Курсовая работа: Римская империя в I в. н.э.

Более сложными были взаимоотношения с Парфией. По-прежнему яблоком раздора оставалась Армения. Тиберий, как и Август, предпочитал действовать дипломатическим путём. По его поручению Германик поставил царём Армении понтийского царевича Зенона. Легат Сирии Пизон, действуя по инструкции Тиберия, не дал ввести в Армению римские войска, чтобы не раздражать Парфию. Хотя сенатская оппозиция всячески поносила Пизона и добилась его осуждения по обвинению в отравлении Германика, осторожная внешняя политика, в общем, отвечала её желаниям. Напротив, военные командиры, вольноотпущенники, дельцы — все, кто рассчитывал выдвинуться и нажиться во время войн, толкали правительство к завоеваниям на Востоке. Всякое усиление императорской власти в противовес сенату активизировало внешнюю политику.

Особенно ярко это проявилось во второй половине правления Нерона. Накануне смерти Клавдия парфяне заняли Армению. На армянский престол был посажен Аршакид Тиридат. В начале правления Нерона под влиянием сенатских кругов на Восток был послан любимый знатью Домиций Корбулон. Он ограничился тем, что изгнал из Армении Тиридата и заменил его римским ставленником Тиграном. Одновременно Рим заключил союз с зависимой от Парфии Гирканией, чтобы ослабить тыл врага. После разрыва с сенатом новое окружение Нерона стало настаивать на более активной внешней политике, с тем, чтобы подчинить Армению.

Тигран — по-видимому, по инициативе Нерона — вторгся в зависимую от Парфии Адиабену, что вызвало войну с Парфией.[18] Командующим был назначен представитель придворных кругов Пет. Корбулон, как легат Сирии, должен был оказывать ему поддержку, но, не одобряя завоевательной политики, делал это не очень энергично. Столкнувшись с основными силами парфян, Пет потерпел серьёзное поражение, и Риму пришлось согласиться на возвращение в Армению Тиридата.

Единственной уступкой, которой римлянам удалось добиться, была, как уже упоминалось выше, поездка Тиридата в Рим для получения диадемы из рук Нерона. Эту церемонию обставили с большой торжественностью. Формально престиж Рима не пострадал, но фактически Армения была потеряна.

Активизировалась в этот период римская политика в Причерноморье. Понт был обращён в провинцию. Наместник Мёзии—Плавтий Сильван пришёл на выручку осаждённому скифами Херсонесу, что повело к римской оккупации Херсонеса и появлению римских гарнизонов в Южном Крыму. Однако дальнейшее продвижение римлян вглубь Крыма было остановлено сопротивлением местных племён. Тот же Плавтий Сильван совершил поход за Дунай против живших там местных, сарматских племён, которые продвинулись сюда из района Волги. Сто тысяч задунайских жителей было поселено в Мёзии. Греческий город Тира на Днестровском лимане (современный Белгород Днестровский) был подчинён римской власти, а позднее присоединён к Мёзии. Нерон подготовлял поход на Кавказ против кочевников-аланов, рассчитывая дойти до Каспийского моря. По-видимому, он стремился сплотить и поддержать греческие колонии, являвшиеся форпостами античного рабовладельческого общества на периферии, против местных племён, боровшихся с рабовладельцами, обосновавшимися на их земле.

3.3 Рим и государства и племена Аравии

К югу от государств Причерноморья и державы Аршакидов – в Аравии и Северо-Восточной Африке существовало нескольколько самостоятельных государств, игравших довольно заметную роль в первые столетия нашей эры. Их значение особенно усилилось после перехода Египта и Сирии под власть Рима.

В I в. н.э. на севере Аравии продолжало существовать Набатейское царство, но после укрепления римлян в Сирии оно становится зависимым от Рима. Его значение по-прежнему основывалось на посреднической торговле, главными центрами которой были столица царства — Петра и гавань Левкэ-Комэ, расположенная против египетского порта Береники. В соответствии с общей тенденцией Рима обращать постепенно зависимые царства в провинции Набатейское царство было в 106 г. н. э. присоединено к империи и превращено в провинцию Аравию. Попытка римлян проникнуть на юг полуострова успехом не увенчалась.

В Южной Аравии к началу нашей эры наибольшего расцвета и богатства достигло царство химьяритов. Главной основой процветания химьяритов была торговля. С одной стороны, это была транзитная торговля товарами, поступавшими из Индии в Римскую империю через города Сирии и египетские порты, с другой — торговля местными продуктами: ароматическими веществами, вывозившимися в Римскую империю, вином, которое охотно покупали в Индии, изделиями местного ремесла, которые продавались племенам Восточной Африки. Крупнейшими центрами были порт Адана (современный Аден) и город Муза, где жило многочисленное торгово-ремесленное население.

