Феминизм

субъективности: если общей задачей французского феминистского мышления

являлась денатурализация понятий либерализма и гуманизма, натурализованных

эпохой Просвещения, и прежде всего,— понятия субъекта, то американский

философский феминистский проект 70-х годов строился в основном на

аффирмации женской субъективности. Другими словами, в основе американско-

французского феминистского теоретического "разрыва" лежит, по мнению Алис

Жарден, методологическое различие между пониманием женщины "как процесса"

во французской феминистской теории и женщины "как половой идентичности" в

американской. Общая концептуальная позиция американских феминисток в 70-е

годы, по мнению Жарден, связана с а) отказом от бессознательного, б)

настаиванием на стабильной структуре "я" и в) пониманием языка только как

коммуникативной функции. Поэтому американские феминистки 70-х годов,

считает Жарден, подчеркивали этическую значимость феминистского дискурса —

как "вызывающего стремление к действию", в то время как французские

теоретики осуществляли в основном критику символических и лингвистических

форм патриархатного дискурса. С другой стороны, особенностью французского

феминистского проекта являлась, по мнению Жарден, политизация всего спектра

традиционно полагавшихся нейтральными дискурсивных систем и понятий,

признающихся способными осуществлять радикальную критику патриархатной

культуры (в частности, политизируются и идеологизируются понятия женского

письма и чтения, которые признаются новыми формами критики культуры).

Противоречия между гендером и полом. В современной феминистской теории

признается, что сегодня не может быть больше ни единого предмета теории

феминизма, ни единой методологии, а для таких современных концепций, как

радикальный или антирасистский феминизм, постколониальный феминизм или

феминизм женщин Третьего Мира, понятие "гендера" является не более

центральным, чем понятия "расы", "нации" или "класса".

Одним из основных методологических противоречий в современном феминизме

является противоречие между "теоретиками гендера" и "теоретиками

сексуального различия", базирующимися на "радикальной теории пола" (а не

гендера). Для теоретиков сексуального различия дихотомия пол/гендер не

имеет большого смысла: они критикуют понятие гендера за предпосылку

социального конструктивизма, трактующую субъекта в качестве "данного", в то

время как они рассматривают субъективность через параметры производящейся

вновь и вновь сексуальности в ситуации расщепления сознания и языка. Задача

феминистского анализа, по мнению теоретиков сексуального различия, и

заключается в том, чтобы маркировать конститутивную асимметрию полов

посредством языка и бессознательного: политики субъективной сексуальной

трансформации в таком случае выступают приоритетными по сравнению с

телеологическими политиками гендерного конструктивизма.

Кроме того, теоретики сексуального различия настаивают на

неприсваиваемом характере феминного в традиционном конструктивистском

дискурсе: ведь стратегией женской субъективности в культуре является не

"прямая" репрезентация, а лишь миметическая симуляция феминного, по

выражению Люс Иригарэй.

Более того, по словам Гайатри Спивак, феминное как дискурсивная

продукция культуры производится и уничтожается одновременно, не укладываясь

в рамки гендерного конструктивизма. Отсюда возникновение политики

сопротивления репрезентации и гендерному конструктивизму в современной

феминистской теории, так как признается, что сама структура репрезентации в

нашей культуре построена на "вычеркивании" женского и, следовательно, не

способна выразить этот феномен реальности. Женское в концепциях теоретиков

сексуального различия получает, скорее, статус границы как предела

репрезентативности, а не социального гендерного конструкта.

В эссе "Мыслить пол: Заметки о радикальной теории сексуальности" (1984)

Гейл Рубин, одна из культовых фигур современного феминизма, предложила

концептуализировать "пол" и "гендер" как две различных сферы анализа. Она

критикует редукционистский подход в феминизме, при котором сексуальность и

ее разновидности атрибутируются гендеру, а сексуальные отношения сводятся к

гендерной позиции, или, напротив, гендер понимается как каузальный эффект

действия режимов сексуальности. В противоположность данной методологической

установке классического феминизма, Рубин считает, что должны существовать

нередуктивные и некаузальные отношения между полом и гендером. Главный

тезис Рубин состоит в том, что она отказывается сексуальность и

характеристики пола сводить к сексуальному акту и к функции отношений между

мужчиной и женщиной — то есть к копуле или копулярным отношениям, отказывая

при этом в правоте известному тезису Кэтрин МакКиннон, что "сексуальность

организует общество только через два пола: женщин и мужчин". Рубин

критикует МакКиннон за структурно статическое понимание гендера и

приписывание этой частной позиции "фальшивого культурного обобщения о

виктимизированной позиции женщины в культуре".

