Эксперимент в исследовании социально-экономических процессов

распределяется не равновероятно. Более высокие шансы на продолжение

сотрудничества имеют те, кто хочет участвовать в массовом опросе. Что

касается естественного отсева, обусловленного переменой места жительства,

то и здесь содержится угроза валидности вывода. Данный фактор риска

затрагивает преимущественно респондентов молодого возраста. Наконец, само

панельное обследование обладает некоторым реактивным эффектом.

Результаты Лазарсфельда и соавторов не следует распространять на

широкий круг переменных. Ясно, что респонденты, знающие, что находятся под

наблюдением, могут значительно отличаться от «нормальных» людей. В «острых»

вопросах, затрагивающих, например, криминогенные обстоятельства, панель

обретает мощный «воспитательный» потенциал. Статистические органы России и

других стран постоянно ведут наблюдения за бюджетом одних и тех же семей с

целью учета динамики благосостояния. Даже если в этих семьях и не опасаются

сообщать о своих доходах, сам факт тщательной регистрации доходов и

расходов отличает бюджетную панель от генеральной совокупности. Внешняя

валидность данных становится сомнительной. Да и в обычных случаях панель

создает повышенный риск. Скажем, респонденты могут демонстрировать

устойчивые оценки и мнения, хотя на самом деле они думают совсем иначе —

кому хочется показаться неверным своему слову? Все эти аргументы не

означают методической слабости панельных опросов. Данные панелей

оцениваются исключительно высоко.

В отличие от панели в трендовом квазиэкспериментальном плане

формируются эквивалентные выборки, имеющие различающийся состав

респондентов. Единственное требование к ним — репрезентативность

относительно одной и той же генеральной совокупности. Трендовые

обследования часто проводятся статистическими органами и службами

общественного мнения. Если влияние экспериментальной переменной не

контролируется, задача сводится к совокупности последовательных опросов по

плану «исследования случая». Но если требуется проверить гипотезу о

взаимосвязи, необходимо учитывать почти все факторы риска, за исключением

отсева группы.

Трендовые наблюдения относятся к типу «естественных экспериментов», и

независимая переменная выбирается в качестве критерия выделения

подмассивов. Например, можно выделить людей с высшим образованием и

показать, что процент разводов в этой группе на протяжении длительного

времени остается более высоким, чем в группе лиц со средним образованием.

Однако связь этих переменных не контролируется и, следовательно,

сомнительна с точки зрения внутренней валидности. С другой стороны,

соотношение между образованием и вероятностью развода обладает высокой

внешней валидностью.

Вообще социологические исследования оставляют желать лучшего с точки

зрения внутренней валидности, зато их результаты могут быть распространены

на обширный класс событий. Правда, остается неясным, стоит ли обобщать

столь сомнительные зависимости, которые устанавливаются в

квазиэкспериментальных планах. «Чистые» лабораторные эксперименты

характеризуются высокой внутренней валидностью, а их внешняя валидность не

поддается оцениванию. В равной степени сомнительны выводы, высокая

валидность которых ограничена трудновоспроизводимыми лабораторными

условиями. В таких случаях вступает в дело атеоретичный критерий

оригинальности и правдоподобия вывода.

В середине 1950-х гг. Соломон Аш изучал условия, при которых индивид

принимает либо отвергает групповое давление, когда оно противоречит фактам.

Группа из шести—девяти человек (мужчины, студенты колледжа, 17 — 25 лет)

получала задание на проверку визуального распознавания длины нарисованных

на карточках отрезков. Такова была «легенда» эксперимента. Предъявлялась

карточка с изображением отрезка прямой линии — стандарт, который надо было

сравнить с тремя другими отрезками разной длины. Один из них был равен

стандарту, два другие — отличались. Производилось 18 проб, в которых

испытуемые открыто высказывали оценки длины отрезков. Говорили по очереди.

Один из них — объект реального экспериментирования — всегда отвечал

последним или предпоследним и испытывал давление групповой оценки —

изначально ложной. Таким образом, создавалась ситуация конфликта между

группой и индивидом. В итоге было установлено, что групповая заведомо

ложная позиция снижает число правильных ответов до 50 — 70% .

