яснополянская школа

яснополянская школа

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАСТВЕННАЯ ПОЛЯРНАЯ АКАДЕМИЯ

Кафедра социологии и психологии

Реферат

по дисциплине

«История педагогики»

« Яснополянская школа »

Выполнила: студентка 151 группы

Илюшкина В.

Проверила: доц. Терентьева А.В.

Санкт-Петербург

2007

Содержание:

Введение……………………………………………………………………3

Глава I.Открытие Яснополянской школы…………..……………………5

Глава II.Организация школы………………………………………………6

Глава III.Школа Л.Н.Толстого. Её система……………………………….8

Глава IV.Интерес и желание народа учиться…………………………….14

Глава V.Обыск…………………..…………………………………………17

Заключение…………………………………………………………………20

Список использованной литературы……………………………………..22

Приложение 1………………………………………………………………23

Введение

Без своей Ясной Поляны я

трудно могу себе представить Россию

и мое отношение ней.

Без Ясной Поляны я, может быть, яснее

увижу общие законы,

необходимые для моего отечества,

но я не буду до пристрастия

любить его.

Л.Н. Толстой.

Ясная Поляна! Ты открыта для каждого - для учителя и студента, для

рабочего и инженера, для ученого, поэта, художника… Сюда приезжают люди за

тысячи километров. Озаренная солнцем, лучезарная Ясная Поляна вмещает в

себя огромный мир…Мир Толстого…

Я родилась в Туле. И для меня, как и для всех живущих в этой стране, этот

человек играет огромную роль. Я выросла на сказках и рассказах Толстого-

моя бабушка прекрасно знала их наизусть и рассказывала каждый раз на ночь,

когда я приезжала к ней в Ясную Поляну…

И в своем реферате я хотела бы уделить внимание его педагогическим

взглядам, его идеи о системы школы, и подробно изучить Яснополянскую

школу.

Цель моего реферата - подробное изучение организации яснополянской школы,

идей Льва Николаевича Толстого о системе образования и вопроса - как долго

она просуществовала, внесла ли яснополянская школа вклад в развитие

педагогики.

Задачи - изучение литературы, посвященной Л.Н.Толстому, изучение его

педагогических трудов, рассмотрение статей, связанных с учащимися

яснополянской школы, их воспоминаний.

Глава I. Открытие Яснополянской школы

Яснополянская школа была открыта Толстым в 1859 году. В основу ее работы

легло мнение Л. Н. Толстого о свободном и плодотворном творчестве детей

при помощи преподавателей. Несмотря на кратковременное существование,

работа школы, которую Л. Н. Толстой систематически освещал в своем

педагогическом журнале «Ясная Поляна», вызвала живой отклик в России и за

рубежом и была примером для подражания. Отчеты учителей систематически

печатались в журнале «Ясная Поляна». Они содержали подробные описания хода

учебно-воспитательного процесса. Кроме того, с большим литературным

мастерством и педагогической глубиной характеризовались настроение и

поведение детей, подлинные мотивы детских реакций на те или иные методы

обучения, на обращение учителей с детьми. В отчетах ярко раскрывались

особенности крестьянских детей, индивидуальные качества отдельных

учеников, фиксировались особые периоды их развития. Возвратившись весной

1861 года из-за границы, Толстой критиковал буржуазную цивилизацию.

Толстой подверг острой критике и современную ему школу, в которой учат

тому, что не нужно народу, а требуется тем, кто притесняет и угнетает

народные массы. В своих первых статьях по вопросам воспитания Л. Н.

Толстой резко критиковал современную ему педагогику за абстрактность,

догматизм, оторванность от жизни. Он признавал школьный опыт и

деятельность учителей важнейшим источником педагогики. Яснополянская школа

была задумана писателем как своеобразная педагогическая лаборатория по

созданию нового содержания и методов воспитания детей, отвечающих

прогрессивным педагогическим принципам. Она должна была основываться на

уважении личности ребенка, развитии его активности и самостоятельности,

всех его способностей.