Рубин считает, что феминистская критика гендерной иерархии должна быть

преобразована в "радикальную теорию пола", внутри которой должна быть

развита автономная теория сексуальности и утверждена ее политическая

специфичность. В новое понятие сексуальности должны входить все категории

сексуальных миноритарных групп, которые нарушают традиционные границы

гендера и гендерных дихотомий: queer, садомазохизм, трансвестизм,

межпоколенческое партнерство, проституция и т.п. Другими словами, концепция

сексуальности и пола Гейл Рубин призывает обратить политическое внимание на

сексуальные миноритарные группы, которые не всегда состоят из женщин, не

вписываются в традиционные гендерные дихотомии и которые сконструированы и

регулируемы государством путем патологизации. Рубин доказывает, что успех

феминистского антипорнографического дискурса в масс-медиа, базирующегося на

идентификации феминизма с теорией гендерного конструктивизма МакКиннон, в

конечном счете обеспечен государственной властью и ее функцией регуляции

сексуальности и половых отношений: ведь не случайно, по мнению Гейл Рубин,

дискурс гендерного конструктивизма нашел себе мощного союзника в лице

государства, став выразителем официальной государственной политики.

Противоречия между гендерными и феминистскими исследованиями. В

современной феминистской теории существуют различные причины для различения

между "феминистскими" и "гендерными" исследованиями. По словам Рози

Брайдотти, основной критике понятия гендера и гендерных исследований

подвергаются со стороны европейских теоретиков сексуального различия,

постколониальных и цветных феминистских теоретиков. Данное противоречие

было артикулировано в 80-е годы как противоречие между англо-американскими

"теоретиками гендера" и европейскими "теоретиками сексуального различия".

Рози Брайдотти утверждает, что понятие "гендера" сегодня является одной из

основных кризисных точек феминистской теории из-за своей теоретической

неадекватности и политической аморфности: оно, цитирует Брайдотти Лиану

Борги, подобно "гибкой форме для печенья", принимает любую форму в

зависимости от вашего желания. Брайдотти приводит пример Германии, в

которой феминистская волна 70-х годов не выдержала этапа академической

институциализации прежде всего потому, что локальные немецкие феминистские

традиции и практики оказались более радикальными, чем пришедшее из

американского феминистского дискурса понятие "гендера", оказавшееся

искусственной и компромиссной формой для обозначения локальных феминистских

практик.

Основное отличие гендерных исследований от феминистских в формулировке

Брайдотти заключается в том, что гендерные исследования базируются на

признании факта симметричного конструирования женского и мужского в

культуре, в то время как феминистские исследования исходят из признания

факта мужской доминации в культуре и социальных науках. Так называемое

"равное", или симметричное конструирование гендера Брайдотти считает

завуалированной формой социального неравенства, призывая осуществлять

феминистский анализ современности: только такой анализ, по мнению

Брайдотти, действительно способен артикулировать женскую субъективность.