Трудно представить, чтобы в «реальном мире» происходил конфликт по

поводу длины нарисованных на бумаге отрезков. Однако в данном случае

действует умозаключение по аналогии: если в очевидных случаях каждый третий

принимает заведомо ложную групповую позицию, то какова мера конформизма в

идеологии, морали, правосудии и других неочевидных, но значимых вопросах?

План с эквивалентными выборками заключается в изучении прецедентов,

когда применяется экспериментальная переменная, и сравнении их с

ситуациями, когда она не применяется. Например, В. Керр изучал таким

образом влияние музыки на производительность труда: он сравнил 56

«музыкальных» рабочих дней с 51 днем «немузыкальным». Факторы риска,

снижающие внутреннюю валидность, особенно реактивный эффект, присущи этому

квазиэкспериментальному плану в полной мере. Вполне возможно, что в

«музыкальные» дни работники старались проявить себя с лучшей стороны.

Экспериментирование на одном объекте с предварительным и итоговым

замерами. План данного эксперимента заключается в осуществлении замера до

применения экспериментальной переменной х и после этого. Полученное

различие, как предполагается, — следствие x.

Часто такой вывод воспринимается как вполне правдоподобный, если

известно, что за время между предварительным и итоговым замерами ничего

существенного не произошло. В данном случае речь идет о влиянии на

внутреннюю валидность факторов исторического фона, естественного развития

(«матурации») и особенно эффекта тестирования. Исследования показывают, что

при тестировании интеллекта и контрольных проверках знаний результаты

итогового замера выше, чем результаты предварительного. При исследовании

предрассудков предъявление суждений, выражающих враждебность, изменяет

установки испытуемых в сторону большей враждебности.

Значительные искажения в эксперимент такого типа вносит реактивность

респондентов. Результат наблюдения часто возникает под влиянием самого

исследования. Журналисты хорошо знают, что интервью с записью на диктофон

значительно отличается от нормального разговора. Появление интервьюера с

бланком опроса на сельской улице приводит население в состояние тревоги.

Рецепт здесь прост:

наблюдение должно иметь по возможности характер пассивной регистрации.

Сравнение нерандомизированных экспериментальной и контрольной групп. В

соответствии со схемой Милля предполагается, что при прочих равных условиях

группа, испытавшая воздействие переменной х, обнаружит определенный признак

О1, а группа, не испытавшая такого воздействия, обнаружит признак О2.

Отсюда следует, что х есть причина.

Данный квазиэкспериментальный план представлен, например, в сравнении

обществ, имеющих рыночную экономику, с обществами централизованного

планирования. Первые обладают более высоким благосостоянием, которое

рассматривается как следствие рыночной конкуренции. На самом деле различия

в благосостоянии обществ могут быть объяснены и без экспериментальной

переменной. Слабость рассматриваемой схемы заключается в отсутствии

контроля за идентичностью групп.

Экспериментальный план с предварительным и итоговым замерами и

контрольной группой. Сравнение результатов наблюдения за объектами до и

после эксперимента становится контролируемым при условии выравнивания или

рандомизации групп (R).

Из всех факторов риска здесь наибольшее значение имеют исторический

фон, естественная внутригрупповая история объекта и отсев испытуемых (если

эксперимент достаточно длительный). Многие тщательно разработанные

эксперименты подобного рода плохо воспроизводятся. Это наводит на мысль,

что в их «истории» имели место какие-то специфические события, повлиявшие

на различия между предварительным и итоговым замерами. Рекомендуется

рандомизировать отдельные сеансы эксперимента с учетом личности

экспериментатора, времени суток, дня недели, начала и конца семестра и т.

п. Что касается отсева, то этому фактору риска больше подвержена

контрольная группа, с которой не ведется экспериментальная работа,

например, учащиеся не посещают уроки совместного чтения. В таких случаях

для лабораторных экспериментов рекомендуется плацебо-эффект, хотя

признается, что он дает результаты не хуже, чем настоящее экспериментальное

воздействие.