Глава II. Организация школы

Однажды во время занятий с яснополянскими детьми в своей школе Лев

Николаевич предложил ученикам писать рассказы на темы русских пословиц.

Ученики, рассказывает Лев Николаевич, «отшатнулись, убедившись, что это

дело не по их силам, и принялись за свои прежде начатые работы.

-Ты сам напиши,- сказал ему кто-то.

-Ну,- сказал я, - кто лучше напишет? И я с вами. Я начал повесть…»

«Всякий непредубежденный человек,- пишет Толстой,- имеющий чувство

художественности и народности, прочтя эту первую, писанную мною, и

следующие страницы повести, писанные самими учениками, отличит эту

страницу от других, как муху в молоке: так она фальшива, искусственна и

написана таким плохим языком.

Федька из-за своей тетрадки все поглядывал на меня и, встретившись с

глазами учителя, улыбаясь, подмигивал и говорил: «Пиши, пиши, я-те задам».

Его, видно, занимало, как большой тоже сочиняет. Кончив свое сочинение

хуже и скорее обыкновенного, он влез на спинку моего кресла и стал читать

из-за плеча. (2 с.178)

Школа размещалась в конце 50-х - начале 60-х годов во флигеле, где в наши

дни находится литературный музей.( 6 с.45)

Дети приходили утром, не к определенному часу, а когда освободятся от дел

по дом и хозяйству и когда их отпустят родители. Расписания занятий и

распределения часов на уроки со звонками на перерыв, такого, к которому мы

привыкли в современных школах, в яснополянской школе не было. Каждый

занимался тем, чем ему хотелось :кто географией или историей, кто

тренировался в письме или рисовал, некоторые читали , а если устал, то

прикорнуть можно было где-нибудь в уголке или под столом. Одним словом,

дети себя чувствовали совсем свободно и часто проводили в школе весь день,

до позднего вечера.(1 с.89)

Отношения с учителем- Львом Николаевичем Толстым - складывались взаимного

на основах уважения и любви: ученик, как мы видим, мог хитро подмигнуть

учителю, как бы говоря: « я-те задам» или «пиши, мол, пиши, а я напишу

лучше», вызывая тем самым уже известного писателя и в то же врем своего

любимого учителя на соревнование. А учитель верил в ученика, и не без

некоторой робости принимал его вызов.

Как только он сказал это, так вся комната застонала от гордого восторга.

Какого-то маленького придушили сзади, и никто не замечал»...

Когда они вышли из школы, немец, присутствовавший на уроке, заметил, что

Лев Николаевич рассказывал историю 1812 года совершенно по-русски, что у

них эту историю рассказывают иначе. И Лев Николаевич, конечно, согласился

с ним:

- Мой рассказ, - сказал он, - не была история, а сказка, возбуждающая

народное чувство.

В нем снова говорил прежде всего поэт и патриот. Но собой как историком он

все же остался недоволен.

Никаких наказаний в школе Толстого не было и в помине. И это в те времена,

когда не только в церковноприходских школах, в бурсе, но даже в гимназиях

били розгами или линейкой, ставили в угол на гречиху и изощрялись в

жестокостях «профессиональные учителя», чтобы добиться обыкновенного

школьного порядка и дисциплины.

Глава III.Школа Л.Н. Толстого. Её система

А вот как обстояло дело в «классических», старинных школах, которые

наблюдал у себя в уезде молодой Толстой: «Учитель устраивает стол, лавки,

назначает время учения, обыкновенно с 8 часов до сумерек... Родители дают

детям вычурные, вроде славянских букв, вырезанные указочки. Приводя в

школу или на дом к учителю, всегда при ученике просят учителя наказывать,

бить, и говорят почти одну и ту же обычную фразу, имеющую цель внушить

страх мальчику и убедить учителя в том, что родитель передает ему свою

власть побоев над сыном. Большей частью, в день отведения в школу,

родители ведут еще ученика в церковь и служат молебен св. Науму, который

должен, по их убеждению, на ум наставить мальчика ...

