на тему рефераты
 
Главная | Карта сайта
на тему рефераты
РАЗДЕЛЫ

на тему рефераты
ПАРТНЕРЫ

на тему рефераты
АЛФАВИТ
... А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

на тему рефераты
ПОИСК
Введите фамилию автора:


Реферат: О сложной судьбе неоклассической теории


Реферат: О сложной судьбе неоклассической теории

Львов Иосиф Георгиевич

Есть нечто привлекательное в изложении эволюции идей, максимально кратком...

А.Эйнштейн

Как прекрасно чувство узнавания объединяющих черт в сложных явлениях, которые воспринимаются как совершенно не связанные между собой.

А.Эйнштейн

Весь предшествующий опыт убеждает нас в том, что природа представляет собой реализацию простейших математически мыслимых элементов.

А.Эйнштейн

Начальный этап: быстрый подъем до предельно достижимой высоты и медленное сползание назад

Настоящая статья является прямым продолжением исходной нашей статьи "О простом смысле экономики" и посвящена более подробному анализу современного западного направления в экономической теории, в целом получившего название неоклассического. Данное направление возникло во второй половине девятнадцатого века как особый концептуальный подход, принципиально преодолевающий, наконец, врожденную ограниченность предыдущей классической школы (связанную, напомним, с непониманием ее авторами прежде всего важнейшей роли абстрактного подхода не только к труду, но и к потреблению). Коротко выражаясь, основоположники неоклассицизма осознали-таки, наконец, истинное значение единого количественного описания незаслуженно отодвинутого прежде на второй план общего результата производства, заключенного в абстрактном полезном эффекте, извлекаемом при потреблении его продукта. Однако сам этот эффект был выражен ими, к сожалению, все же не в единицах жизненной силы, как требовал принцип преемственности в отношении той же классической предшественницы, а в особых единицах так называемой полезности, отражающей собой абстрактную способность тех или иных благ просто удовлетворять человеческие потребности как таковые (принося при этом абстрактные же удовольствие, удовлетворение, положительные эмоции в целом). Именно в утверждении о принципиальной возможности абстрактного представления указанных величин и заключалась по существу сама главная аксиома неоклассицизма на этапе его становления, позволявшая ему вроде бы одним махом, не вникая в различия между прямой и косвенной формами потребления, осмыслить сразу обе их в совокупности.

Но такой укрупненный подход нес в себе, как легко предвидеть, скрытую опасность потери некоторых принципиально важных деталей рассматриваемой общей экономической картины. И на этой основе прямо создавал условия, как мы увидим далее, для утраты теорией способности к адекватному осмыслению на сей раз уже самих абстрактных производственных затрат. К счастью, до поры до времени эта конкретная проблема никак себя не проявляла, т. к. затраты здесь тоже удалось выразить сначала в тех же самых единицах субъективной полезности. Для этого наиболее проницательными представителями неоклассицизма была введена особая категория так называемой тягости труда, связанная на сей раз с порождаемыми им отрицательными эмоциями и выступающая поэтому просто в форме отрицательной же полезности. Главным здесь было то, что и полезность произведенного продукта, и тягость труда по его изготовлению выражались опять же в одних и тех же единицах измерения - единицах полезности. А следовательно, появлялась прямая возможность непосредственно сравнить теперь эти характеристики между собой и легко определить на данной простейшей основе связанный с целенаправленным трудом выигрыш как тривиальную разность между ними! Казалось бы, на этом вопрос об истинной сути экономики должен был бы уже окончательно разрешиться, но тут на передний план как раз и вышла та самая проблема, которая прямо была обусловлена отмеченной ограниченностью укрупненного субъективного подхода к пониманию полезности (и связанного с ней абстрактного потребления в целом).