Товары шли морскими и караванными путями. Караванная торговля, центром которой был город Мариаба (или Мариб), обогащала не только купцов, но и племенных вождей, взимавших пошлины с караванов, проходивших по территории племени. Сами же химьяриты почти ничего не ввозили, и потому в их стране скапливалось большое количество драгоценных металлов. Остатки великолепных сооружений свидетельствуют о роскоши, в которой жили цари и знать. О социальном строе химьяритов известно очень мало. По-видимому, знать владела значительными землями, которые обрабатывались земледельцами, находившимися от неё в зависимости. Вероятно, это были младшие члены рода, обедневшие общинники и т. п. Химьяриты поставили в зависимость от себя соседние кочевые племена.

При Августе префект Египта Элий Галл предпринял экспедицию в Южную Аравию, целью которой была отчасти борьба с пиратами, действовавшими на Красном море, отчасти захват добычи. Известную роль играло, возможно, и желание египетских купцов наладить непосредственную торговлю с Индией. Экспедиция была крайне трудной и, несмотря на то, что римляне дошли до Мариабы, не дала никаких результатов.

В первой половине I в., как полагают, римлянами была разрушена Адана, но это не уменьшило значения царства химьяритов. По сообщению неизвестного автора, составившего описание плавания по Эритрейскому (Красному) морю, царь химьяритов и сабеев Харибавел (вторая половина I в. н. э.) был могущественным правителем, поддерживавшим постоянные отношения с Римом, куда он посылал посольства и дары.

На Эритрейском море развивается оживлённая торговля, в которой участвовали купцы из Александрии, Пальмиры, Индии, Аравии. Устанавливаются регулярные морские сношения с Индией. В это же время у химьяритов появляется соперник — вновь возникшее на территории теперешней Абиссинии царство Аксум. Цари Аксума, располагавшие довольно сильным войском и флотом, искали союзников против химьяритов среди племён Южной Аравии. Они поддерживали племя райденитов, добившихся независимости и захвативших город Сабу. Аксум, по-видимому, рассчитывал и на поддержку Рима.

Возвышение Аксума и развитие морской торговли с Индией пагубно повлияли на экономику царства химьяритов, которое начинает быстро клониться к упадку. Главный центр караванной торговли Мариб превращается в небольшой захудалый город. Зато порт Аксума Адулис стал одним из важнейших пунктов на морском пути в Индию. В нём жило множество купцов из Римской империи, греческий язык стал господствующим. Однако помимо Адулиса царство аксумитов не подверглось влиянию иноземных, в частности греческих, элементов. Строй жизни был довольно примитивным. В I—II вв. там ещё не было своей монеты, туземцы вместо неё употребляли кусочки меди. Крупных городов, кроме Адулиса и столицы царства — города Аксума, не было, но столица была большим и красивым городом. Архитектура отличалась своеобразным местным стилем. Самый большой из дворцов занимал площадь в 80 х 120 м. и подобно ассирийским дворцам состоял из башен, террас, оград и центрального многоэтажного замка. Такие же замки имелись и в других частях страны. Для Аксума особенно характерны стоявшие на царских могилах огромные стелы, увенчанные серпом луны и диском богини утренней звезды — Астарты. Верховному богу Аксума, богу неба и покровителю государства, цари посвящали золотые статуи и каменные троны с благодарственными надписями. Все эти памятники были исполнены в арабском стиле без всяких следов эллинистического влияния.

Усиление Аксума шло параллельно с упадком Мероэ. Ослабление Мероитского царства началось с I в. н. э. Сокращается строительная деятельность царей, города пустеют, приходят в упадок даже Напата и Мероэ. Причины этого упадка за отсутствием источников пока не установлены. Несомненно, однако, что значительную роль здесь сыграли вторжения племён, обитавших в окрестных степях и пустынях по обеим сторонам Нила. В дальнейшем Мероитское царство было завоёвано Аксумом. По-видимому, при Нероне возникли планы римской экспансии и в этом направлении. В целях предварительной разведки была послана экспедиция в Мероэ, проникшая на юг Африки далее, чем кто-либо из римлян до сих пор.

Глава IV. События 68-69 гг. и конец династии Юлиев-Клавдиев

4.1 Восстание в иудее

Широкие завоевательные планы, разрабатываемые Нероном, были нарушены событиями в Иудее. Там всё больше сторонников находила антиримская народная партия зелотов, уходивших в горы и создававших боевые отряды. Беднейшие крестьяне и рабы составляли наиболее решительную и непримиримую организацию сикариев (кинжальщиков), члены которой нападали на римлян и местных богачей. Римские прокураторы жестоко расправлялись с захваченными зелотами и сикариями. Ненависть к Риму усиливала религиозный фанатизм, ожидание божественного освободителя.

В 66 г. вспыхнуло восстание. Народ отказался платить подати, перебил римский гарнизон Иерусалима и часть романофильской знати. Восстание распространилось по всей стране. Карательная экспедиция сирийского наместника Цестия Галла была разгромлена восставшими. Однако силы восставших ослаблялись внутренними раздорами. Более зажиточная часть населения была напугана проектами радикальных реформ, которых требовали сикарии и крайние зелоты. Крупные землевладельцы и жречество готовы были идти на соглашение с Римом. Народу приходилось бороться не только против римлян, но и против местных эксплуататоров. Для ведения войны с восставшими Нерон назначил Флавия Веспасиана, считавшегося опытным полководцем. [19]

4.2 Гражданская война

Восстание в Иудее хотя и сорвало завоевательные планы Нерона, но непосредственно не угрожало его власти. Настоящая опасность возникла для него тогда, когда в 68 г. возмутилась обременённая дополнительными поборами Галлия, вскоре поддержанная Испанией.