Противоречие между черными, цветными и белыми феминистками. В чем,

например, проявилось влияние практики и теории черных феминисток 80–90-х

годов на общефеминистский дискурс? В том, что они поставили под вопрос

исключительное фокусирование североамериканского феминизма на понятии

гендера: черные феминистки считают, что в основаниях понятия гендера на

самом деле лежат понятия "расы" и "класса". По их мнению, понятие

"патриархат", используемое "второй волной" феминизма и понимаемое в первую

очередь как "мужская доминация", носит этноцентристский характер, так как,

например, черные мужчины вовсе не обладают той же степенью и теми же

формами власти, что и белые мужчины, а белые женщины могут дискриминировать

черных. В результате понятия "патриархат" или "подавление" не могут в

одинаковой степени быть применимыми к белым и к черным женщинам,

подвергающимся различным практикам подавления (в частности, белые женщины

не знают такой формы подавления, как расизм). Поэтому черные феминистки

считают, что этноцентристские концепции власти и подавления женщин,

которыми оперирует "вторая волна" феминизма, в принципе не могут

дискурсивно отразить живой опыт переживания расизма и дискриминации черных

женщин. Более того, дискурс "второй волны" феминизма, по их мнению, не

учитывает, что существуют не только разные формы подавления женщин в

культуре, но и разные формы женского сопротивления, или что гендерное

неравенство как этническое неравенство может существовать не только в

отношениях женщин и мужчин, но и в отношениях, например, белых и черных

женщин и что черные женщины испытывают расизм и — в противовес теориям

радикального феминизма 70-х годов — не только со стороны белых мужчин, но и

со стороны белых женщин. С этой точки зрения черные женщины зачастую

отвергают саму парадигму феминизма и предлагают собственные варианты

женских идентификационных политик, базирующиеся на постмодернистском методе

"различения".

Противоречия между феминизмом и постколониализмом. Реальность

постколониализма в противоположность романтическим колониальным проектам

обнаружила сложность и противоречивость стратегий культурных идентификаций,

функционирующих в дискурсе под знаками "единого народа" или "единой нации".

Поэтому теоретики постколониализма настаивают на критерии "временного

измерения" в описании национальных политических общностей, призванного

заменить метод историцизма. Такой методологический подход обеспечивает

перспективу дизъюнктивных форм репрезентации постколониальных культур и

субъектов — в том числе, женской субъективности. Например, Фредрик

Джеймисон настаивает на понятии "ситуационного сознания", или "национальной

аллегории" при характеристике постколониальной национальной культуры,

подчеркивая что индивидуальное сознание или опыт постколониальной

субъективности никогда не могут быть включены в коллективный; при анализе

постколониальной культуры, по мнению Джеймисона, нельзя также использовать

центристскую каузальную логику. В условиях постколониализма, когда феминизм

продолжает абстрактно настаивать на необходимости солидарных и единых,

построенных на отрицании доминирующего дискурса национальных идентичностей,

нельзя, по мнению постколониальных теоретиков, обойтись без учета

особенностей дисперсивных постколониальных культур и различия женских

постколониальных практик в современном мире.

Противоречие между феминистским знанием (феминистской эпистемологией) и

женским жизненным опытом — является одним из противоречий в феминизме

"второй волны". Сара Хардинг в работе Изобретая себя вновь как других:

Новые агенты истории и знания (1993) осмысляет соотношение между опытом и

знанием. Она проблематизирует традиционное утверждение феминистской

эпистемологии 80-х годов о том, что только на основе переживаний женщин и

женского опыта может формироваться феминистское знание и что наиболее

достоверным типом знания является знание, исходящее из опыта репрессии и

подавления, потому что реально знать о репрессии может только переживший

репрессивный опыт субъект. Хардинг задает вопрос о том, действительно ли

только репрессированный субъект (женщина) может продуцировать знание и

действительно ли понимание подавления возникает только из опыта подавления?

Ее точка зрения заключается в том, что существует реальная опасность

уравнивания определенных типов "опыта" с "истиной", то есть с неким

"истинным знанием", что ведет к редукционизму и идеологизму в феминистской

теории. Поэтому Сара Хардинг предлагает ввести в феминистскую теорию

понятие "противоречивых идентичностей" и "противоречивых социальных

позиций", потому что, по ее мнению, не существует никакого "опыта" как

такового, но только осмысление некоторого опыта как мышление на основе

некоторой противоречивой опытной позиции. Отсюда, по мнению Сары Хардинг,

следует, что феминистское знание не обязательно должны генерировать

женщины, причем репрессированные женщины, но и, например, мужчины и другие

группы, а положение черных и цветных женщин — белые женщины и наоборот.