Дело в том, что абстрактные затраты, как должно быть заметили многие, пока исчерпывались в наших рассуждениях о главных выводах неоклассической концепции опять-таки одной только тягостью труда, т. е. издержки недопотребления вообще не упоминались. И это во многом соответствовало, подчеркнем теперь особо, собственной точке зрения упомянутых наиболее проницательных ее основоположников - Германа Генриха Госсена, Уильяма Стенли Джевонса и др. Они, конечно, прекрасно понимали, что отказ от потребления определенного блага тоже представляет собой известную потерю, как раз и равную самой его полезности (в связи с чем издержки воздержания в такой предельно простой своей форме были осознаны неоклассической теорией даже намного раньше собственно тягости труда). Но полный анализ названных косвенных затрат существенно усложнялся в данном случае тем, что теперь требовалось каким-то образом учитывать еще и очевидные дополнительные потери, связанные с большей или меньшей продолжительностью того зачастую значительного временного промежутка, на который якобы откладывается потребление рассматриваемого конкретного блага!

Вообще говоря, запаздывание, разделяющее моменты осуществления производственных затрат и потребления созданного с их помощью продукта, имеет место при всех существующих видах издержек. В том числе, естественно, и тогда, когда речь идет о тех же исходных трудовых затратах (к тому же сами эти последние тоже реализуются вовсе не мгновенно, а в течение определенного временного промежутка, так что время как самостоятельный производственный фактор всегда присутствует во всех без исключения видах производства). Но в случае собственно труда запаздывание из-за сравнительно небольшой своей величины и отсутствия прямой связи между внешними формами затрат и созданного с их участием продукта как бы отходит на задний план и потому редко учитывается как на обыденном бытовом уровне, так и в теории. (В классической экономической теории время вообще фигурировало не как отдельный самостоятельный вид затрат, а как всего лишь удобная форма косвенного представления тех же затрат абстрактного труда, выраженных в единицах рабочего времени. Да и прибыль от труда, как специально отмечалось в предыдущей статье, вообще не была осознана классиками, вследствие чего вопрос о зависимости таковой еще и от затраченного так или иначе времени перед ними попросту не возникал.)

Иное дело прибыль от воздержания – выступая в наиболее наглядном своем виде в форме процента, она находится обычно на поверхности вещей. К тому же очень часто встречающаяся внешняя идентичность затрачиваемого и получаемого в качестве конечного продукта благ (они попросту могут иметь, например, принципиально одинаковую денежную форму) вообще создает впечатление того, что сами издержки сводятся в данном особом случае просто к откладыванию на некоторый срок непосредственного потребления указанного блага. И потому зависимость извлекаемой при этом прибыли от названного срока выходит по существу на передний план, вынуждая рассматривать само время в качестве важнейшего элемента производственных затрат. Неудивительно поэтому, что обобщивший в своей теории все основные наработки названных выше ранних авторов (и потому считающийся по существу главным выразителем всех неоклассических идей в целом) Альфред Маршалл счел все же необходимым обязательно включить в состав полных производственных затрат еще и особый дополнительный вид издержек, названный им “жертвами ожидания”. И вот тут-то у него и возникли настоящие проблемы, т. к. никакого серьезного теоретического обоснования данной особой формы затрат укрупненный субъективистский подход к определению полезности принципиально дать не позволял.

Впрочем, на сей раз, в отличие от "классиков", у Маршалла вроде бы уже имелась под рукой основанная на общем осмыслении неоклассицизмом самой абстрактной полезности в целом естественная возможность если и не обоснования жертв ожидания как такового, то, по крайней мере, выдвижения необходимого тезиса об их принципиальной одноразмерности со всеми прочими производственными затратами! Сделать это он мог, например, все тем же проверенным способом - приписав названным издержкам определенную отрицательную полезность, связанную с порождаемыми ими негативными эмоциями, и попросту уравняв тем самым “тягость ожидания” с той же исходной тягостью труда. Точнее, издержки ожидания должны были бы просто входить в таком случае определенной составной частью в общие издержки воздержания (ведь время само обладает определенной полезностью и потому его затрата ничем не отличается с экономической точки зрения от затрат сугубо материальных факторов), которые могли бы учитываться при таком подходе в форме совокупной “тягости воздержания”.

