Реферат: Динамика цивилизации

...Наша несостоятельность как лидеров эволюции становится все более очевидной: ведь мы до сих пор не знаем, в каком направлении движется мир, не можем ни качественно, ни количественно оценить влияние нашей деятельности на окружающую среду. Мы выполняем роль поводыря, хотя сами не знаем, куда идем» [15,с.23-24]. «Пробуждение глобального сознания в 70-е годы не побудило государства предпринять действия, необходимые для разрешения взаимных проблем, и по мере обострения этих проблем нации все больше замыкались в себе и полагались на силу оружия. Продолжаемая научно-техническими державами гонка вооружений не может не вызывать отчаяние перед лицом ее иррациональности в существующих условиях. А отчаяние питает собой насилие и терроризм, так как это – естественная взрывная реакция в поведении молодых людей, когда мир когда мир кажется им безнадежным, и когда лидеры великих держав на словах и на деле продолжают соревноваться в вооружении и стремлении к власти.

Итак, человечество стоит перед последним испытанием своего разума. Вопрос в том, станут ли нам наконец ясны основы нашего существования и нашей жизни?» [15,с.242-243].

Кууси подчеркивает, что сегодня человечеству как никогда необходимо качественно иное мировоззрение, нужна «новая концепция мира», поскольку открытие человеком новых истин об окружающем мире и о себе самом должны помочь нам, скорректировав свое поведение, избежать назревающей катастрофы. В этой связи с новой остротой перед нами становится вечный вопрос Понтия Пилата: «Что есть истина?».

Вот как отвечает на этот вопрос Питирим Сорокин: «Предшествующее рассуждение дает нам неопровержимое доказательство того, что все три системы истины – чувственная, рациональная и интуитивная – источники достоверного познания и что каждая из них, используемая по назначению, дает нам знание того или иного важного аспекта объективной реальности, и ни одну из них нельзя считать истиной ложной. С другой стороны, любая из них, взятая в отдельности, вне связи с другими, может оказаться ошибочной. История человеческой мысли представляет собой кладбище, на котором похоронены неверные наблюдения и заключения, а также полученные посредством такого опыта ошибочные размышления и ложные интуитивные выводы... В трехмерном пространстве веры, разума и чувств общая истина ближе к абсолютной, чем истина, рожденная одной из этих форм... Эмпирио-чувственная реальность питается чувствами, рациональная – разумом, а сверхрациональная – верой. Каждая из этих систем, взятая изолированно от других, становится менее достоверной и более ошибочной даже в рамках собственной компетентности» [21,с.478]. И далее: «Существует достаточное количество доказательств того, что в полном соответствии со всеми ранними случаями культурных разрушений современное эмпирическое умозрение терпит фиаско совместно с культурой, на нем основанной. Кризис объясняется не теми или иными случайными причинами; к нему привела вся система чувственной истины в процессе своего развития. Семена дезинтеграции были заложены в самой системе с начала ее существования и в процессе развития проросли настолько, что сейчас дали действительно смертельные всходы» [21,с.479-480].

Итак, нынешний кризис носит не случайный характер, а закономерно обусловлен окончанием цикла доминирования цивилизации сенсорного типа. «Мы как бы находимся между двумя эпохами: умирающей чувственной культурой нашего лучезарного вчера и грядущей идеациональной культурой создаваемого завтра» [21,с.427].

Таким образом, нам выпало счастье или несчастье быть современниками, говоря словами того же Питирима Сорокина, одной из «величайших революций» в нашей культурной и социальной жизни. «Как таковая, она неизмеримо более глубока и значительна, чем ее представляют себе сторонники «обычного кризиса». Переход от монархии к республике, от капитализма к коммунизму совершенно незначителен по сравнению с заменой одной фундаментальной формы культуры другой – идеациональной на чувственную и наоборот. Такие изменения очень редки. Как мы видели, в течение трех тысячелетий греко-римской и западной истории это случилось только четыре раза. Но когда кризис действительно происходит, то он производит основательную и эпохальную революцию в человеческой культуре. Нам предоставлен редкий шанс жить, наблюдать, мыслить и действовать в котле такого мирового пожарища. Если мы не в силах остановить его, то следует хотя бы попытаться понять его природу, причины и последствия. Если же мы сможем это сделать, то, вероятно, в некоторой степени сократим его трагический ход, смягчим его последствия» [21,с.435].