Противоречия между феминизмом и гей/лесбийской теорией. Наиболее

распространенным определением предмета гей/лесбийской теории (и программ

или кафедр в североамериканских университетах) считается понятие

сексуальности. Огромную роль в формулировке данного предмета сыграло эссе

Гейл Рубин Мыслить пол, в котором она провела критику некоторых

основополагающих феминистских парадигм. Основным тезисом был тезис о том,

что феминизм не может быть единственной и основной теоретической моделью

для понимания сексуальности. "Вторая волна" феминизма, по мнению Рубин,

базировалась в основном на различении между биологическим (sex) и

социальным полом (gender). При этом понятие гендера мыслилось двояким

образом: либо как набор атрибутов с акцентацией на гендерную идентичность

(как маскулинную, так и феминную); либо как каркас для дифференцирующего

анализа и путь для обозначения отношений власти. Но как быть с теми типами

идентичности, которые не подпадают под гендерную маркировку, спрашивает в

своем эссе Рубин? Поэтому основным тезисом Рубин, направленным против

теорий гендера, является тезис о том, что сексуальность нельзя сводить

исключительно к отношениям власти и подчинения, так как в культуре

существуют многообразные и альтернативные формы сексуальности (например,

гей/лесбийская сексуальность, которая не описывается конструкционистскими

понятиями гендера). Кроме того, Рубин критикует понятие гендера за его

социологизм и позитивизм в понимании проблем идентичности, субъективности и

сексуальности, сведение гендерной проблематики к социологической. Куда в

таком случае исчезают такие характеристики сексуальности и субъективности,

как желание, наслаждение, опасность, удовольствие, спрашивает она?

Получается, что теория феминизма в ее общераспространенном виде

редуцировала и аннигилировала эти характеристики (так же, как и само

понятие сексуальности) из гендерной теории. Также, настаивает Рубин,

социологизированный гендерный анализ не учитывает значимости символических

форм реальности.

Для изучения альтернативных форм сексуальности в североамериканских

университетах в конце 80-х годов наравне с "женскими исследованиями", но

отдельно от них были созданы программы и кафедры гей/лесбийских

исследований. Толчком послужило размежевание феминистского и лесбийского

дискурсов. По мнению лесбийских теоретиков, феминистки создали выдающуюся

теорию подавления, однако не смогли создать адекватную теорию женской

сексуальности: ее разработке и должны быть посвящены новые гей/лесбийские

университетские программы.

В то же время, постмодернистский феминизм упрекает теоретиков гей/

лесбийских исследований за эссенциализм и использование бинарной логики

исключительности. Например, в книге Гендерная тревога Джудит Батлер, как

уже было сказано, признается, что считать лесбийскую теорию авангардной

позицией в феминизме на сегодняшний день является ошибочным, ибо в конечном

итоге этот проект означает лишь усиление позиции "принудительной

гетеросексуальности". Она доказывает, что лесбийское теоретизирование

основывается на эссенциалистском понятии идентичности, что, по ее мнению,

является "теоретически наивным и политически сдерживающим". Именно поэтому

Батлер предлагает стратегии "денатурализации" гендерных и сексуальных

различий и рассматривает их как перформативные стратегии, а методологически

перспективной теорией субъективности в феминизме на сегодняшний день ей

представляется queer theory (плюрализующая идентичность через наркотические

практики, butch-femme роли в лесбийских практиках сексуальности, практики

переодевания, транссексуальности и пролиферации эротических миноритарных

групп, перформирующих себя как самосознающих и пародирующих и стремящаяся

избежать бинарных оппозиций не только женского/мужского, но и

гетеросексуального/гомосексуального, а также маркировок феминизма как

таковых).

Тереза де Лауретис также предлагает деконструкцию бинарных оппозиций

гетеросексуального/гомосексуального как "другой путь промысливания

сексуальности". В то же время она обращает особое внимание на тот

политический факт, что при институциализации гей/лесбийских программ в

североамериканских университетах женщины остаются по-прежнему "молчаливым

большинством" на фоне становящейся все более видимой в истории мужской гей-

культуры. И хотя именно де Лауретис в 1991 году вводит в феминистский

дискурс понятие queer theory с деконструирующей целью, уже сегодня оно

представляется ей политически проблематичным. Ей казалось, пишет де

Лауретис, что понятие queer способно избежать бинаризма и эссенциализма гей-

лесбийских программ в североамериканских университетах, однако данная

методологическая установка обернулась, по ее мнению, очередным "властным

оборачиванием оппозиций" с приоритетом гей-культуры над женской. По мнению

де Лауретис, сегодня надо говорить не только о гей- и лесбийских практиках

в структуре сексуальной репрезентации, но и о "конститутивном молчании

внутри них", формирующем приоритет гей-субъективности над женской и

лесбийской субъективностью в современной культуре. Кроме того, она считает,

что queer theory должна развиваться сегодня не только внутри, но и против

институциализации — параллельно с другими миноритарными дискурсами, которые

должны учиться на ошибках феминизма для того, чтобы не воспроизводить

исключающие и маргинализующие практики новых образовательных

университетских программ в Северной Америке.