Эксперимент Р. Соломона для четырех групп. Модификация эксперимента с

предварительным и итоговым замерами и контрольной группой была осуществлена

путем формирования четырех рандомизированных групп.

В первой группе производится предварительный замер, затем вводится

экспериментальная переменная, после чего осуществляется итоговое

наблюдение. Во второй группе делается то же самое, но без

экспериментального фактора. В третьей группе предварительного наблюдения

вообще не производится, а сразу за экспериментальным фактором следует

итоговое наблюдение. Четвертая группа на протяжении всего эксперимента

остается неприкосновенной, за исключением проведения итогового наблюдения.

Таким образом возможности контроля внутренней валидности значительно

расширяются.

Причинная связь высоковероятна при условиях, что итоговое наблюдение

будет существенно отличаться от предварительного после применения

экспериментальной переменной (первая группа); что итоговое наблюдение после

применения экспериментальной переменной с предварительным наблюдением будет

существенно отличаться от итогового наблюдения без применения

экспериментальной переменной (вторая группа); что итоговое наблюдение после

применения экспериментальной переменной без предварительного наблюдения

(третья группа) будет существенно отличаться от итогового наблюдения в

«неприкосновенной» четвертой группе; что итоговое наблюдение после

применения экспериментальной переменной без предварительного наблюдения

(пятая группа) будет существенно отличаться от предварительного наблюдения

в третьей группе.

Имеются и иные возможности контроля. Сравнение предварительных замеров

в первой и второй группах должно показать их идентичность, иначе не

обеспечивается условие рандомизации. Различие между итоговым замером в

первой группе, где производился предварительный замер, и итоговым замером в

третьей группе, где итогового замера не было, свидетельствует о реактивном

эффекте, угрожающем внутренней валидности.

Во второй и четвертой группах одинаково отсутствует экспериментальное

воздействие, в то время как во второй группе производилось предварительное

наблюдение, а в четвертой нет. Поэтому различие между итоговыми

наблюдениями также может означать реактивный эффект, т. е. воздействие на

итоговый замер замера предварительного.

Экспериментальный план с контрольной группой без предварительного

замера. Если распределение экспериментальной и контрольной групп проведено

без предварительного замера и группы хорошо рандомизированы, достаточно

итогового замера, чтобы уверенно судить о влиянии независимой переменной на

зависимую.

Схема данного плана напоминает сравнение нерандомизированных групп,

однако обеспечивает значительно большие возможности контроля внутренней

валидности. В отличие от плана Соломона она применяется в тех случаях,

когда предварительное тестирование невозможно или нежелательно по причине

реактивного эффекта. Предположим, в исследовании проверяется влияние

расистских идей, пропагандируемых органами массовой информации, на

националистические предрассудки. Отобраны две группы реципиентов. Одной

продемонстрирована расистская радиопередача, а другой — нет. Затем

проводится тестирование, и различия в величине индекса будут

свидетельствовать о влиянии передачи на установки испытуемых.

Предварительное тестирование изменило бы установки тех, кто не слушал

расистскую радиопередачу.

Перекрестный квазиэкспериментальный план предусматривает применение

экспериментальных воздействий одновременно ко всем группам испытуемых в

случайном или квазислучайном порядке.

Результаты экспериментальных серий по каждой группе суммируются и

сравниваются друг с другом. Можно также сопоставлять суммарные измерения по

каждой серии отдельно. Подобная схема избавлена от существенных нарушений

внутренней валидности, связанных с влиянием группы и порядком применения

экспериментальной переменной. Чем больше групп, тем выше надежность

измерений. Обычно такого рода квазиэкспериментальные планы применяются в

случаях, когда осуществляется работа с естественными нерандомизированными

группами (например, воинскими подразделениями, студенческими группами,

бригадами).

В социологических исследованиях используется экспериментальный план с

предварительным и итоговым замерами. Рандомизация здесь осуществляется

ориентировочно, путем выделения эквивалентных групп.

Одна группа проходит предварительный замер, другая — итоговый.