Наместник Тарраконской Испании, старик Гальба, был провозглашён своими войсками императором. После низложения Нерона сенат охотно утвердил Гальбу. Гальба старался восстановить права сената и вместе с тем оправдать надежды поддерживавшей его провинциальной знати. Он широко раздавал римское гражданство испанцам и галлам и снизил на 1/4 подати всем выступившим за него городам. Это были по преимуществу города, где местная аристократия играла главную роль. Колонии же ветеранов до конца оставались верны Нерону. Гальба карал их штрафами, конфискациями, урезкой территории. Возмущённые жители этих городов вступили в союз со стоявшими на Рейне легионами и провозгласили императором наместника Нижней Германии Вителлия, которого сенат ненавидел, считая льстецом и приспешником Нерона.

Одновременно среди племени бойев, живших на территории эдуев, началось восстание крестьян и городской бедноты, возглавлявшееся неким Марикком. Восставшие, число которых быстро возрастало, нападали на имения местной знати. Движение было подавлено главным образом силами эдуев, но галльская аристократия наглядно убедилась в том, что грозит ей в случае ослабления римской власти.

Между тем просенатская политика Гальбы вызвала недовольство римского плебса и преторианцев. Подняв мятеж и убив Гальбу, они сделали императором одного из ближайших друзей Нерона — Отона.[20] Однако и его правление было кратковременным: войска Отона были разбиты вступившими в Италию войсками Вителлия. Отон покончил с собой. Вителлин стал называть себя Германиком в честь своего войска, в котором большую роль играли вспомогательные части германцев. Солдаты Вителлия, к которым присоединились италийская и римская беднота, и, частично, рабы, расправлялись с богатыми землевладельцами и рабовладельцами. Вителлий отослал часть своих войск обратно в Галлию, что ослабило его, но не примирило с ним сенат.

Тогда-то на сцену выступил новый претендент — Веспасиан. Война в Иудее была почти закончена, оставалось взять Иерусалим. Только беднота ещё сохраняла верность знамени борьбы с Римом и продолжала сопротивление. Землевладельцы, священники, купцы переходили на сторону Веспасиана. Среди них был прославившийся впоследствии своим сочинением об Иудейской войне писатель Иосиф, получивший позднее римское имя Флавий. Веспасиана охотно поддержало и его войско, опасавшееся, что Вителлин отдаст лучшие земли своим солдатам. Сенат также предпочитал его Вителлию. Агенты Веспасиана вели активную агитацию и в западных провинциях. Успех Веспасиана был решён переходом на его сторону сильной и свежей придунайской армии. В битве под городом Кремоной в 69 г. н.э. Вителлий потерпел поражение и вскоре был убит. Веспасиан остался единственным правителем империи.

4.3 Восстание Аникета и Цивилиса. Подавление восстания в Иудее

Однако мир еще не наступил. В Понте поднял восстание вольноотпущенник бывшего понтийского царя Аникет. К нему примкнули местные племена, недовольные обращением Понта в провинцию, что усилило позиции рабовладельческих греческих городов. Через 2-3 месяца восстание было подавлено. Зато угрожающие масштабы приняло движение в Галлии под руководством знатного батава Цивилиса, начавшееся с восстания вспомогательных частей, набранных из племени батавов, но вскоре распространившееся по всем прирейнским областям. Организуя союз германских племен, Цивилис готовился вступить в борьбу с Римом. К нему примкнули галльские племена лингонов и треверов во главе с Сабином, Классиком и Тутором – представителями местной знати, имевшими римское гражданство, но покинувшими службу во вспомогательных римских частях, чтобы бороться за независимость Галлии, которую они провозгласили самостоятельной империей. Вспомогательные части и даже рейнские легионы, которые Вителлий пополнил большим числом провинциалов, примкнули к восставшим. Вскоре почти вся прирейнская область была в их руках. Многие ветераны, поселенные в колониях, были перебиты местными крестьянами, чьи земли отошли ранее к ветеранам. Классик и Тутор призывали остальные общины Галлии присоединиться к борьбе.[21]

В главном городе племени ремов Дурокорторе (современный Реймс) было созвано собрание представителей галльских городов. Треверы высказались за войну. Но галльская аристократия других областей не желала порывать с Римом, она надеялась, что сможет играть видную роль в империи, и была напугана восстанием Марикка. Большинство участников собрания высказалось за мир с Римом. Это предопределило поражение повстанцев. Посланный в Галлию Петиций Цереалис разбил Сабина, Классика и Тутора. Галльские повстанцы и мятежные легионы были прощены. Цереалис обратился к ним с речью, в которой доказывал, что римляне явились некогда в Галлию не для завоеваний, а лишь для намерения даровать стране мир; он убеждал восставших, что теперь нет больше деления на побежденных и победителей и что империя принадлежит галлам так же как и римлянам.