Обратимся вновь к предложенной модели (диаграмма 2), отображающей порядок и периодичность смены ценностных доминант. Основываясь на предположении об ее объективности и достоверности (что, как мы убедились, подтверждается фактическими данными), можно с помощью этой схемы не только сделать выводы, касающиеся нынешнего этапа мировой истории, но и предпринять попытку ее экстраполяции в ближайшее будущее.

Зададимся вопросом, насколько достоверны «показания» модели, свидетельствующие о том, что во второй половине ХХ века человечество вступило в эпоху приоритета «интуитивных ценностей» и в данное время находится в начале доминирования квадры «Дельта»? Для ответа на этот вопрос попробуем сопоставить характерные черты первой и второй половин двадцатого столетия. Видимо не будет ошибкой утверждение о том, что первую половину века отличают жесткие волевые методы решения политических вопросов, о чем свидетельствуют навсегда оставившие свой след в истории две мировые войны, революции, голодоморы и кровопролитная гражданская война в России. В отличие от этого, вторая половина и особенно конец столетия характеризуется общей тенденцией отхода от силовых (сенсорных) способов урегулирования конфликтов. Усилилось влияние ООН, других международных сообществ и неправительственных организаций, гораздо больших успехов достигает дипломатия. Конечно нельзя говорить о полном прекращении локальных вооруженных конфликтов, масштабы которых в последнее время даже увеличились, однако общую тенденцию отхода от жесткого политического и экономического диктата «с позиции силы» не заметить невозможно. Не случайно международное общественное мнение, влияние которого на процессы в мире заметно усилилось, уделяет такое большое внимание правам и свободам отдельных личностей и целых народов (вспомним «Декларацию прав человека», другие многосторонние заявления, соглашения и договоры о сотрудничестве). К числу общечеловеческих достижений этого периода этого периода относится также распад колониальной системы и многое другое.

Отсюда напрашивается вывод, что мы, возможно сами того не заметив, уже вступили в качественно новый мир с другими ценностными приоритетами и ориентирами.

С чем можно сравнить этот новый мир? Имеются ли какие-то аналогии ему на обозримом по времени отрезке нашего исторического прошлого?

Для выяснения этих вопросов вернемся к высказанной в самом начале мысли об эсхатологичности, апокалиптичности массового (интегрального) сознания нашей эпохи, предчувствии каких-то глобальных перемен, создающих в сознании людей образ приближающегося «конца света». Вот что писал в статье «Пророки и мстители» о подобных аберрациях общественного сознания Максимилиан Волошин, обладавший, как многие творческие натуры, потрясающей интуицией: «Толща времени, подобно туману, делает предметы и события грандиознее и расплывчатее.

Поэтому часто бывает, что ураган, притаившийся на пути одного народа, для провидцев этого народа представляется событием мировым, а не национальным, и наступление частичной катастрофы кажется наступающим концом мира.

Наиболее яркий пример такого предчувствия – это всеобщее ожидание конца мира в третьем и четвертом веке христианской эры, которое разрешилось падением Римской империи» [10,с.269].

Итак, четвертый век нашей эры, совпавший, как можно судить из сделанных ранее выводов (см. диаграмму 2), с концом предыдущей, античной эпохи «сенсорной культуры», – вот та точка отсчета, с которой можно сравнить ХХ столетие. От него нас отделяет 16 веков – полный (большой) цикл смены «интуитивной» и «сенсорной» цивилизаций [интересно отметить совпадение с так называемым циклом О.Петтерсона, продолжительность которого составляет 1600 или 1596 лет – см. Чмихов М.О. та інші Археологія та стародавня історія України: Курс лекцій. – К. Либідь, 1992. – 376 с. іл.].

В тот период происходили события, во многом перекликающиеся с нашей современной реальностью. Именно в это время завершился раскол Римской империи на Западную и Восточную (как тут не вспомнить распад Советского Союза – наследника России, этого, по выражению славянофилов, «третьего Рима»). Это время широкого распространения буддизма и превращения христианства в мировую религию (сравним с нынешним повсеместным возрождением религиозного мировоззрения).

Наконец, в соответствии с исследованиями Н.А.Морозова, это время появления Апокалипсиса – одного из самых ярких христианских пророчеств, – на разнообразных интерпретациях которого строится догматика многих современных религиозных течений.