Противоречия между постфеминизмом и феминизмом. Парадигмальные

отношения между феминизмом и постфеминизмом столь же неоднозначны, как и

отношения между модернизмом и постмодернизмом. Феминизм одновременно

является как критикой, так и защитой модернизма в дебатах между модернизмом

и постмодернизмом о современном субъекте и его месте в структуре социальной

теории и практики; односторонность модернизма для феминизма проявляется в

том, что модернизм не может адекватно отразить многосторонность и

"различия" в современной культуре. Поэтому дискурс феминизма в современной

культуре содержит существенные противоречия в собственной структуре: с

одной стороны, продолжает по-прежнему использовать эгалитарную риторику в

политических требованиях, с другой стороны, использует постмодернистскую

концепцию "различия" как доминирующую концептуальную, философскую и

культурную структуру. Теоретики постфеминизма упрекают поэтому классиков

"второй волны" феминизма — таких как Нэнси Чодоров, Энн Фергюсон, Кэтрин

МакКиннон и других — в биологическом эссенциализме, редукционизме,

недостатке кросс-культурных подходов и жестком социальном конструктивизме.

В свою очередь, феминистские теоретики критикуют постфеминизм и

постмодернистский феминизм за скептическое отношение к категории гендера и

за нечувствительность к проблеме гендерного неравенства. Шейла Бенхабиб

отмечает, что при выработке альтернативной эпистемологической позиции

феминизм 90-х годов должен, в то же время, по-прежнему использовать понятие

гендера как продуктивное понятие для анализа положения женщин в новых

теоретических условиях7, а Сильвия Волби, например, настаивает, что

несмотря на признание в феминизме множественности концептуально-

политических подходов и позиций, на уровне индивидуальной феминистской

прагматики и индивидуальной активности нельзя избегать феминистской

определенности и феминистского единства8. Кроме того, позиция "смерти

(мужского) субъекта" постмодернистского феминизма признаётся достаточно

проблематичной с точки зрения либерального "феминизма равенства", так как

может поставить под сомнение как освободительные идеалы женского движения,

так и задачи освобождения женской субъективности (в этом смысле характерно

название диалога между Лаурой Ли Даунс и Джоан Скотт: "Если "женщина" всего

лишь пустая категория, почему же я боюсь гулять по ночам одна? Политики

идентификации сталкиваются с постмодернистским субъектом", 1993. По мнению

Шейлы Бенхабиб, постмодернистский феминизм ставит под сомнение политическую

динамику феминизма и освободительные задачи женского движения в современной

культуре; кроме того, она считает проблематичной постмодернистскую позицию

"смерти истории" и замену ее историей других маргинальных групп в культуре,

так как в ней женщина по-прежнему, как и в традиционной истории, не может

занимать центрального места (занимая его наравне с другими маргинальными

группами). По мнению Бенхабиб, предложенная либеральным феминизмом замена

общеисторической концепции женской историей, то есть тем, что называется

"ее историей" — herstory, представляется более продуктивной для

идеологических задач феминизма.