К этому же времени сын Веспасиана Тит после длительной осады и ожесточенного сопротивления взял Иерусалим. Город был разрушен, 70 тыс. человек были проданы в рабство. Веспасиан и Тит отпраздновали блестящий триумф![22]

Глава V. Династия Флавиев и Антонинов

5.1 Императоры

Столетие, протекшее со времени победы Веспасиана, обычно характеризуется как период наивысшего развития римского рабовладельческого общества, как период укрепления империи и её наибольшего территориального расширения. Однако если рабовладельческий строй достиг теперь предельного развития, то к концу периода он уже явно начинает клониться к своему упадку.

Одним из наиболее характерных явлений этого периода была дальнейшая «романизация» провинций, развитие их экономики, возрастание роли провинциалов в жизни империи, числа провинциальных сенаторов, всадников, военных. К концу II в. более 40% сенаторов были уроженцами провинций, и уже в начале этого столетия представители знати восточных провинций заняли в сенате такое же место, как и знать провинций западных. Постепенно число уроженцев Малой Азии, Сирии, а затем и Африки начинает превышать число сенаторов из Испании и Нарбонской Галлии, а к началу III в. они составляют подавляющее большинство провинциальных сенаторов. Сменявшие друг друга императоры при всех своих индивидуальных особенностях в общем продолжали одну политическую линию, продиктованную общим ходом исторического развития Римской империи: они поддерживали провинциальные города и провинциальную знать, пытаясь в то же время предотвратить прогрессирующий упадок Италии; они стремились также укрепить боеспособность армии, сберечь те слои населения, которые могли поставлять солдат в легионы и вспомогательные части, они принимали всевозможные меры к тому, чтобы не допустить новых восстаний в провинциях и восстаний рабов.

Многие из этих императоров были людьми, весьма типичными для своего времени. Первый из них — Флавий Веспасиан (69—79), основатель новой династии Флавиев, был сыном небогатого гражданина сабинского города Реате. Пройдя обязательную лестницу военных и гражданских должностей, он стал сенатором. Продвигаясь по этому пути, ему случалось наталкиваться на недоброжелательство старой аристократии, искать протекции у вольноотпущенников Клавдия. Подобный путь проделали и многие другие уроженцы италийских городов, которые заменили в сенате старую римскую аристократию.

Для новой знати Веспасиан был своим человеком. Став императором, он пополнил ряды всадников и сенаторов самыми богатыми и знатными гражданами городов Италии и западных провинций. При нём все города Испании и многие города других западных провинций получили права латинского гражданства. Отсюда же теперь стали набирать большое число легионариев. Напротив, восточные провинции не пользовались при Веспасиане такими преимуществами. Более того, некоторые города этих провинций были лишены прежних привилегий. Некоторые зависимые царства (Коммагена, часть Киликии) были присоединены к империи. На Востоке не стихало глухое недовольство; несколько самозванцев, выдававших себя за Нерона, нашли там многочисленных сторонников. Отчасти это вызывалось податями, которыми Веспасиан, заставший казну пустой, переобременял провинции. Ему пришлось столкнуться с оппозицией и в сенате. По-видимому, главной причиной недовольства было желание Веспасиана передать власть своему сыну Титу, а в случае его бездетности — второму сыну, Домициану. Последний был особенно непопулярен в сенате, но главное, часть сенаторов была против наследственной монархии, считая, что принцепс должен избираться сенатом. Однако Веспасиан одержал вверх, и после смерти первого Флавия императором стал Тит, вскоре умерший (79—81), а затем к власти пришёл Домициан (81—96).

В правление Домициана, особенно к концу его, сенатская оппозиция вновь крайне усилилась. Была даже попытка поднять мятеж, во главе которого стал наместник Верхней Германии Антоний Сатурнин, постаравшийся привлечь на свою сторону солдат. Однако Домициан, повысивший солдатам жалованье на 1/3 и даровавший значительные привилегии ветеранам, был популярен в армии, и мятеж был легко подавлен, Результатом явились новые преследования сенаторов, казни и конфискации. Домициан, именовавший себя «богом» и «господином», изгонял из сената неугодных ему лиц.

В войнах с возникшим на территории Дакии племенным союзом, во главе которого стал Децебал, римляне потерпели несколько поражений. Домициану пришлось заключить с даками мир на условиях выплаты субсидии зерном и деньгами и присылки римских ремесленников. Всё это усиливало недовольство знати. Особенно враждебно относились к Домициану провинциальные наместники, поставленные им под строжайший контроль. Было раскрыто несколько заговоров, что повело к новым репрессиям и новому росту недовольства. Наконец, Домициан был убит своими отпущенниками. Сенат объявил ненавистного ему Домициана врагом римского народа, его статуи были низвергнуты, память проклята.

Императором сенат провозгласил Нерву, представителя старой сенатской знати. С него начинается так называемая династия Антонинов (по имени одного из её представителей— Антонина Пия). При этой династии осуществилась наиболее приемлемая для сената форма монархии. Власть передавалась не сыну или ближайшему родственнику императора, а лицу, которое он усыновлял с одобрения сената. Начиная с Нервы, каждый принцепс его династии, принимая власть, давал клятву не казнить и не лишать имущества сенатора без приговора сената и не принимать доносов об оскорблении его особы. Только при соблюдении императором этого условия сенат был обязан ему верностью. Знать Италии и провинций была этим вполне удовлетворена.