Можно было бы поступить и еще проще – просто учитывать потери времени как обычные издержки недопотребления, связанные с потерей полезности данного особого экономического блага. В любом случае теперь появлялась прямая возможность вообще выразить все виды существующих издержек в одних и тех же единицах измерения, представив их в виде абсолютно равноценных слагаемых в полной сумме единых производственных затрат. Такой шаг представлялся, подчеркнем, тем более естественным, что полностью соответствовал еще одному общепризнанному принципу познания природы, также включенному Исааком Ньютоном в упоминавшиеся уже в предыдущей статье четыре его основных "Правила философствования" (на сей раз под вторым их номером). В тех же "Математических началах натуральной философии" этот принцип, прямо вытекающий из предыдущего, выражен следующими красноречивыми словами: "Поскольку возможно, должно приписывать те же причины того же рода проявлениям природы... Например, свету кухонного очага и Солнца" [4, С.502.].

И если бы Маршалл действительно воспользовался этим очевидным логическим умозаключением (прямо вытекающим, повторим, из основного ньютонова тезиса о простоте природы и необходимости в связи с этим минимизировать число приписываемых ей фундаментальных причин) и ввел в теорию в дополнение к исходной тягости труда, скажем, принципиально одноразмерную с ней тягость воздержания (с тягостью ожидания в качестве ее составной части), то у него появилась бы прямая возможность просто вычесть затем образуемую указанными составляющими полную сумму производственных затрат из полного же полезного эффекта. А значит - легко определить на данной тривиальной основе сам полный выигрыш, олицетворяющий собой итоговую сущность всей экономической деятельности в целом! Иначе говоря, Маршалл мог еще в конце девятнадцатого века легко дать однозначный ответ на вопрос об истинной сути самой экономики, повернув тем самым экономическую (и не только!) науку на совершенно иной путь развития. Но он, к сожалению, так и не решился на описанный сейчас естественный шаг (или просто прошел почему-то мимо такой возможности), чему тоже есть, как будет далее показано, вполне понятное логическое объяснение. Однако прежде, чем переходить к подробному изложению такового, процитируем для начала следующее абсолютно справедливое высказывание еще одного великого физика, во многом проясняющее основную причину самой отмеченной маршалловой нерешительности: "Любое представление о том, что две особенности, сходные по проявлению, основаны на одном и том же принципе, всегда ненадежно до тех пор, пока неизвестен сам принцип" [5, С.52.]!

Эти очень важные слова принадлежат выдающемуся физику ХХ века, одному из главных создателей квантовой механики, лауреату Нобелевской премии Эрвину Шредингеру, некоторые важные мысли которого и легли по существу в основу излагаемых здесь общих выводов. Но сейчас нам важно подчеркнуть именно процитированную его особую мысль, из которой прямо следует, что два вида отрицательных эмоций, связанных, соответственно, с трудом и воздержанием (включающим в себя в том числе и ожидание), могут быть однозначно признаны как объективно равноценные (а точнее - объективно необходимые и достаточные) слагаемые единых абстрактных производственных затрат только при наличии объективного же объяснения самих этих эмоций! Объяснения, данного именно на основе некого фундаментального общего "принципа", в качестве которого здесь может и должна использоваться как раз та самая исходная аксиома о существовании абстрактного запаса обобщенной жизненной силы человека, определяющего его итоговое состояние, с позиций которой и вели мы с самого начала анализ основных аспектов экономики.

На базе этой аксиомы легко осознается, в частности, что эмоции представляют собой на самом деле лишь сугубо промежуточный эффект, связанный с действием выработанной миллионолетней эволюцией особой сигнальной системы. Она позволяет высшим живым организмам классифицировать таким способом все важные для их жизнедеятельности факторы по степени их влияния на достижение главной объективной цели, каковой и является сохранение и пополнение отмеченного запаса. Но при этом эмоции потому и называются эмоциями, в отличие от рациональных рассуждений, что относятся к сугубо подсознательному уровню мышления, т. е. сами по себе абсолютно ничего не объясняют (ибо, будучи лишь укрупненным, грубым отражением общего результата, по определению не способны выразить некоторые принципиально важные тонкие детали развертывающихся при этом фундаментальных процессов, в которых и заключена основная суть происходящего). Чтобы сполна оценить эти детали, а значит, - и объяснить истинный источник самих эмоций, нужно обязательно перейти на более глубокий уровень анализа. Иначе говоря, нужно опять же повысить степень используемого в его ходе абстрагирования, осуществив в итоге ту самую "инвентаризацию" возможных потоков жизненной силы, которой мы по существу и занимались до сих пор.