Различия между результатами могут быть невалидными вследствие влияния

фоновых признаков. Обычно этот недостаток компенсируется повторением

эксперимента. Более серьезную опасность представляет влияние инструмента, в

частности «эффект интервьюера». Использовать в массовых опросах

эквивалентные случайные выборки вряд ли возможно, хотя это решило бы

проблему влияния интервьюера. В длительных экспериментальных наблюдениях

состав респондентов обычно меняется. Поскольку исследования такого рода

проводятся на больших «естественных» массивах, их внешняя валидность выше,

чем в «чистых» лабораторных экспериментах.

Квазиэкспериментальный план с временной серией и контрольной группой

пригоден при интерпретации реформ как экспериментальной переменной.

Если в учреждении или сообществе проводятся реформы, то в качестве

контрольной группы надо найти аналогичные учреждение или сообщество.

Разумеется, такая возможность случается очень редко. Экспериментаторы

предпочитают иметь дело со школьными и студенческими группами. Внутренняя

валидность эксперимента обеспечивается временными рядами, а внешняя —

репрезентативностью обследованных «гнезд».

V.Примеры экспериментов:

1. Пример реактивного эффекта: эксперимент Э. Мэйо, Ф. Ретлисбергера и У.

Диксона в Хоугорне

Исследования на заводе электрооборудования «Вестерн электрик компани»

в Хоуторне — чикагском пригороде — проводились для того, чтобы установить

воздействие производственного освещения на производительность труда

рабочих. В 1924 г. администрация завода распорядилась усилить освещение

рабочих мест, но прямой связи между освещением и производительностью труда

выявлено не было. Оставалось неясным, какова производительность труда при

всех одинаковых условиях, кроме освещения. Процедура эксперимента

усложнилась: рабочих разделили на группы с примерно равной профессиональной

подготовкой. В одной группе сохранялось постоянное освещение, в другой

параметры освещения изменялись. Итоговые замеры показали, что

производительность труда растет не только в экспериментальной, но и в

контрольной группах. Не имея возможности объяснить данный эффект,

экспериментаторы предположили, что недостаточно точно контролируют

интенсивность освещения, и попробовали устранить влияние дневного света. Но

и в этом случае производительность труда продолжала расти в обеих группах.

Тогда был придуман весьма неординарный прием: исследователи имитировали

повышение интенсивности освещения у двух девушек-работниц, в то время как

мощность ламп осталась прежней. Просто электрик произвел их замену на точно

такие же. Девушки очень обрадовались улучшению освещения и стали работать

еще лучше. Так был открыт плацебо-эффект. Продуктивность работы не

снижалась даже тогда, когда освещенность рабочего места снижалась. Все эти

факты привели хоуторнских экспериментаторов к выводу, что освещенность

является не первостепенным фактором, влияющим на продуктивность работы.

Поэтому была поставлена задача контролировать другие переменные, влияющие

на поведение испытуемых. Было решено локализовать эксперимент на малой

группе работниц. На этом этапе в эксперимент включился факультет

индустриальных исследований Гарвардского университета, и проект возглавили

Фредерик Ретлисбергер, Элтон Мэйо и Уильям Диксон. Первые двое были из

Гарварда, а Диксон руководил научно-исследовательским отделом в «Вестерн

электрик компанию», занимавшимся взаимоотношениями служащих и рабочих

фирмы. Опубликованная Ретлисбергером и Диксоном монография положила начало

промышленной социологии7 .

Исследователи решили изолировать объект от внешних воздействий и

организовали экспериментальные работы в специальном помещении, где

автоматически фиксировался темп сборки телефонных реле в меняющихся

условиях. В частности, проверялось влияние на производительность труда

продолжительности периодов работы и отдыха. Обнаружилось, что выработка на

протяжении двух лет эксперимента возросла. Предлагались следующие

объяснения этого эффекта: 1) улучшились материальные условия труда; 2)

снизилась утомляемость вследствие создания более комфортабельной обстановки

в комнате отдыха; 3) работа стала менее монотонной; 4) повысились стимулы

для заработка; 5) на производительность труда повлияли социальные факторы.