Входя в школу, все молятся богу, садятся за книги, вновь крестятся и

целуют эти книги. Книга для них есть божество, вроде идолов у чувашей,

которое они просят быть милостивым к ним. Каждому задается стишок, который

он должен выучить (стишок - значит строка или две)... Учитель поручает

старшему смотреть за порядком, сам же большею частью уходит... Заучивание

стишков продолжается целый день. Единственную перемену - диверсию

составляют спрашивание учителя, соединенное обыкновенно с побоями, и

промежутки, когда учитель выходит и ребята начинают баловаться, вслед за

чем обыкновенно бывают доносы и наказания...

Я не видел еще старинного учителя - кроткого человека и не пьяницу. Я

убежден, что эти люди по обязанности своей должны быть тупы и жестоки, как

палачи, как живодеры, - должны пить, чтобы заглушать в себе раскаяние в

совершаемом ежедневно преступлении над самыми лучшими, честными и

безобидными существами в мире...» (11 с.198-199)

Толстой борется за иную, новую в своем основании школу, построенную на

праве свободы человека, полной свободы, даже если ему, этому человеку,

10-12 лет. Школа в Ясной Поляне «развивалась свободно, - рассказывает Лев

Николаевич, - из начал, вносимых в нее учителем и учениками. Несмотря на

все преимущество влияния учителя, ученик всегда имел право не ходить в

школу и даже, ходя в школу, не слушать учителя. Учитель имел право не

пускать к себе ученика и имел возможность действовать всей силой своего

влияния на большинство учеников, на общество, всегда составляющееся из

учеников... При нормальном, ненасильственном развитии школы, чем более

образовываются ученики, тем они становятся способнее к порядку, тем

сильнее ими самими чувствуется потребность порядка, и тем сильнее на них

влияние учителя».(4 с.203)

Толстой, правда, признается, что старые привычки школ так сильны, что и

ему нередко приходится отступать от своего правила. И в признании этом он,

как всегда, строг к себе. Описанный им случай воровства в школе,

психологическое проникновение в души школьников - судящих и судимых -

настолько глубоки и интересны, так полно рисуют страдание самого Толстого

за мальчиков, уличенных в краже, что считаю нужным включить его в реферат

о яснополянской школе.