В том числе, естественно, и при объяснении сущности самих издержек воздержания, когда путем несложных рассуждений легко показали, что по своему итоговому влиянию на общий запас жизненной силы человека прямой ее расход в процессе абстрактного труда ничем не отличается от, скажем, косвенного недополучения какого-то ее количества при сознательном ограничении прямого абстрактного потребления. И потому абстрактное недопотребление, во-первых, столь же объективно по своей природе, как и собственно абстрактный труд (причем этими двумя видами и исчерпывается весь перечень возможных абстрактных затрат, хотя сами издержки воздержания обязательно должны учитывать, как теперь ясно, еще и затраченное время). А во-вторых - потери принципиально выражаются здесь в одних и тех же физических единицах, что и позволяет говорить в итоге о единой сумме совокупных экономических затрат! Но у Маршалла возможности прибегнуть к подобному обоснованию одноразмерности потерь от труда и воздержания, требующему более глубокого научного взгляда на происходящее, к сожалению, не было. Он исходил в своих рассуждениях только из узкой трактовки полезности как чисто эмоциональной характеристики и потому вся описанная сейчас логика, позволяющая рассматривать все затраты как принципиально одноразмерные величины, так и не была им по-настоящему осознана. А без этого он попросту не решился, как уже было сказано, ввести в свою теорию наиболее естественный способ учета тех же жертв ожидания – либо через простейшее понятия тягости ожидания, либо через присвоение определенной полезности самому времени. И тем самым в очередной раз подтвердил обсуждавшуюся уже в предыдущей статье фундаментальную мысль Дж. К. Максвелла о том, что "уровень прогресса прямо связан с уровнем абстрагирования"!

Как ни бился Маршалл над рассматриваемой, по сути дела роковой для него, как теперь выясняется, проблемой адекватного учета жертв ожидания, но в рамках субъективистского понимания полезности ничего с ней сделать не сумел. В конце концов, он вообще свел сами издержки воздержания просто к жертвам ожидания, т. к. предпочел воспользоваться упоминавшейся уже ранее обыденной трактовкой воздержания как откладывания потребления на определенный срок. Неудивительно поэтому, что вместо продемонстрированного выше естественного способа представления издержек недопотребления, буквально напрашивающегося в рамках рассматриваемой неоклассической парадигмы экономического миропонимания, в ней возникли, в конечном счете, совершенно иные, абсолютно искусственные трактовки данного косвенного вида затрат.

Одним из их главных авторов стал видный представитель так называемой австрийской школы в неоклассической теории Ойген фон Бем-Баверк. Основная суть выдвинутых им идей сводилась, в конечном счете, к практически голословному, т. е. опять же никак не связанному с предыдущей аксиоматикой, утверждению о том, что люди якобы предпочитают в своем большинстве сегодняшние блага будущим, и потому отказ от какого-либо сегодняшнего блага во имя будущего является для них жертвой, на которую они готовы пойти только в случае ее специальной компенсации. Формой такой компенсации предлагалось считать просто возрастание объема того же блага в указанном будущем периоде, в связи с чем учет самих жертв ожидания (и издержек воздержания в целом) должен был якобы производиться при помощи специального коэффициента (так называемого коэффициента дисконтирования), отражающего требуемую степень подобного возрастания. Причем именно данный коэффициент и выражал теперь по мысли Бем-Баверка сам итоговый уровень выигрыша, как раз и принимающего форму процента.