Траян (98—117), уроженец Испании, усыновлённый Нервой, был первым провинциалом среди императоров. Этот факт весьма показателен для того положения, которое заняли западные провинции в Римской империи. Траян считался энергичным администратором и хорошим полководцем. В двух войнах он разбил Децебала и обратил Дакию в провинцию. В 106 г. из Набатейского царства была образована провинция Аравия. Успешна была сначала и война Траяна с Парфией, в ходе которой он подчинил Армению, взял Селевкию и Ктесифон. Однако тяжёлые условия похода, безуспешная длительная осада города Атры, а главное — общее восстание, начавшееся в тылу, в покорённых местностях, а также восстание иудеев в Киренаике вынудили его прекратить войну. Он умер в Киликии на обратном пути в Италию. Его преемник Адриан (117—138), тоже уроженец Испании, бывший в момент смерти Траяна наместником Сирии, немедленно отказался от всех восточных завоеваний Траяна (кроме Аравии), которые империя не могла удержать. Всё своё внимание он обратил на оборону границ. В этот период отмечается интенсивное строительство укреплений — валов, рвов и башен, опоясавших почти все границы империи. Большую часть времени Адриан проводил в объездах провинций и инспектировании войск. Он стремился как можно больше развивать городскую жизнь, украшая старые и основывая новые города. Во многих колониях и муниципиях он избирался на должность эдила или дуумвира и как таковой жертвовал значительные суммы в городские кассы, а также зерно для раздачи горожанам. К тому времени городская жизнь провинций достигает наивысшего подъёма. Город, античный полис, хотя и пользовавшийся лишь номинальной автономией, был наиболее выгодной формой организации для рабовладельцев. Рознь между знатью Рима и провинций сгладилась. Для новых условий показательна карьера одного из известнейших полководцев Траяна — Лузия Квиета. Он был вождём одного из мавретанских племён и поступил на римскую службу командиром конного отряда мавров. В дакийских войнах он выдвинулся, попал в сенат и стал консулом. Достаточно сравнить его карьеру с судьбой его соплеменника Такфарината, бежавшего из римской армии и поднявшего восстание при Тиберии, чтобы понять, как изменилось положение провинций в системе империи и какие возможности открылись перед провинциальной знатью.

5.2 Армия во второй половине I в. н.э

Начиная со времени правления Веспасиана, благодаря распространению римского гражданства, еще более значительная, чем раньше, часть солдат стала вербоваться из провинций. Италики служили главным образом в преторианских когортах и, пройдя здесь римскую военную школу, в провинциальные войска. Введённая Клавдием практика дарования римского гражданства ветеранам вспомогательных частей способствовала дальнейшей романизации провинций и усиливала преданность солдат Риму. Учтя опыт восстания Цивилиса, правительство не оставляло вспомогательных частей в тех провинциях, в которых они были набраны, а формировало их из солдат различных племён. Различие между легионами и вспомогательными частями постепенно стиралось.

Набор провинциалов в армию привёл к изменению её социального состава. Если армия I в.н.э., состоявшая из италиков, включала преимущественно бедняков, рассчитывавших обогатиться на службе, то теперь в солдаты шли провинциалы, пользовавшиеся известным благосостоянием, привлечённые надеждой сделать карьеру и получить римское гражданство и различные привилегии, став ветеранами. Ветераны, приобретая землю и рабов, играли видную роль в городах или сёлах, где они селились после отставки. Здесь они организовывали коллегии, которым нередко принадлежала инициатива в демонстрациях преданности Риму и императору. Часто ветераны получали земли около лагеря своего легиона, где образовывались поселения торговцев и ремесленников, а также семей солдат, которые узаконивали эти семьи после своей отставки. Лагерные поселения постепенно превращались в города. Армия была важным фактором в жизни провинций. Солдаты строили дороги, каналы, водопроводы, общественные здания. Но вместе с тем содержание огромной, примерно четырёхсоттысячной, армии ложилось тяжёлым бременем на население провинций. Основная масса налогов и поставок шла в её пользу, население вынуждено было исполнять ряд работ для армии, брать солдат на постой. Солдаты нередко притесняли жителей, отбирали у них имущество. Выделение земель ветеранам ускоряло распад общины, разоряло крестьянство. В самой армии противоречия между солдатами и командирами продолжали существовать. Высшие должности были по-прежнему доступны лишь всадникам и сенаторам. Несмотря на правительственный контроль, командиры брали взятки с солдат и притесняли их. В результате случаи дезертирства и перехода на сторону противника были нередки. Состоянием армии отчасти объясняется стремление Флавиев и Антонинов избегать войн.