Джудит Батлер, отвечая на концептуальные упреки со стороны феминистских

теоретиков, утверждает, что феминизм в конце XX века должен стать более

самокритичным и учитывать обнаруженные в феминистском дискурсе 90-х годов

"политики исключения", через которые, как оказывается, производится

феминистский субъект (исключение черных, постколониальных и

восточноевропейских женщин, исключение маргинальных форм сексуальности и

т.п.). Поэтому, по ее мнению, все категории, используемые феминизмом в

политической борьбе (включая саму категорию "женщины"), должны быть открыты

сегодня для вопрошания и переформулировки. Феминизм, по ее мнению,

оборачивается в постмодернистский проект не как в нечто чуждое, но как в

критическую концепцию, способную продвинуть феминистский проект вперед и

реализовать наконец то, что называется "радикально-демократическим

феминистским обещанием". Поэтому, по словам Джудит Батлер, на сегодняшний

день феминистская теория должна выступать не основой, основанием или даже

методологией, но, скорее, поставленным, но неразрешенным вопросом. Хотя, по

её мнению, в современной феминистской теории существуют многочисленные

противоречия и дебаты между феминизмом и постмодернистским феминизмом,

однако в то же время способность феминизма включать в теорию и практику

концепцию "различия" означает возможность дальнейших теоретических и

социальных изменений в феминизме, соответствующих политической и культурной

ситуации конца XX века.

Постфеминизм, по словам Терезы де Лауретис, означает "оборачивание"

феминистского дискурса на собственные основания — как основания дискурса,

так и политических практик. В целом этот процесс знаменует собой не просто

расширение или реконфигурацию границ феминизма, но, по словам де Лауретис,

процесс замещения или даже самозамещения: уход от более привычного "места"

культуры к более рискованному, концептуально "иному" дискурсивному месту,

размышление и письмо из которого являются более неопределенными и

негарантированными. Однако продолжать находится в "старом месте" в

современной культуре, по словам де Лауретис, больше невозможно. [10]

6. Феминистские организации в мире

В Кокчетаве зарегистрирована Феминистская Лига - вторая организация в

Центральной Азии с феминистским названием.

Осенью 1999 г. женщины "высшего общества" Казахстана создали свою

организацию - женское общественное объединение "Аруана". Президент "Аруаны"

- Сара Назарбаева, председатель Совета учредителей - Лейла Храпунова (жена

мэра Алма-Аты). Членами объединения являются также Дарига и Динара (дочери

президента), Куралай Нуркадилова - генеральный директор Дома моделей своего

имени (дочь б. мэра Алма-Аты, нынешнего акима Алматинской обл.), более 40

других женщин, хорошо известных по светской хронике. Основная цель нового

НПО - забота о подрастающем поколении.

1 декабря 1999 г. в Алматы прошел первый в истории Казахстана

семинар по гендерным исследованиям. Организатор - Центр гендерных

исследований. Тема "Теоретизация гендера" задала качественный состав

участников семинара - исследователей и преподавателей гендерных курсов из

университетов.

Во вступительном слове "Гендер. Феминизм. Социальные науки"

руководительница семинара, директор ЦГИ Мара Сеитова отметила, что "настало

время артикуляции гендерного дискурса в нашей стране" и объявила

методологический "устав", стратегические задачи и некоторые теоретические

"амбиции" Центра.

Основными докладчицами были Светлана Шакирова ("Эпистемология гендера") и

Грета Соловьева ("Гендер в контексте постклассики"). Первая

идентифицировала 22 направления современного феминизма, что нашло отражение

в простой, но запоминающейся круговой схеме. Основным тезисом ее

выступления стала мысль о том, что феминизм сегодня переживает кризис

идентичности, проявляющийся в его неудачах в политике, в женском активизме,

эпистемологическом плюрализме, в нерешенности проблемы различий, в утрате

культурных референтов (что такое "женщина" вообще, "женские проблемы",

"женская сущность"?). Вторая часть доклада С. Шакировой стала толкованием

проблематики гендерных исследований исходя из определения "Гендер-

социально сконструированное неравенство полов".

Профессор Соловьева подробно рассказала о философской предыстории

гендера (экзистенциализм, Бовуар, неофрейдизм, "Загадка женственности").

Методологическим развитием высказанных тезисов стали

замечательные выступления Назым Шеденовой "Феминистская методология в

социологических исследованиях", Мары Сеитовой" Дискуссии между

американскими теориями гендера и западноевропейскими теориями сексуальных

различий" и Карлыгаш Токтыбаевой "Феминистская критика в лингвистике".

Эльвира Пак, "размышляя о гендере экономически", изложила основные

стратегии женского экономического поведения, завязанные, как известно, на

трех понятиях: карьера, семья, безработица.