Итог усилий экспериментаторов был достаточно неожиданным: на

производительность труда оказывает влияние не столько «физическая»

производственная среда, сколько установка рабочих. Появилась новая

экспериментальная переменная — «человеческая ситуация», сопровождающая

воздействие объективных факторов на производственное поведение. Э. Мэйо и

его сотрудники провели интервьюирование работниц и выяснили «фиксированный

уровень» производительности — групповую норму, нарушать которую не принято.

Феномен группового воздействия на поведение индивида был разработан

хоуторнскими экспериментаторами под влиянием чикагского антрополога Ллойда

Уорнера. Уорнер посоветовал сравнить формальную организацию труда и

неофициальную, неформальную структуру взаимодействия между работниками.

Открытие хоуторнских исследователей заключалось в том, что сам процесс

экспериментирования выступает в качестве значимой переменной и формирует

групповые нормы деятельности. Впоследствии эффекты, аналогичные

хоуторнскому, были установлены практически во всех областях социологических

и психологических измерений. Об одной версии такого эффекта рассказывал в

своих воспоминаниях П. Лазарсфельд. В конце 20-х гг. он работал в

лаборатории прикладных исследований Венского университета и выполнял заказ

по изучению сбыта одежды. В один прекрасный день в университет явился

представитель фирмы и объявил, что получены потрясающие результаты: объем

сбыта резко возрос. Лазарсфельд не мог понять, в чем дело, поскольку

исследование не было завершено и отчет о результатах не был подготовлен.

Ситуация оказалась проще, чем он предполагал. Зная о том, что отдел

оказался в центре внимания исследователей, его служащие активизировались и

сумели получить неплохие результаты. Причина заключалась в том, что норма,

неформально принятая группой в качестве стандарта, была повышена. Суть

реактивного эффекта можно сформулировать следующим образом: контроль

переменных в «человеческой ситуации» вводит в данную ситуацию новую,

незапланированную переменную.

2. Эксперимент по формированию групповых норм Музафера Шерифа.

Исследование, проведенное в психологической лаборатории Колумбийского

университета М. Шерифом в 1935 г., развивало хоуторнскую программу, в

частности, возобладавшую к тому времени антибихевиористскую идею

спонтанности действия. Эта идея демонстрируется экспериментатором просто и

элегантно. Вопрос ставится следующим образом: как возникают нормы

группового взаимодействия при отсутствии внешних побудительных импульсов?

Иными словами, что будет делать человек, попавший в объективно нестабильную

ситуацию, где отсутствуют какие бы то ни было ориентиры во внешнем поле

действия? Если же в такую ситуацию попадает группа, то как влияет групповое

взаимодействие на поведение индивида? Опираясь на концепцию гештальта,

Шериф нашел способ поставить испытуемых в неструктурированную ситуацию и

наблюдать за процессом формирования норм в процессе их совместной

деятельности. При этом контролировались практически все значимые

переменные15.

Неструктурированная ситуация, которую Шериф создал в лаборатории,

заключалась в размещении в совершенно темной комнате точечного источника

света. Испытуемый, находясь в темноте, не располагал никакими ориентирами,

относительно которых он мог бы определить положение источника света и

воспринимал его как движущийся. В полной темноте точечный источник света не

может быть локализован, потому что отсутствует какая бы то ни было система

координат, относительно которой можно определить его нахождение. Эта

иллюзия восприятия, обнаруженная X. Адамсом в 1912 г., получила

наименование автокинетического эффекта.

Эффект имеет место даже тогда, когда испытуемый, глядя на свет, точно

знает, что он не движется. Иногда человек ощущает беспокойство по поводу

своего ориентирования в пространстве, особенно если помещение ему незнакомо

и он сидит на табурете без спинки в полной темноте. Некоторые испытуемые не

могут определить не только расположение источника света, но и расположение

самих себя. Таким образом, экспериментатор мог быть уверенным, что

восприятие движения исходит только от самого субъекта.

Процедура эксперимента заключалась в следующем. Студентов и аспирантов

приглашали в лабораторию и просили выполнить тест по определению в темноте

расстояния до источника света. Наблюдателя сажали на расстояние пяти метров

от источника света и ставили следующую задачу: «Когда в комнате погаснет

свет, вам будет дан сигнал приготовиться и затем вы увидите источник света.