«Летом, во время перестройки дома, из физического кабинета пропала

лейденская банка, несколько раз пропадали карандаши и пропали книжки уже в

то время, когда ни плотников, ни маляров не работало в доме. Мы спросили

мальчиков: лучшие ученики, первые школьники по времени, старые друзья

наши, покраснели и заробели так, что всякий следователь подумал бы, что

замешательство это есть верное доказательство их вины. Но я знал их и мог

ручаться за них, как за себя. Я понял, что одна мысль подозрения глубоко и

больно оскорбила их: мальчик, которого я назову Федором, даровитая и

нежная натура, весь бледный дрожал и плакал. Они обещались сказать, ежели

узнают; но искать отказались. Через несколько дней открылся вор, -

дворовый мальчик из дальней деревни. Он увлек за собой крестьянского

мальчика, приехавшего с ним из той же деревни, и они вместе прятали

краденые вещи в сундучок. Открытие это произвело странное чувство в

товарищах: как будто облегчение, и даже радость, и вместе с тем -презрение

и сожаление к вору. Мы предложили им самим назначить наказание: одни

требовали высечь вора, но непременно самим; другие говорили: ярлык пришить

с надписью вор. Это наказание, к стыду нашему, было употребляемо нами

прежде, и именно тот самый мальчик, который год тому назад сам носил ярлык

с надписью лгун,, настоятельнее всех требовал теперь ярлыка на вора. Мы

согласились на ярлык, и когда девочка нашивала ярлык - все ученики с злою

радостью смотрели и подтрунивали над наказанными. Они требовали еще

усиления наказания: «провести их по деревне, оставить их до праздника с

ярлыками», говорили они. Наказанные плакали. Крестьянский мальчик,

увлеченный товарищем, - даровитый рассказчик и шутник, - толстенький белый

карапузик, плакал просто распущенно, во всю ребячью мочь; другой, главный

преступник, горбоносый, с сухими чертами умного лица, был бледен, губы у

него тряслись, глаза дико и злобно смотрели на радующихся товарищей, и

изредка неестественно у него в плач искривлялось лицо. Фуражка с

разорванным козырьком была надета на самый затылок, волосы растрепаны,

платье испачкано мелом. Все это меня и всех поразило теперь так, как будто

мы в первый раз это видели. Недоброжелательное внимание всех было

устремлено на него. И он это больно чувствовал. Когда он, не оглядываясь,

опустив голову, какою-то особенной преступной походкой, как мне

показалось, пошел домой, и ребята, толпой бежа за ним, дразнили его как-то

ненатурально и странно жестоко, как будто против их воли злой дух

руководил ими, что-то мне говорило, что это не хорошо... Все убедились,

что есть тайны души, закрытые от нас, на которые может действовать жизнь,

а не нравоучения и наказания. И что за дичь? Мальчик украл книгу, - целым

длинным, многосложным путем чувств, мыслей, ошибочных умозаключений

приведен был к тому, что взял чужую книжку и зачем-то запер ее в свой

сундучок, -а я налепляю ему бумажку со словом «вор», которое значит совсем

другое! Зачем? Наказать его стыдом, - скажут мне. Наказать его стыдом?

Зачем? Что такое стыд? И разве известно, что стыд уничтожает наклонность к

воровству? Может быть, он поощряет ее.

Толстой во всех жизненных ситуациях наблюдает, анализирует, делает

открытия, размышляет о постигнутом им в поведении человека и делится

своими выводами с читателями. Толстой никогда не перестает быть писателем.

Еще в 1861 году в одном из писем он сообщал: «Есть у меня поэтическое

прелестное дело, от которого нельзя оторваться, - это школа... Нельзя

рассказать, что это за дети - их надо видеть... Подумайте только, что в

продолжение двух лет, при совершенном отсутствии дисциплины ни один и ни

одна не были наказаны. Никогда лени, грубости, глупой шутки, неприличного

слова».

Когда Лев Николаевич замечал, что ученикам нужна разрядка, он неожиданно

для всех мог весело крикнуть: «Догоняйте меня!» - и побежать в сад. Дети

срывались с мест и мчались за ним.

- Ну, все на меня валяйте! Свалите или нет? - предлагал сф.

«И мы, - вспоминает его бывший ученик, яснополянский крестьянин В. С.

Морозов, - окружаем Льва Николаевича, цепляемся за него сзади и спереди,

подставляя ему ноги, кидаемся в него снежками, набрасываемся на него и

вскарабкиваемся ему на спину,

усердно стараясь его повалить. Но он, еще усерднее нас, как сильный вол,

возит нас на себе. Через некоторое время от усталости, но чаще в шутку, он

валится в снег. Восторг неописанный наш! Мы сейчас же начинаем его

засыпать снегом и кучей наваливаемся на него...»

В комнатах школы было всегда убрано; классы побелены, вдоль стен и на

стенах были развешаны и поставлены разные камни и камушки, высушенные

бабочки и букашки, камыши, травы и цветы для учеников. Лев Николаевич

любил показывать свои экспонаты друзьям, мог говорить о школе часами,

увлекаясь рассказами о своих питомцах-учениках и их одаренности. Но, к

сожалению, его плохо понимали, и разговоры эти мало занимали его

собеседников.

Занятия в яснополянской школе проходили не только в классах, но и на

прогулках. Иногда уходили на Воронку или в Засеку - это были обыкновенно

уроки ботаники и зоологии, - и, если уж очень не хотелось возвращаться

домой, раскладывали костры в темном лесу, рассказывали сказки и разные

истории, засиживались допоздна.