Но таковой здесь по существу, как нетрудно заметить, опять-таки попросту постулируется вместе с самим утверждением о существовании определенных временных предпочтений. Т. е. вводится на правах отдельной самостоятельной аксиомы, неизбежно вызывая тем самым все то же подчеркнутое Эйнштейном вынужденное "нагромождение разрозненных утверждений". Не случайно, поэтому, в цитировавшейся уже в предыдущей статье книге Е.Майбурда "Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров" прямо говорится об описанном понимании процента буквально следующее: "С идеями... процента как платы за ожидание мы вступили на тонкий лед...; эти идеи, более или менее принятые сегодня, подвергались критике уже внутри нового (неоклассического - И.Л.) направления в науке...; короче, мы вступили в область, где не все решено однозначно, - в область дискуссионных вопросов" [1, С.389].

Иначе говоря, слабость бем-баверковского "объяснения" процента вполне очевидна сегодня многим, но за неимением ничего лучшего большинство специалистов все же вынуждено довольствоваться описанными "идеями", в действительности вообще ничего не объясняющими. Именно так поступил, в конечном счете, и сам Маршалл, раскритиковавший изложенную концепцию Бем-Баверка на словах, но включивший ее в свои построения на деле. Для дальнейших своих выводов, впрочем, он названную концепцию фактически никак не использовал, чем и сохранил способность к полноценному анализу многих прочих аспектов экономики. Но вот что касается влияния указанных идей непосредственно на саму возможность адекватного осмысления итоговой сути этого вида деятельности в целом, то здесь они подрывают такую возможность, как легко понять, принципиально - все теперь настолько усложняется, что от былой простоты и ясности в понимании выигрыша уже ничего не остается. Собственно выигрыш от недопотребления, - в частности, - выступает теперь в форме упомянутого коэффициента дисконтирования, имеющего сложную размерность и совершенно неподдающегося в итоге приведенному выше простейшему анализу.

А поскольку именно данная составляющая полного выигрыша, как уже было отмечено, находится в современной экономике на поверхности вещей и хорошо видна каждому (в отличие от второй его составляющей, обусловленной собственно трудовыми издержками и вообще не осознаваемой на обыденном уровне), то в результате данная искусственная форма описания невольно распространяется и на весь выигрыш вообще. Другими словами, процент становится олицетворением всего выигрыша в целом (в дополнение к нему появляется затем, правда, как мы еще увидим, особая категория так называемой "экономической прибыли", но она не имеет в действительности к рассматриваемому сейчас реальному выигрышу уже абсолютно никакого отношения), и тем самым попросту перечеркивает уже достигнутое, казалось бы, исходное понимание выигрыша как алгебраической суммы положительных и отрицательных полезностей. Возникает глубоко эклектичная общая картина экономической действительности, вносящая в уже полученные, казалось бы, простоту и гармонию вновь все затмевающие сложность и диссонанс.

Как тут не процитировать в качестве иллюстрации к подобному исходу третье уже на сей раз ньютоново "Правило философствования", содержащее, в частности, следующие очень подходящие к описываемому сейчас случаю удивительно прозорливые слова: "Не следует измышлять на авось каких-либо бредней, не следует также уклоняться от сходственности в природе, ибо природа всегда проста и всегда сама с собой согласна" [4, С.503.]! Именно игнорирование этого очевидного требования и объясняет главную причину итоговой неудачи в осмыслении базовой сути экономики всей неоклассической теории вообще на рассмотренном маршаллианском этапе ее развития.

Завершающий этап: перерождение

Отмеченное выше тупиковое состояние неоклассической теории, обусловленное неспособностью ее осознать истинную суть всего-навсего издержек воздержания, возможно и удалось бы в конце концов преодолеть, если бы только на данном негативном фоне не сложились чрезвычайно благоприятные условия для широкого распространения еще одной принципиально ошибочной теоретической концепции, уже окончательно лишившей неоклассическую науку такой возможности. Речь идет о фактически общепринятой сегодня особой концепции еще одного видного представителя австрийской школы Фридриха фон Визера (на этапе становления этой школы к ней помимо Визера и упоминавшегося уже выше Бем-Баверка принадлежал также и являющийся ее непосредственным родоначальником Карл Менгер). Все три названных автора стояли по существу у истоков неоклассического направления, но в отличие от упомянутых выше других его основоположников они принципиально не признавали саму возможность учета, скажем, трудовых затрат путем приписывания им определенной отрицательной полезности.