Заключение

Тацит писал, что события 68-69 гг. раскрыли тайну императорской власти: оказалось, что императоров можно провозглашать не только в Риме, но и в провинциях. Но события эти имели более глубокий смысл. Они показали, что правящие круги провинций уже достаточно срослись с империей и претендуют на то, чтобы занять подобающее место в управлении ею. Они показали также силу сопротивления порабощенных масс провинций. Наконец, они показали, что военные силы собственно Италии уже недостаточны, а войска, набранные в провинциях, не будут бороться за интересы империи, пока сами провинции не почувствуют себя достаточно тесно связанными с этими интересами, не станут органической частью империи.

Римское правительство учло эти уроки, и со времени Веспасиана, первого императора династии Флавиев, начинается новый этап во взаимоотношениях Рима и провинций.

А в целом события I в. н.э. показывают, что вначале века происходит укрепление императорской власти, постепенное снижение роли сената до чисто формального органа, впоследствии уже не обладавшему почти никакой физической властью. Сенат же много раз пытавшийся вернуть себе былое могущество участвовал в заговорах против императоров, выдвигал своих ставленников во времена гражданской смуты.

Во время прихода к власти династии Антонинов устанавливается наиболее приемлемая для сената форма монархии, когда власть передавалась лицу, усыновленному с одобрения сената.

Усиливается роль армии, на которую полагаются все императоры. Они дают солдатам и ветеранам разные привилегии, дисциплина постепенно ослабевает, в армию набирают людей из провинций. Армия начинает терять свою боеспособность. Процветают коррупция, вымогательства, бесчинства армии по отношению к населению. Поэтому возникают разные восстания, мятежи. Надо отметить, что в период с конца I в. империя пережила период своего могущества, которая начинает клониться к упадку во второй половине II в. н.э.

Принципат Августа возник в результате классовой борьбы и гражданских войн. Он представляет собой определенный этап в развитии римского цезаризма. Опираясь на армию, Август нашел поддержку у различных прослоек рабовладельческого общества. Эпоха принципата относится к тем периодам в истории, про которые Энгельс говорил: «В виде исключения встречаются однако периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними». Касаясь принципата, мы должны сказать, что опорой Августа являлся класс рабовладельцев, различные его прослойки. В интересах этого класса принцепс проводил всю свою внутреннюю и внешнюю политику.

Долгие гражданские войны расшатали устои рабовладельческого общества, поколебали силы класса рабовладельцев. Pax Romana означал не только прекращение гражданских войн, но и укрепление рабовладения, на что и было направлено все законодательство Августа. Но господствующий класс в рабовладельческом обществе не однороден. Среди различных слоев свободного населения не было солидарности. Принципату приходилось лавировать между различными группами рабовладельческого общества: римской аристократией, ростовщическими кругами (всадничество), плебсом, италийской муниципальной знатью, провинциальными рабовладельцами и т. д.

Ни одну из этих групп мы не можем признать безоговорочно в качестве единственной социальной опоры принципата. Правительство Августа сохраняло до известной степени свою самостоятельность. Отсюда юридическая неясность и неопределенность власти Августа, отсюда стремление найти идеологическое обоснование своей власти.[23]

Августу удалось справиться со своей задачей после прекращения гражданских войн, консолидировать различные слои рабовладельцев, укрепить рабовладение, добиться всеобщего убеждения в том, «что из этого положения нет выхода, что если не тот или другой император, то все же основанная на военном господстве императорская власть является неотвратимой необходимостью». Принципат разрешил две задачи: с одной стороны, он консолидировал господствующие классы в борьбе против революционного движения рабов и восстаний бедноты, с другой — принципат был призван завершить тот процесс, который давно уже наметился в рабовладельческом обществе: город-государство должен был уступить место мировой монархии. Принципат не явился результатом революции, он был реакцией против революционного движения. В период принципата Августа сохраняется неизменным немало порядков и учреждений, характерных для рабовладельческого города-государства, но вместе с тем закладываются основы новой политики по отношению к провинциям, соответствующие той стадии экономического и социального развития, которой достигло рабовладельческое общество в I в. до н. э.

Позиция определенных господствующих групп рабовладельческого общества требовала провозглашения лозунга возврата к обычаям предков (mos maiorum)[24], но независимо от этого принципат призван был содействовать крушению старых мировых порядков, характерных для города-государства, и эта задача была им в какой-то степени выполнена.

В политическом отношении принципат был, несомненно, шагом назад по сравнению с республиканскими порядками. Правда, в Риме рабовладельческая демократия никогда не достигала такого уровня, как, например, в Афинах. Представители нобилитета, связанные между собой родством, блиставшие своим богатством, развитой клиентелой, всегда играли выдающуюся роль в римской истории, но тем не менее хотя и неполно, но все же обеспечивалось влияние на государственную жизнь сравнительно широкого круга свободных слоев римского рабовладельческого общества. Выборность высших должностных лиц и сменяемость их были основными принципами государственного управления. В эпоху принципата система выборности оставалась лишь формально, на словах. Наряду со старинными учреждениями, утратившими былое свое значение, приобретает все большее и большее влияние auctoritas[25] принцепса. На смену республике пришла монархическая система, способствовавшая развитию бюрократических принципов. Не следует, однако, забывать, что для эпохи, предшествующей принципату, характерна крайняя политическая ограниченность. Политическая свобода представлялась как свобода только для римских граждан, а римское гражданство тесно связано было с городом Римом, и республиканская форма правления была, таким образом, ограничена рамками города-государства; превращение Рима в мировую державу способствовало некоторому изменению политического строя, но не затронуло его основ, поэтому республика и не могла справиться с теми задачами, какие встали перед Римом, когда он превратился в огромнейшую средиземноморскую державу, и потерпела крушение.