Вечерняя прогулка могла превратиться в урок астрономии: Лев Николаевич

хорошо знал созвездия, много занимался законами движения небесных тел, а в

ребятах он всегда находил благодарных слушателей , им все было в

диковинку. Софья Андреевна пишет сестре: «Левочка всю ночь не спал,

наблюдая звезды». А в записных книжках Толстого мы нахо-

дим многочисленные выписки, содержащие сведения из астрономии,

математические расчеты и теории происхождения планет, чертежи и формулы.

Не всем известно, что в дальнейшем Толстой написал и издал свой учебник

арифметики, что он изобрел свой способ обучения школьников таблице

умножения при помощи десяти пальцев рук через сложение и вычитание.

Толстой глубоко и всесторонне изучал химию и физику, законы органического

и неорганического мира, стремясь при этом в каждом конкретном случае найти

свои доказательства или опровержения господствующих в его время научных

положений. Он ничего не принимал на веру и поэтому проделывал

предварительную огромную работу ученого-теоретика и

ученого-экспериментатора, формируя таким, образом свое научное

мировоззрение.

Того же он требовал и от учеников: активного мышления, сомнения и проверки

истинности того, что считается общепринятым. Больше всего он ценил в детях

их самобытность, любознательность, ненасытное стремление к знаниям.

Этими же чертами должен обладать и учитель. Самое страшное в учителе -

рутина, умственная лень, движение в своей работе по проторенной дорожке.

Толстой считал, что «так как дело преподавания есть искусство, то

оконченность и совершенство недостижимы, - а развитие и совершенствование

бесконечны». «Всякий учитель должен знать, что каждая изобретенная метода

есть только ступень, на которую должно становиться для того, чтобы идти

дальше ...» ( 7 с.140)

Как всегда, стремясь к предельной лаконичности и точности выражения мысли,

он отливает ее в парадоксальную формулу: «Лучшая метода есть отсутствие

всякой методы»; и тут же добавляет: «Но знание и употребление всех метод и

изобретение новых по мере встречающихся трудностей».

И это не было.сказано «для красного словца», -Толстого в этом никогда

нельзя заподозрить, - он действительно не сомневался в том, что нужно

«знать и употреблять все методы», используемые в педагогической практике,

и он действительно знал их. Он не только прочитал огромную методическую

литературу своего времени, но и специально ездил дважды за границу (в 1858

и 1860 годах) - в Германию, Францию, Англию, чтобы познакомиться с

системой образования в этих странах. Он встречался там с наиболее

известными педагогами и теоретиками школьного дела, посещал считавшиеся

образцовыми школы, проверял свои взгляды на просвещение народа и систему

народного (в прямом смысле этого слова) образования в беседах с

выдающимися философами, такими, как Прудон, Герцен, слушал лекцию о

воспитании Чарлза Диккенса в Лондоне.

Глава IV.Интерес и желание народа учиться

Первая школа, которую Л. Н.Толстой завел у себя в Ясной Поляне, относится

к 1858-1859 годам. В скором времени он стал расширять сеть школ в окружных

деревнях, приглашал учителей, руководил ими, советовался, совещался с ними

и постепенно создал в своей округе, 21 школу нового типа на 9 тысяч

населения.

Лев Николаевич не мог остановиться на этом: если уж взялся за дело

народного образования, то осуществить его нужно не меньше, чем в масштабах

всей России. Ведь народ безграмотен, живет в темноте.

Школ, где могли бы учиться крестьянские дети, было мало, да и в них

загоняли детей чуть ли не насильно: «На кой нам грамота, пахать

безграмотному сподручней, - считали мужики. - Жили без грамоты - и

проживем». Девочек родители не пускали в школу и вовсе.

Льву Николаевичу удалось возбудить интерес и желание народа учиться. В его

школах учились и мальчики и девочки, конечно же, без всякого принуждения.

Достаточно вспомнить Филиппка.