Аспирант С. Коновалов проанализировал гендерный и национальный состав вновь

избранного Парламента РК. Юрий Зайцев убедительно показал "естественность

феминизма на постсоветском пространстве".

Таким образом, 18 участниц/ков семинара продемонстрировали себе и миру

присутствие гендерного дискурса в Казахстане и желание вывести его из

маргинальности, альтернативности, оппозиционности в некое новое состояние.

Сегодня мы все чаще слышим и произносим: равные права женщин и мужчин,

деловая женщина или бизнес-вумен, феминизм.

Как это так случилось, что в России, в общем-то, патриархальной стране,

мы все чаще видим женщину за рулем, в армии, в бизнесе и даже в политике?

Это же для мужчин - катастрофа! Ведь феминистка - это не существо с

нечесаными волосами в драных джинсах, это женщина, которая любит себя и

окружающих. Независимая женщина. Она может сама себя обеспечить, сделать

карьеру, воспитать детей. И кто виноват, что мужчина в некотором отношении

проигрывает ей. Женщина стремительно ворвалась в мужской мир и достигла там

очевидных высот.

Мужчин это, конечно, раздражает неимоверно, можно по пальцам сосчитать

тех, кто относится к этому спокойно. Еще бы, веками считалось, что женщина

должна подчиняться и не роптать. Не зря ведь Жванецкий выдал незабвенную

фразу: "Женщина должна: а) лежать б) тихо". Казалось бы, почему современным

россиянкам не брать пример со своих матерей, покорявших космос, поднимавших

целину, и не приступить к освоению целины отечественного бизнеса? Почему бы

им не возглавить крупнейшие трастовые компании, торговые и рекламные фирмы?

Этого, однако, в глобальном масштабе не наблюдается. Для успешной карьеры в

государственном учреждении или частной фирме женщине необходимо быть более

высококвалифицированным специалистом, чем коллеги-мужчины - ведь при прочих

равных предпочтение всегда отдается сильному полу (по статистике работающие

женщины более образованы, чем мужчины, но заработная плата у них почти на

треть ниже).

Если же кому-то из представительниц слабого пола удастся добиться хоть

какого-то успеха в делах, для начала ее непременно заподозрят во всех

смертных грехах. Хотя, в действительности, успех и карьера - это способ

доказать свою независимость и самореализоваться. Современная женщина -

самостоятельная личность, она не только не боится самостоятельности, но и

научается ею дорожить по мере того, как интересы ее все шире выходят за

пределы семьи, дома, любви. Мужчины искренне уверены, что путь в бизнес для

женщин открывается через "постель". И по-прежнему преуспевающим деловым

женщинам отказывают в праве на женственность, считая их существами

"среднего пола". Да, наверное, в бизнесе у женщин действительно портится

характер: они становятся жестче, прагматичнее. Однако и мужчины меняются не

в лучшую сторону - многие превращаются в беспринципных циников, и, кстати,

гораздо чаще, чем женщины, не сдерживают себя в эмоциях. Но это никого не

возмущает - скорее вызывает сочувствие. Таким образом на женщину

оказывается двойное давление. Если она расслабляется и дает волю чувствам,

ее обвиняют в непрофессиональном, слишком "женском" стиле работы.

Вынужденная жестокость также становится предметом нареканий.

Феминизм и любовь - совместны ли эти понятия? Может - да, а может и

нет, решать вам. Феминизм - это не отрицание мужчин, это способность

управлять чувствами, умение побеждать свои эмоции. Любовь перестает

составлять содержание ее жизни, ей начинает отводиться то подчиненное

место, какое она играет у большинства мужчин. Современная женщина более

требовательна к мужчине. Деспотизма она не выносит. Она желает и ищет

бережного отношения к своей личности, к своей душе.