Принципат как определенный политический порядок должен был разрешать задачи, стоявшие перед рабовладельческими классами всего Средиземноморья, а не только города Рима. Несмотря на сохранение многих традиций, задачи государства расширились. Оно смелее, чем прежде, регулирует вопросы гражданского оборота, оно вмешивается даже в семейные отношения, а во II в. оно, правда, робко, пробует в известной мере регулировать отношения между рабом и господином. Все это нашло отражение в римском праве, над разработкой которого трудились многочисленные юристы времен ранней империи. Переход к империи, несомненно, способствовал росту и развитию провинций, а вместе с тем уничтожению или во всяком случае сглаживанию местных особенностей. «По всем странам бассейна Средиземного моря, — писал Ф. Энгельс, — в течение столетий проходил нивелирующий наструг римского владычества». Переход к империи был не только политическим, но и общественным переворотом. Происходит известная перегруппировка сил внутри рабовладельческого класса. Большее значение, чем прежде, приобретает италийская муниципальная знать, начинают выдвигаться представители высших слоев провинциального рабовладельческого общества.

Известная консолидация различных рабовладельческих группировок, а также консолидация различных стран Средиземноморья завершают процесс развития, который начался в предшествующую эпоху. Это находит отражение в области культуры. Литература и искусство в Риме под влиянием роста производительных сил, расширения связей и кругозора, под воздействием высоко развитой эллинистической культуры достигают в середине I в. до н. э. высокой ступени развития. Но это развитие было задержано гражданскими войнами. Мир, установленный Августом, способствовал продолжению того пути развития, какой намечен был ранее. Мир вызывал пробуждение и рост творческих сил прежде всего италийского общества, приобщенного к римскому гражданству еще после Союзнической войны, но лишь теперь воспользовавшегося своими преимуществами. Нужно, однако, заметить, что почва для развития литературы и искусства была недостаточна, и поэтому мы не видим ни глубоких идей, ни каких-либо новых принципиальных положений, которые были бы сформулированы в эту и последующую эпоху.

Римская культура во времена империи получает широкое распространение в провинциях. Некоторые из провинций за какие-нибудь два с половиной века становятся неузнаваемыми. Но главное значение римской культуры — в том, что она сумела впитать и передать различным народам достижения различных стран античного мира.

Политический порядок, установленный Августом, оказался относительно прочным. Он просуществовал почти три столетия. При первом императоре не сказались еще те изменения в общественных отношениях, которые нельзя датировать и приурочивать к определенному месту, но которые играют громадную роль в общественном развитии. Однако общественный строй Римской империи не оставался неизменным. В недрах его готовились изменения, приведшие в конечном счете к коренному перевороту в способе производства. В конце III и в IV в. начинается революция рабов[26], а одновременно с ней усиливаются нападения варваров на римскую империю. Все это приведет в результате к падению Западной империи и к ликвидации рабовладельческого строя в областях западного римского мира. Несколько иным был путь развития областей римского Востока. В течение многих столетий здесь существовало византийское государство, официально продолжавшее традиции Римской империи. Византийский император по традиции, идущей с первых дней принципата, продолжал именоваться Августом. Однако и в общественном строе и в идеологии также произошли существенные перемены, вызванные торжеством феодальных отношений.

Процессы, происходившие в области экономики и социальных отношений в первые два века империи, весьма сложны, и поэтому не легко поддаются истолкованию. Трудность их понимания главным образом заключается в их двойственности и противоречивости.

Империя принесла с собой относительный гражданский мир и значительное ослабление внешней агрессии. Изменение провинциальной политики привело к тому, что эксплуатация провинций приняла более организованный и менее хищнический характер. Мало того, многие императоры, в особенности императоры из дома Антонинов, поощряли городское строительство и заботились о развитии культурной жизни провинций. В числе положительных моментов, принесенных империей, следует также отметить искоренение или по крайней мере значительное уменьшение пиратства, дальнейшее развитие системы прекрасных дорог, введение единой имперской монеты.[27]

Все эти факторы отразились благоприятным образом на многих сторонах жизни римского общества. Для империи первых двух столетий можно отметить рост техники (конечно в ограниченных рамках рабовладельческого способа производства), развитие ремесел, подъем экономической жизни многих провинций, развитие в них местного производства и местной торговли, рост межобластного обмена, развитие торговли со странами Востока и пр. Благосостояние высших классов в провинциях увеличивается, провинциальные города получают самоуправление и живут интенсивной экономической и культурной жизнью. Некоторые старые города, захиревшие к концу республики, вновь оживают. На рейнской и дунайской границах, в северной Африке, в Дакии появляется множество новых городских центров.