Сам Толстой горел своей работой. Он составлял проекты «Общества народного

образования», старался привлечь многих лучших людей России к этому столь

важному, а может быть, и самому важному для него в то время делу. Ну, а

если его проект не пройдет в правительстве, то, писал он, «хоть я один, а

все буду составлять тайное общество народного образования».

Горячность Толстого выливалась в статьях «О народном образовании», «О

методе преподавания грамоте». Он стремился доказать правильность ведения

своей педагогической работы, а чтобы легче было распространить свои мысли,

он организовал журнал, который назвал «Ясная Поляна». В первом номере

этого журнала он писал: «Выступая на новое для меня поприще, мне

становится страшно и за себя, и за те мысли, которые годами вырабатывались

во мне и которые я считаю з% истинные. Я наперед убежден, что многие из

этих \'мыслей окажутся ошибочными». Своих ошибок Толстой не боялся, он и

здесь исходил из того, что не ошибается только тот, кто ничего не делает.

В школах Толстого, да и в журнале «Ясная Поляна», работало все больше и

больше студентов, многие из которых были отчислены из университетов за

участие в революционно-демократическом движении. К 1862 году таких

студентов-учителей в Ясной Поляне уже было 12, и Толстой готов был взять к

себе и поместить у себя еще 10, он их искал. Это не могло нравиться

крапивенскому и тульскому начальству. Против Толстого была организована

травля, пока в виде доносов, будто в Ясной Поляне размножаются и

распространяются студентами «Колокол» Герцена, статьи и прокламации

революционного содержания. В III отделение поступило донесение

жандармского полковника Воейкова, в котором сообщалось о возможной

крамольной деятельности в среде преподавателей Ясной Поляны. За Толстым и

всеми, кто его посещал, стали следить.

Так, весной 1862 года в Ясную Поляну заезжал управляющий помещика

Костомарова. Вскоре его пригласили в канцелярию губернатора, ему был

устроен «настоящий допрос»: «Итак, вы знакомы с графом Толстым? Вы дважды

его посещали? О чем вы с ним говорили? Видели ли вы его школу? Говорили ли

вы с ним о школе?» ( 3 с.178)

Сам Лев Николаевич пока еще ничего не знает о надвигающихся неприятностях

и в мае 1862 года по предписанию врачей уезжает с двумя яснополянскими

учениками в самарские степи на кумыс-лечиться. 2 июля жандармский

полковник Дурново получил предписание шефа жандармов князя Долгорукова

произвести обыск в Ясной Поляне в связи с тем, что «в III отделении

получены сведения: в принадлежащем графу Л. Н. Толстому в Тульской

губернии сельце Ясная Поляна проживает около 20 студентов разных

университетов, некоторые без письменных видов, занимая там должность

учителей сельских школ и писарей в волостных правлениях, по воскресным же

дням собираются все они у него, графа Толстого, и хотя цель этих собраний

и предмет бывших там суждений не известны, но собрания сии возбуждают

подозрение, тем более, что граф Толстой других своих знакомых и соседей

принимает вообще очень редко. На четвертой неделе великого поста привезены

были к нему... из Москвы литографические камни и краски, для печатания,

как говорят, запрещенных сочинений ... Дом графа Толстого охраняется в

ночное время значительным караулом, а из кабинета и канцелярии его

устроены потаенные двери и лестница».

Глава V. Обыск

Обыск проходил два дня, 6 и 7 июля. Вот как его увидел учитель

Е.Л.Мережков, срочно вызванный Татьяной Александровной из Тулы: «Въезжаем

на двор, смотрим - там целое нашествие! Почтовые тройки с колокольчиками,

обывательские подводы, исправник, становые, сотские, понятые и в

довершение всего - жандармы. Жандармский полковник во главе этой грозной

экспедиции, со звоном, шумом и треском подкативший вдруг к мирному дому

Льва Николаевича, к бесконечному изумлению деревенского люда. Нас едва

пропустили в дом. Бедные дамы (тетенька Татьяна Александровна и сестра

Мария Николаевна. - И. Т.) лежат чуть не в обмороке. Везде кругом стража,

все разрыто, раскрыто, перевернуто, ящики столов, шкапы, комоды, сундуки,

шкатулки. В конюшне поднимают ломом полы, в прудах парка стараются

выловить сетью преступный типографский станок, вместо которого попадаются

только одни невинные караси да раки. Понятно, что злополучную школу и

подавно вывернули вверх дном».