Через короткое время свет начнет перемещаться. Как только вы заметите

движение, нажмите на телеграфный ключ перед вами. Через несколько секунд

свет исчезнет. Тогда укажите расстояние, на которое переместился источник

света. Постарайтесь давать максимально точные ответы». Некоторые выполняли

задачу в присутствии остальных, другие — в одиночку. Групповая ситуация

формировалась двумя способами. 1.Испытуемый подвергался групповому

воздействию после того, как прошел испытание в одиночку. 2. Испытуемый

сразу же включался в групповое экспериментирование, ничего не зная заранее,

после чего проходил автокинетическую пробу в одиночку. Так устанавливалось

влияние группового опыта на индивидуальную реакцию.

Когда с испытуемыми работали поодиночке после группового

экспериментирования, они высказывали оценки, близкие к групповым нормам. В

ситуации группового экспериментирования вариация оценок удаленности

источника света была значительно меньше, чем среди испытуемых-«одиночек».

Самые большие различия наблюдались у «одиночек» до группового обсуждения.

Так было показано влияние социальных качеств на индивидуальное поведение.

М. Шериф впервые продемонстрировал воздействие внутренних факторов,

создающих внешнюю систему координат для социального действия, иными

словами, возникновение структуры из «деятельности».

Вопрос стоит шире: что будет делать человек, оказавшийся в неопределенной

ситуации, где отсутствуют какие-либо ориентиры, указывающие ему на способ

поведения? В терминах бихевиоризма этот вопрос формулируется так: может ли

возникнуть определенная реакция в ответ на неопределенный стимул?

Экстраполируя эффект Шерифа на более широкий социальный контекст, можно

предполагать, что «системы координат», в которых ориентировано социальное

действие, создаются не столько внешней, «объективной», средой, сколько с

помощью внутренних порождающих механизмов. Эти механизмы имеют не

индивидуальную, а групповую природу и выражаются в интерсубъективных

нормах. В ситуации нормативной нестабильности всегда возникает тенденция к

объединению неформальных групп для того, чтобы с помощью громкого

декламирования лозунгов создать новые нормы, которые нормализуют ситуацию.

Отсюда, в частности, следует еще один вывод, что любая социальная

нестабильность порождает сильное неформальное стремление к воссозданию

структурированного поля действия путем противопоставления «чужим» нормам,

и, заключает свой анализ Шериф, самый эффективный способ манипулирования

поведением потребителей и избирателей — навязывание им «свободного выбора»,

а суть эффективной рекламы в том, чтобы навязать товар под видимым

отсутствием какого-либо принуждения.

3. Эксперимент Курта Левина по изучению типов лидерства

Физик, вынужденный эмигрировать в 30-е гг. из нацистской Германии в

Америку, Курт Левин назвал свою психологическую концепцию «теорией поля».

Возможно, он имел в виду аналог универсальной теории поля, создание которой

после открытий Эйнштейна казалось делом ближайшего будущего. Левиновская

«теория поля» заключалась в распространении традиционного для классической

физики понятия «силы» на социальное действие. В общественной мысли XVIII в.

понятие «силы» использовалось для объяснения индивидуального поведения как

результата сложения разнонаправленных (эгоистических и добродетельных)

«сил». Здесь нетрудно распознать ньютоновское пространство, где

перемещаются влекомые силами притяжения и отталкивания индивиды. Однако

Левин интерпретирует эту модель как частный случай релятивистской теории

поведения: индивид и его среда рассматриваются в качестве системы отношений

— «жизненного пространства», в котором создаются «напряжения»,

обусловленные «силами». Кроме индивидуальных «сил», поле возможного

действия пронизано «индуцированными силами», исходящими от групп,

институтов и иных надындивидуальных источников. Оригинальность концепции

Левина заключается в том, что единицей анализа является «социальная

ситуация» — система напряжений, а индивид — лишь один из аспектов

«жизненного пространства». Это означает, что каждая новая социальная

ситуация создает нового индивида. Несмотря на то что с «физической» точки

зрения человек всегда остается одним и тем же лицом, в каждой новой

ситуации он оказывается иным. Таким образом, задача заключается в том,

чтобы путем экспериментов установить, как напряжение, создаваемое

социальной ситуацией, влияет на индивидуальное поведение.