Вместо этого австрийская школа (в лице упомянутого фон Визера) выдвинула совершенно особую концепцию так называемых альтернативных издержек, согласно которой производственные затраты определяются якобы просто тем упущенным эффектом, который мог бы быть получен при использовании тех же самых производственных ресурсов в другом, альтернативном нашему, виде деятельности. Такой подход позволял вообще снять с повестки дня проблему обоснования как самих издержек воздержания, так и всех реальных затрат в целом (включая доказательство принципиальной одноразмерности всех особых их составляющих), а значит, - устранял вроде бы и связанную с этим вопросом явную путаницу в маршаллианском варианте неоклассической теории. Именно благодаря этому он и стал, в конце концов, главенствующим, но вот к искомому пониманию истинной сути экономики, к сожалению, так и не привел, еще более удалив от него на самом деле всю неоклассическую школу. Связано это было с тем, что визеровские альтернативные затраты выражают собой в действительности совершенно иной экономический факт, нежели рассматривавшиеся до сих пор реальные, и потому вообще не способны заменить последние при осмыслении итогового выигрыша.

Чтобы сделать это утверждение достаточно понятным, давайте уточним предварительно, какой вопрос должен решить для себя прежде всего планирующий определенное экономическое действие человек (или любой живой объект в целом)? Ответ здесь очевиден: он должен выяснить (во многих случаях этот анализ происходит "автоматически" на уровне подсознания), компенсирует ли ожидаемый результат предполагаемые реальные потери, т. е. принесет ли указанное действие реальный выигрыш или, напротив, будет связано с реальными же убытками? Обойтись без учета реальных издержек при этом, обратите внимание, попросту невозможно, а сам выигрыш выступает в итоге важнейшим фактором принятия всего данного первичного решения. Но после того, как оно уже принято, причем принято именно с положительным итоговым результатом, возникает следующий естественный вопрос, связанный на сей раз с ограниченными размерами имеющихся у соответствующего человека необходимых производственных ресурсов (трудовых, материальных и времени). Из-за этой ограниченности имеющиеся возможности извлечения положительного в целом выигрыша просто не могут быть реализованы совместно.

А значит, - требуется обязательно решить далее, какие из этих возможностей все-таки следует осуществить, а от каких, напротив, придется отказаться, хотя сами по себе они тоже являются экономически "рентабельными" (т. е. приносимый ими реальный выигрыш принципиально мог бы быть больше нуля, что только и требуется, повторим, согласно первому исходному критерию оправданности самих активных действий вообще). Но по какому же критерию следует отбирать теперь уже действительно подлежащие реализации проекты? Ответ опять-таки достаточно очевиден - по критерию максимизации величины полного выигрыша. А следовательно, последний и в ходе решения этого вторичного вопроса тоже должен был бы, кажется, оказаться в центре экономического анализа, для чего не обойтись, понятно, и без учета реальных производственных затрат. Но на самом деле находится опять же некий укрупненный путь анализа, который позволяет рассматривать данную вторичную проблему как бы обходя саму первичную, т. е. попросту исключая из рассмотрения как названные реальные затраты, так и сам реальный выигрыш.

Страницы: 1, 2


на тему рефераты
НОВОСТИ на тему рефераты
на тему рефераты
ВХОД на тему рефераты
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

на тему рефераты    
на тему рефераты
ТЕГИ на тему рефераты

Рефераты бесплатно, реферат бесплатно, курсовые работы, реферат, доклады, рефераты, рефераты скачать, рефераты на тему, сочинения, курсовые, дипломы, научные работы и многое другое.


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.