство средневековой Европы почти не унаследовало античных традиций. Оно развивалось самостоятельным путём. В раннее средневековье распространились сундуки, табуреты (представлявшие собой обрубки стволов деревьев), а также столы (в виде досок, покоящихся на козлах), довольно высокие, что определялось обычаем сидеть на табурете во время трапезы или письма. В романский период стали использоваться табуреты на трёх опорах, кресла с высокой спинкой, шкафы, кровати (типа сундука, лишённого крышки), столы с опорами в виде вертикальных плоскостей. Выполненная способом ящичной вязки из рубленных топором досок или ошкуренных жердей, романская мебель отличалась лаконизмом массивных форм (нередко украшенных резным геометрическим, растительным или ленточным орнаментом), глухой нерасчленённостью объёма. В дальнейшем с изобретением заново двуручной пилы (дававшей возможность получать тонкие доски), а также распространением рамно-филёнчатой каркасной конструкции (как бы перекликавшейся со структурой готических архитектурных сооружений) появилась более лёгкая и прочная мебель».[14]

Что касается санитарии в замке и вообще в средние века в целом, то мнения по этому поводу существуют абсолютно полярные. Приведём две противоположные точки зрения. По мнению авторов статьи Die Ritter: Geschichte - Kultur – Alltagsleben, гигиена в средневековье была поставлена на должном уровне. «Санитария, водоснабжение и личная гигиена были в замках тесно связаны. Там, где воду приходилось с трудом доставать из колодцев, брать из цистерн или доставлять за несколько километров, экономное ее расходование было первейшим заветом. Важнее личной гигиены был тогда уход за животными, прежде всего дорогими конями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что горожане и сельские жители морщили носы в присутствии обитателей замков. Еще в 16 в. хроника обосновывала переселение знати из замков аргументом: "Дабы нам было где мыться". Поскольку тогдашние городские бани не ограничивались уходом за телом, но включали в свой репертуар и услуги современного "массажного салона", трудно сказать с уверенностью, что искали рыцари на самом деле. Если же следовать средневековым романам и эпосам, то личная гигиена имела обладала высокой ценностью. Запыленный после долгой скачки Парцифаль принимает ванну, опекаемый купальными прислужницами. Мелеганц (в одноименном романе артуровского цикла, 1160-80) застает вовсе не возмущающуюся этим хозяйку замка в купальной бадье, кстати находящейся перед замком под липой. Эпический герой Битерольф устраивает совместные купания "86 или более", а один раз сразу 500 витязей - в бадье, установленной в зале. В шванке "Голый посол" протагонист был направлен со своей новостью в купальню. Логично предположив, что хозяин замка моется там, посол раздевается догола и входит в помещение, но обнаруживает там всю рыцарскую семью со служанками - к тому же одетых. Они удалились в теплую баню лишь из-за холодной погоды. И уж совсем не шуткой является история, как в 1045 г. несколько персон, в том числе епископ Вюрцбурга, умерли в купальной бадье замка Персенбург (Persenbeug) после того, как рухнул потолок купальни.

Купальни и бани конечно были типичной принадлежностью замков высокой знати и находились как правило на первом этаже паласа или жилой башни, так как требовали большого количества воды. В замках простых рыцарей наоборот они обнаруживаются редко, да и то лишь на пороге Нового времени. Мыло, пусть даже и плохого качества, было обязательной принадлежностью, дорогое мыло научились варить уже в эпоху крестовых походов. Различные щетки, в том числе зубные, чистки для ногтей и ушей также относились к обязательному снаряжению и их существование прослеживается по источникам в отдельных замках. Маленькие зеркала были известны, но относились к предметам роскоши, так как их умели делать лишь в Венеции. Некоторые, преимущественно знатные дамы, носили парики, красили волосы или завивали их».[15] Таим образом, согласно этой точке зрения санитария и гигиена в средние века имели место и были поставлены на определённый уровень (разумеется, соответствующий эпохе).