В эксперименте, поставленном К. Левином, Р. Липпитом и Р. Уайтом в

1939 г., изучалось влияние типов лидерства на поведение группы. В качестве

испытуемых выступали школьники, только мальчики. Контроль переменных

обеспечивался следующим образом. Испытуемые были разделены на четыре

группы, выравненные по составу. Исследователи осуществляли предварительные

наблюдения за мальчиками, проводили социометрические тесты, с помощью

которых устанавливали лидеров, аутсайдеров, дружеские пары. Поведение

каждого школьника оценивалось учителем: не дразнит ли он сверстников,

послушен ли, энергичен ли, не слишком ли «выпендривается». Наконец,

экспериментаторы тщательно изучили классные журналы: помимо успеваемости,

контролировались физическая подготовка и социальное происхождение учащихся.

Экспериментальная работа со всеми группами производилась в одном и том же

помещении, поэтому влияние внешней обстановки тоже не могло исказить

результаты эксперимента. Кроме того, каждая группа выполняла одинаковые

задания. Все это в целом выглядело как детский клуб. Ребята изготавливали

маски, лепили фигурки из пластилина, играли в лошадки.

Итак, экспериментальная задача заключалась в том, чтобы установить,

каким образом влияют на выполнение групповых действий различные типы

лидерства. Для этого в течение семи недель к каждой группе был прикреплен

руководитель, осуществлявший заданный стиль руководства. По истечении

семинедельного срока назначался другой лидер, уже с иным стилем. Никто из

лидеров не работал в одной и той же группе дважды, но каждый провел

эксперимент во всех группах. Таким образом, в качестве экспериментальной

переменной выступал именно стиль лидерства, а не индивидуальный стиль

экспериментатора.

Далее. В помещении, где проводились занятия с детьми, присутствовали

четыре наблюдателя. Мальчикам сказали, что эти люди интересуются

деятельностью подросткового клуба и ни во что не вмешиваются. Наблюдатели

регистрировали поведение испытуемых поминутно. Они учитывали следующие

параметры: 1) количество актов взаимодействия между пятью школьниками и их

лидером, в том числе директивные указания, положительные и отрицательные

реакции, особое внимание обращалось на отказ выполнить просьбу либо

распоряжение руководителя; 2) осуществлялся поминутный анализ изменений в

групповой структуре: фиксировалась деятельность подгрупп, устанавливалось,

вызвана ли активность группы лидером или возникла спонтанно, подсчитывался

индекс сплоченности каждой подгруппы; 3) фиксировалось накопленное

количество значимых действий испытуемых, а также изменения в динамике

группы как целого; 4) велась непрерывная стенограмма всех разговоров в

группе8.

Кроме указанных параметров, анализировались и «внутриклубные»

взаимодействия: каждый лидер записывал свои впечатления после каждой

встречи, изучались комментарии наблюдателей и даже был снят фильм о

деятельности экспериментальных групп. Такое массированное наблюдение за

действиями группы не исчерпывало задачи экспериментального контроля.

Результаты наблюдений проверялись на надежность. Например, исследователи

обращали внимание на то, все ли наблюдатели записывали действия участников.

Записи кодировались, и затем сама процедура кодирования тоже проверялась на

надежность. Для этого один и тот же текстовой материал кодировался разными

людьми. В итоге строились индексы группового поведения: уровень

агрессивности, стремление к воспризнанию, соотношение организованной и

неорганизованной активности и т. п. Наряду с информацией, использованной

для выравнивания групп, и материалами наблюдения за действиями испытуемых

исследователи проводили серию интервью с мальчиками. Их спрашивали о

«клубных» впечатлениях, а также тестировали по Роршаху. Кроме того,

опрашивались родители и учителя каждого испытуемого.