Заключение

В прежние времена на этой доброй и мудрой земле никто из мужчин не

опускался до того, чтобы даже нецензурно обругать, не говоря уже о том

чтобы ударить женщину и, пользуясь случаем, хочу предупредить всех этих

нынешних нахалов, дебоширов и хлыщей - вы не смейте поднимать руку на наших

женщин! При виде хулигана, избивающего женщину, каждый уважающий себя

мужчина должен считать своим нравственным долгом привести бессовестного

негодяя в чувство, чтобы его воспаленное сознание, наконец, прояснилось и

он на всю оставшуюся жизнь запомнил, что мужчина, поднявший руку на

женщину, теряет моральное право называться мужчиной и носить штаны. Каноны

Ислама категорически запрещают правоверным неуважительное отношение к

прекрасной половине человечества и требуют от мусульман-мужчин окружать

своих женщин всемерной заботой и повседневным вниманием. При этом

правоверным не нужно изобретать в этой области ничего особенного, а следует

просто добросовестно исполнять благородные каноны Ислама, поскольку все

вопросы, относящиеся к женской проблематике, уже давным-давно разрешены

Исламским Шариатом и в силу этого объективного обстоятельства мусульманским

женщинам попросту нет никакой необходимости вставать под знамена оголтелого

феминизма. Я глубоко убежден, что принципиальная непримиримость яростных

сторонниц его идей возникает из-за их неспособности понять важность роли

женщины как женщины и разумно разграничить сферы деятельности женщин и

мужчин. Но все таки главное предназначение прекрасной половины человечества

заключено отнюдь не только в воспитании детей. Помимо этого вам

предначертано Всевышним быть прекрасным украшением нашей планеты, нести в

человеческий мир красоту и любовь, гармонию, нежность, высокие чувства. Не

стоит забывать о женском достоинстве даже в самых трудных житейских

ситуациях и помните, что именно тогда мужчины более всего нуждаются в вашей

моральной поддержке, а получив ее от вас, они, в конце концов, сумеют

справиться с любой бедой на радость и самим себе, и вам, своим любимым.[11]

Список использованной литературы

1. Иллюстрированный энциклопедический словарь. М.,1999. С.761.

2. Настольный словарь для справок по всем отраслям знания. Т.3.

Спб.,1864.С.1106.

3. Феминизм: Восток, Запад, Россия. М.,1993. 243с.

4. Большой толковый социологический словарь. М.: "ACT', 1999. Т. 2. С.

386-388.

5. Дугин И.Н. Магический феминизм . М.,1999.

6. Шатерникова М. Откуда растет феминизм? // Вестник, № 16.

7. Силласте Г.Г. Москва-Пекин. Социолог об итогах Всемирной конференции

по положению женщин. М., 1996. С.71.

8. Успенская В. Стереотипы на пути женщин к лидерству // Феминистская

теория и практика Восток-Запад. СПб., 1996. С. 71.

9. Шведова Н.А. Широкое участие женщин в политике – путь к зрелой

демократии // США-Канада. 1999. № 3-4. С. 30.

10. Старовойтова Г. Каково быть женщине-политику в России сегодня

(Стенограмма выступления) // Феминистская теория и практика: Восток-

Запад. СПб., 1996. С. 38.

11. Интернет – журнал «WE / МЫ». Спецвыпуск 2000.

12. Призрак феминизма. // Девичник, 1998, март.

13. Феминизм. // Женский парламент. 1999, август.

-----------------------

[1] Иллюстрированный энциклопедический словарь. М.,1999. С.761.

[2] Настольный словарь для справок по всем отраслям знания. Т.3.

Спб.,1864.С.1106.

[3] Большой толковый социологический словарь. М.: "ACT', 1999. Т. 2. С. 386-

388.

[4] Шатерникова М. Откуда растет феминизм? // Вестник, № 16.

[5] Дугин И.Н. Магический феминизм . М.,1999.

[6] Силласте Г.Г. Москва-Пекин. Социолог об итогах Всемирной конференции по

положению женщин. М., 1996. С.71.

[7] Успенская В. Стереотипы на пути женщин к лидерству // Феминистская

теория и практика Восток-Запад. СПб., 1996. С. 71.

[8] Шведова Н.А. Широкое участие женщин в политике – путь к зрелой

демократии // США-Канада. 1999. № 3-4. С. 30.

[9] Старовойтова Г. Каково быть женщине-политику в России сегодня

(Стенограмма выступления) // Феминистская теория и практика: Восток-Запад.

СПб., 1996. С. 38.

[10] Интернет – журнал «WE / МЫ». Спецвыпуск 2000.

[11] Феминизм. // Женский парламент. 1999, август.

Страницы: 1, 2, 3