( 8 с.124)

Такой же обыск был произведен и в школах Колп-ны и Кривцова, а также в

селе Никольском Чернско-го уезда (Никольском-Вяземском).

Л.Н.Толстой узнал о происшедшем, лишь когда приехал из самарских степей в

Москву: ему рассказала об этом в письме сестра Мария Николаевна.

Насколько он был возмущен обыском в Ясной Поляне, можно представить себе

по раздраженному тону письма к А. А. Толстой, столь нехарактерному для их

переписки: «Хороши ваши друзья! Ведь все Потаповы (управляющий III

отделением в 1861-1864 годах. -И. Т.), Долгорукие (начальник III отделения

и шеф жандармов в 1856-1866 годах. -И. Т.) и Аракчеевы (временщик при

Александре!. - И. Т.) к равелины (в Петропавловской крепости, где

содержались наиболее опасные политические преступники. -И. Т.)-это все

ваши друзья. Мне пишут из Ясной Поляны: 1-го июля приехали 3 тройки с

жандармами, не велели никому выходить; должно быть и тетиньке, и стали

обыскивать. - Что они искали - до сих пор неизвестно. Какой-то из ваших

друзей перечитал все мои письма и дневники, которые я только перед смертью

думал поручить тому другу, который будет мне тогда ближе всех; перечитал

все переписки, за тайну которых я бы отдал все на свете, и уехал, объявив,

что он подозрительного ничего не нашел. Счастье мое и этого вашего друга,

что меня тут не было, - я бы его убил! Мило! славно! Вот как делает себе

друзей правительство. Ежели вы меня помните с моей политической стороны,

то вы знаете, что всегда и особенно со времени моей любви к школе, я был

совершенно равнодушен к правительству и еще более равнодушен к теперешним

либералам, которых я презираю от души. Теперь я не могу сказать этого, я

имею злобу и отвращение, почти ненависть к тому милому правительству,

которое обыскивает у меня литографские и типографские станки для

перепечатывания прокламаций Герцена».( 9 с.304)

Через две недели, уже из Ясной Поляны, он снова пишет все той же

Александре Андреевне пространное письмо, чтобы она «показала его разным

разбойникам Потаповым и Долгоруким»... Теперь, чем дольше я в Ясной, тем

больней и больней становится вся испорченная жизнь... Дела этого оставить

я никак не хочу и не могу. Вся моя деятельность, в которой я нашел счастье

и успокоенье, испорчена. Тетенька больна так, что не встанет. Народ

смотрит на меня уж не как на честного человека, мнение, которое я заслужил

годами, а как на преступника, поджигателя или делателя фальшивой монеты,

который только по плутоватости увернулся. «Что, брат, попался? будет тебе

толковать нам об честности, справедливости; самого чуть не заковали». О

помещиках что и говорить, это стон восторга... Выхода мне нет другого, как

получить такое же гласное удовлетворение, как и оскорбление (поправить

дело уже невозможно), или экспатриироваться, на что я твердо решился. К

Герцену я не поеду. Герцен сам по себе, я сам по себе...»

Школе Толстого был нанесен большой урон, и немало усилий потребовалось

затем Льву Николаевичу, чтобы отстоять в глазах запуганных крестьян свой

авторитет и с таким трудом завоеванное доверие.