Исследователи, придерживающиеся противоположной точки зрения, описывают средневековую Европу как огромную зловонную выгребную яму. Вот что сказано у Absentis по поводу санитарии: «Фраза «обвиняемый, как известно, принимал ванны ... являлась обычной в отчетах Инквизиции». Купание стало трактоваться, как инструмент дьявола для обольщения христиан. Напуганная Европа к 1500 году перестанет мыться вовсе. Все бани, ненадолго вернувшиеся в Европу во времена крестовых походов, будут снова закрыты: «В том, что касается мытья в бане и чистоплотности, Запад в XV—XVII вв. познал фантастических масштабов регресс…Античный мир возвел гигиенические процедуры в одно из главных удовольствий, достаточно вспомнить знаменитые римские термы. До победы христианства только в одном Риме действовало более тысячи бань. То, что христиане первым делом, придя к власти, закрыли все бани, общеизвестно, но объяснения этому действу я нигде не видел. Тем не менее причина, вполне возможно, лежит на поверхности. Христиан всегда раздражали ритуальные омовения конкурирующих религий - иудаизма и, позже, ислама. Еще Апостольскими Правилами христианам запрещалось мыться в одной бане с евреем…Христианство выкорчевало из памяти народа даже мысли о банях и ваннах. Столетия спустя, крестоносцы, ворвавшиеся на Ближний Восток, поразили арабов своей дикостью и грязью. Но франки (крестоносцы), столкнувшись с таким забытым благом цивилизации, как бани Востока, оценили их по достоинству и даже попытались вернуть в XIII веке этот институт в Европу. Безуспешно, конечно, - во времена вскоре наступившей Реформации усилиями церковных и светских властей бани в Европе вновь были надолго искоренены как очаги разврата и духовной заразы. Наглядное представление о гигиене средних веков, волне адекватное реальности, можно получить, посмотрев фильм «13-ый воин», где лоханка, в которой умывается и куда сморкается и плюется один, переходит по кругу. Пару лет назад англоязычную часть интернета обошла статья «Жизнь в 1500-х годах» («Life in the 1500's», тут же названная христианами «антикатолической ложью»), в которой рассматривалась этимология различных поговорок. Авторы утверждали, что именно такие грязные лоханки спровоцировали живую и поныне идиому «не выплеснуть с водой ребёнка». Действительно - в грязной воде можно было и не заметить. Но в реальности и такие лоханки были большой редкостью. В те смутные времена уход за телом считался грехом. Христианские проповедники призывали ходить буквально в рванье и никогда не мыться, так как именно таким образом можно было достичь духовного очищения. Мыться нельзя было еще и потому, что так можно было смыть с себя святую воду, к которой прикоснулся при крещении. В итоге люди не мылись годами или не знали воды вообще. Грязь и вши считались особыми признаками святости. Монахи и монашки подавали остальным христианам соответствующий пример служения Господу: «По-видимому, монахини появились раньше, чем монахи: не позднее середины III столетия. Некоторые из них замуровывали себя в гробницах. На чистоту смотрели с отвращением. Вшей называли «Божьими жемчужинами» и считали признаком святости. Святые, как мужского, так и женского пола, обычно кичились тем, что вода никогда не касалась их ног, за исключением тех случаев, когда им приходилось переходить вброд реки». (Бертран Рассел)»[16] Ещё несколько слов на тему уже именно санитарии. Если немецкие авторы деликатно обходят её стороной и лишь упоминают о существовании в каждом замке эркеров-нужников, то Absentis со свойственным ему сарказмом весьма пространно описывает положение дел: «С приходом христианства будущие поколения европейцев забыли о туалетах со смывом на полторы тысячи лет, повернувшись лицом к ночным вазам. Роль забытой канализации выполняли канавки на улицах, где струились зловонные ручьи помоев. Забывшие об античных благах цивилизации люди справляли теперь нужду где придется. Например, на парадной лестнице дворца или замка. Французский королевский двор периодически переезжал из замка в замок из-за того, что в старом буквально нечем было дышать. Ночные горшки стояли под кроватями дни и ночи напролет. К мытью тела тогдашний люд относился подозрительно: нагота – грех, да и холодно - простудиться можно. Горячая же ванна нереальна - дровишки стоили уж очень дорого, основному потребителю - Святой Инквизиции - и то с трудом хватало, иногда любимое сожжение приходилось заменять четвертованием, а позже – колесованием».[17] «Из-за постоянной грязи почти все члены думы ходят в думу в деревянных башмаках, и когда сидят в зале совета, деревянные башмаки стоят за дверью. Глядя на них, можно отлично сосчитать, сколько человек явилось на заседание…»[18] Добавлю, что гигиена возродилась на очень короткий срок: бани и ванны как атрибут роскоши лишь ненадолго вернулись в Европу после первых походов крестоносцев. И в любом случае в полной мере они были доступны лишь знатным обитателям замков.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6