Скрупулезность и чистота эксперимента К. Левина и его сотрудников

превосходят все, что делалось социальными психологами раньше. Результаты

работы заключались в установлении влияния на поведение группы трех типов

лидерства: авторитарного, демократического и «попустительского» ().

Содержание стилей лидерства было идентифицировано экспериментаторами

достаточно строго. Авторитарный лидер диктовал все, что надо делать,

демократический лидер выносил все вопросы на групповое обсуждение под своим

руководством и затем следил, чтобы решения выполнялись, а «попустительский»

лидер давал мальчикам полную свободу действий и ни во что не вмешивался.

Один из результатов эксперимента — установление влияние типа лидерства

на динамику агрессивного поведения в группе (рис. 6.2).

[pic]

Рис. 6.2. Динамика агрессивного поведения при смене типов лидерства,

эксперимент Курта Левина

Эксперимент показал, что низкий уровень агрессивного поведения

свойствен авторитарному типу лидерства. Зато освобождение от авторитарного

лидерства и переход к «попустительству» и демократии вызывает резкое

нарастание агрессии, уровень которой затем снижается. Переход от

«попустительства» к демократии и авторитаризму снижает агрессию.

Для изучения групповых реакций исследователи использовали и тестовые

ситуации трех типов: руководитель выходил из помещения, опаздывал к началу

занятий и в его отсутствие в помещение заходил «чужой» и критиковал его

действия. Таким образом изучался вопрос, как влияет на уровень

агрессивности вмешательство «чужого». Эксперимент показал, что

вмешательство «чужого» приводит к резкому нарастанию агрессии в

«попустительских» и «демократических» группах (рис. 6.3).

Количество агрессивных действий в течение 5 минут

[pic]

Рис. 6.3. После вмешательства «чужого» уровень агрессивности резко

усиливается в «демократической» группе и группе «laissez fair», эксперимент

Курта Левина

Как и в других лабораторных экспериментах, в эксперименте Левина

остается не вполне ясным, можно ли распространять выводы о влиянии

авторитаризма, демократии и «попустительства» на групповое поведение за

пределы игры школьников в лошадки или эта закономерность присуща любым

социальным процессам. Во всяком случае результаты других исследовании и

исторических наблюдений показывают, что факты не противоречат заключениям

Левина и его коллег.

VII. Список используемой литературы.

1. Бочаров В.А., Маркин В.И. Основы логики: Учебник. М.: Космополис,

1994 (Гл. VIII «Правдоподобные рассуждения»).

2. Вихалемм П. Эксперимент в социологическом исследовании // Методы

сбора информации в социологических исследованиях / Отв. ред. В. Г.

Андреенков, О.М. Маслова. Кн. 2. М.: Наука, 1990. С. 190 - 214.

3. Кэмпбелл Дж. Модели экспериментов в социальной психологии и прикладных

исследованиях: Пер. с англ. /Сост. и общ. ред. М.И. Бобневой; Вступ.

ст. Г.М. Андреевой. М.: Прогресс, 1980. С. 65.

4. Батыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований.

М.:

АО “ Аспект Пресс“, 1995.С 190- 249.

5. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа,

методы. Самара: Изд-во Самарского университета, 1994.

1 Rosenthal R., Jacobs L. Pygmalion in the classroom. N Y, 1968.

2 Edwards L The natural history of revolution 2 nd ed. Chicago: The

University of Chicago Press, 1970.

3 Кэмбелл Дж. Модели экспериментов в социальной психологии и прикладных

исследованиях: Пер. с англ./Сост. и общ. ред. М. И. Броневой; М.1980.

4 Канетти Э. Народы и символы // Новое время. 1991. № 32. С.41 — 43.

5 Chapin F.S. Experimental design in sociological research. N Y, 1955.

6 Berelson B., Lazarsfeld P., McPhee W. Voting: A study of opinion

formation in a presidential campaig. Chicago: The U of G, 1954.

7 Roelisberger F., Dickson W. Management and the worker. Boston: Harvard

University Press, !939.

8 Lewin K. , Lippit R. ,White R. Patterrns of aggressive behaviour in

experimentally created “social climantes” NY: penguin Books, 1971.

Страницы: 1, 2, 3