Однако рядом с этими положительными явлениями роста заметны грозные симптомы упадка, скрывающиеся за картиной внешнего процветания: хронический аграрный кризис Италии, важнейшего жизненного центра империи; сокращение количества рабов; упадок производительности их труда и тщетные попытки рабовладельцев найти новые, более эффективные формы эксплуатации; обнищание широких масс населения Италии и провинций; усиление среди них паразитических тенденций и нетрудовой психологии; истощение военных ресурсов империи и невозможность возврата к политике завоеваний. Нужно отметить при этом, что симптомы упадка были более серьезны, чем признаки роста, так как они относились к самым существенным сторонам жизни империи, характеризовали наиболее важные элементы производительных сил римского общества.

Мы видели, чем вызывались явления роста. Чем же были .вызваны явления упадка? Конечно, империя внесла некоторое улучшение в римскую систему в том смысле, что она придала ей более организованный характер. Но эта система и при империи оставалась рабовладельческой, несмотря на некоторые признаки начинающейся деградации рабства: количество рабов стало уменьшаться, положение их несколько улучшилось; рядом с рабским трудом стали усиливаться другие формы эксплуатации; централизованное латифундиальное хозяйство начало уступать место парцеллярному хозяйству рабов, посаженных на землю, и полусвободных арендаторов-колонов. Но все это были количественные изменения, неспособные перейти в новое качество. Система в основном оставалась прежней, и в ней продолжали действовать все те факторы, которые с неизбежностью приводят к гибели всякую развитую систему рабства.

В течение столетий район Средиземного моря был ареной рабовладельческого хозяйства в его наиболее хищнической и жестокой римской форме, истощавшей производительные силы. Правда, империя несколько смягчила старую республиканскую практику: провинции вздохнули свободнее и получили известную хозяйственную самостоятельность; императорская система сбора налогов была легче республиканских откупов; императорские чиновники на первых порах меньше грабили провинции, чем республиканские магистраты. Но это в конце концов тоже были только количественные изменения, которые не могли дать радикального улучшения. К тому же имперская бюрократия очень скоро догнала и перегнала республиканских магистратов своей жадностью и подкупностью, а призводительные силы ведущих областей империи — Италии и Балканского полуострова — были настолько подорваны многовековым господством рабства, что возрождение их стало невозможным на ряд столетий.[28]

Список источников

1.  Публий Корнелий Тацит. Анналы, малые произведения, история. Москва 2003.

2.  Светоний. Жизнь 12 цезарей. Москва 2006

3.  Тит Ливий. История от основания Рима. М.. Наука, 1979 г.

4.  Аппиан. Римская история. М. Наука, 1978

Литература

5.  Всемирная история в 10-ти томах. Том II. Москва 1956.

6.  Теодор Моммзен. История Рима. Том V, книга VIII. Москва 2002.

7.  Гульельмо Ферреро. Величие и падение Рима. Том II. С.-Петербург 1998.

8.  Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХV.

9.  E. Gibbon, The history of the Decline and Fall of the Roman Empire, vol. I, Ied. 1776; ed. by Bury, Lond. 1897; русск. перев. Э. Гиббон, История упадка и разрушения Римской империи, перев. Неведомского, т. I, М. 1883.

Исследования

10.  Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность.

11.  С.И. Ковалев История Рима Л., 1986.

[1] Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХV, стр.606

[2] С.И. Ковалев История Рима с. 469

[3] Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность

[4] E. Gibbon, The history of the Decline and Fall of the Roman Empire, vol. I, Ied. 1776; ed. by Bury, Lond. 1897; русск. перев. Э. Гиббон, История упадка и разрушения Римской империи, перев. Неведомского, т. I,

[5] Теодор Моммзен. История Рима. Том V, книга VIII

[6] Гульельмо Ферреро. Величие и падение Рима. Том II

[7] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.46,

Г. Ферреро «Величие и падение Рима» том 2 с. 640

[8] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.536

[9] Светоний Жизнь 12 цезарей. с 73

[10] С.И. Ковалев История Рима с. 519

[11] Светоний Жизнь 12 цезарей с 155

[12] Г. Ферреро «Величие и падение Рима» т.2 с.407

[13] Светоний Жизнь 12 цезарей с 204

[14] Т. Моммзен «История Рима» том 5 книга 8 с.83

[15] Там же с.588

[16] Машкин Н.А. Принципат Августа происхождение и социальная сущность с. 509

[17] Ковалёв С.И. История Рима с. 506

[18] Ковалёв С.И. указ. соч. с. 521

[19] Там же с.563

[20] Публий Корнелий Тацит. Анналы, малые произведения, история с. 545-546

[21] Публий Корнелий Тацит. Указ. соч . с 724

[22]Публий Корнелий Тацит. Указ. соч. с. 755

[23] Машкин Н.А. указ. соч. с 605

[24] Машкин Н.А. указ. соч. с 606

[25] Там же. с 606

[26] Машкин Н.А. указ. соч. с 608

[27] Ковалёв С.И. История Рима с 558

[28] Ковалёв С.И. История Рима с 559