Как известно, Лев Николаевич в сентябре 1862 года женился. Его поглотила

всецело новая, семейная жизнь и хозяйственная деятельность. Школа

продолжает существовать, журнал «Ясная Поляна» просуществует лишь до марта

1863 года, принеся Толстому «3000 убытку» - не хватало подписчиков. А в

дневнике уже в декабре 1862 года Толстой записывает: «Пропасть мыслей, так

и хочется писать». (11 с.270)

Заключение

Каждый человек - алмаз,

который может очистить

и не очистить себя.

В той мере, в которой он очищен,

через него светит вечный свет.

Стало быть, дело человека

не стараться светить,

но стараться очищать себя.

Л.Н.Толстой

И Лев Николаевич Толстой - один из тех людей, которые будут «светить

вечно».

Я рассмотрела организацию яснополянской школы, идеи Л.Н.Толстого.

К сожалению, в музее в Ясной Поляне нет экспозиции, посвященной ей, но о

ней упоминается пара слов время экскурсии.

Проанализировав литературу, можно сделать вывод, что очень большое

внимание уделялось Л.Н.Толстому. Причем уделялось и у нас, и за рубежом,

особенно в советское время. Все книги, проработанные мной, относятся ко

второй половине ХХ века.

Проводились даже эксперименты в школах Тульской области, где применялась

система Л.Н.Толстого, но в конце концов, решили вернутся к классической

системе.

Можно в двух словах охарактеризовать концепцию Яснополянской школы Л. Н.

Толстого и выделить:

1) взгляд на ребенка как гармоническое и целостное существо; ребенок

-цель, а не средство образовательного процесса;

2) обеспечение школой условий проявления и развития в ребенке его

положительной сущности;

3) ориентация содержания образования на гармонию человека и мира,

единство рационального, эмоционального и волевого начал;

4) свобода и выбор деятельности обучающего в пределах разумного;

5) опыт как один из методов образования и воспитания; признание за каждым

педагогическим коллективом права на эксперимент;

6) формирование своего свободного отношения к жизни и знаниям;

самостоятельность как способность сделать собственный выбор, исходя из

принципов этики ненасилия;

7) недопустимость сдерживания общего развития ученика (опережающее

обучение);

8) непрерывность образования, переходящего в самообразование и

саморазвитие.

Л. Н. Толстой ведет нас путями педагогических исканий, учит видеть

истинное счастье в раскрытии индивидуальности каждого ученика. Теперь,

столько лет спустя после смерти великого педагога, мы многое можем

по-новому понять, оценить; Л. Н. Толстой предстает перед судом времени в

величии своего гуманизма и мудрости. И поэтому его имя как великого

педагога-гуманиста бессмертно.

Список использованной литературы

1.Апостолов Н.Н.Живой Толстой: Жизнь Л.Н.Толстого в воспоминаниях и

переписке. - М.,2001.

2.Арискин И. Т. Вопросы дидактики в творчестве Л. Н. Толстого.- Тула,

1967.

3. Бондаревский В. Б. Проблема интереса в педагогической теории и практике

Л. Н. Толстого.- Тула, 1969.

4.Воспоминания яснополянских крестьян о Л.Н.Толстом. - Тула,1960.

5. Ежов И. В. Введение в психологию духовного развития личности ребенка:

Психологические основы духовной педагогики. - Тула, 1997.

6.Пузин Н.П.Ясная Поляна: Дом-музей Л.Н.Толстого.- М.,1986.

7.Смирнов Н.А.Лев Толстой-редактор журнала «Ясная Поляна».- Тула,1972.

8.Сухотина - Толстая Т.Л.Воспоминания. - М.,1981.

9. Толстой Л. Н. Педагогические сочинения. - М., 1953.

10. Толстой Л. Н. Полн. Собр. Соч.: В 10 т. (Юбилейное изд.) - М., 1989.

т.3

11.Толстой И.В. Свет Ясной Поляны. - М., 1986.

12.Яснополянский сборник. Литературно-критические статьи и материалы о

жизни Л.Н.Толстого. - Тула.,1955.

Приложение 1

11