Интересно, что Откровение (Апокалипсис), приписываемого христианской традицией перу Иоанна Богослова и относимое той же традицией к более раннему времени, по убедительно обоснованному утверждению Морозова, было на самом деле написано другим выдающимся проповедником, причисленным к лику святых, – Иоанном Хризостомом (Златоустом) в конце 395 года по юлианскому календарю. В частности, проведя тщательные астрономические и исторические изыскания, Морозов приходит к следующему выводу: «Итак, многочисленные астрономические данные, рассеянные по всему Апокалипсису, не оставляют ни малейшего сомнения, что гроза, описанная Иоанном пронеслась над Патмосом около 5 часов вечера 30 сентября 395 года» [17,с.157].

Таким образом, в 1995 году исполнилось ровно 1600 лет с момента появления Откровения, и кто знает, не станут ли нам в ближайшее время известны новые великие пророчества?

Но, конечно же, метод аналогий имеет свои границы и полное отождествление нашего времени с концом четвертого – началом пятого века было бы ошибочным. Не вызывает сомнения то обстоятельство, что наряду с периодически повторяющимися признаками исторических эпох (циклами) существуют нециклические изменения во времени, имеющие глобальную общую направленность (абстрагируемся пока от понятий эволюции, прогресса и их толкований). Примерами таких изменений являются постоянный (хотя и не непрерывный), а в последнее время просто стремительный рост численности населения Земли (см. приведенные выше демографические данные), а также связанная с развитием средств коммуникации информационная объединенность человечества. П.Кууси рассматривает зарождение и становление современной эпохи «научно-технической культуры» (начало которой, напомним, совпадает с началом доминирования ценностей квадры «Гамма») как «мощную мобилизацию и ускорение информационного развития человечества». Он утверждает, что «применяя электронные информационные системы, мы приблизились к такому этапу, когда вся публикуемая в мире информация сможет быть выражена в сжатой числовой форме и станет, как предполагается, общим достоянием, доступным каждому. Таким образом, осуществится прекрасная эволюционная мечта Тейяра де Шардена (дополним – и В.И.Вернадского - А.Р.) – образуется «ноосфера», обволакивающая мир и объединяющая человечество...» [15,с.228].

Несколько отвлекаясь от последовательности изложения, обратимся к затронутому ранее вопросу о предчувствии новой эпохи творцами, обладающими гениальной интуицией. К таким ярким представителям интуитивного менталитета, наделенным даром предвидения, можно отнести некоторых философов и поэтов, таких, например, как Николай Бердяев, Максимилиан Волошин, Александр Блок, Владимир Соловьев. Вспомним, в частности, строки последнего из поэмы «Три свидания»:

"Не веруя обманчивому миру,

Под грубою корою вещества

Я осязал нетленную порфиру

И узнавал сиянье Божества..."

или, для сравнения, слова из одного стихотворения Афанасия Фета:

"Слепцы напрасно ищут, где дорога,

Доверясь чувств слепым поводырям..."

К числу таких индивидуальностей, наделенных могучим творческим воображением, без сомнения относится и автор Апокалипсиса.

В своей работе «Психология и поэтическое творчество» К.Г.Юнг свидетельствует: «Великое творение, порожденное душой человечества, было бы, по моему мнению, при этом исчерпывающе объяснено, если бы речь шла о его возведении к личному. Дело в том, что всякий раз, как коллективное бессознательное прорывается к переживанию и празднует брак с сознанием времени, осуществляется творческий акт, значимый для целой эпохи, ибо такое творение есть в самом глубинном смысле весть, обращенная к современникам. Поэтому «Фауст» задевает что-то в душе каждого немца..., поэтому Данте пользуется неумирающей славой, а «Пастырь Гермы» в свое время едва не стал каноническою книгой. Каждое время имеет свою однобокость, свои предубеждения, и свою душевную жизнь. Временная эпоха подобна индивидуальной душе, она отличается своими особенностями, специфически ограниченными свойствами сознания и поэтому требует компенсации, которая со своей стороны может быть осуществлена коллективным бессознательным лишь таким образом, что какой-нибудь поэт или духовидец выразит все невысказанное содержание времени и осуществит в образе или деянии то, что ожидает неосознанная всеобщая потребность, будет ли это сделано к добру или ко злу, к исцелению той ее эпохи или к ее погибели» [27,с.141-142].

Однако вернемся к рассмотрению нашей современной эпохи. Если и далее следовать методу аналогий, напрашивается сравнение новой «идеациональной» цивилизации с периодом средних веков, по отношению к которому широко употребляется эпитет «мрачное средневековье». Но что можем сказать мы, дети сенсорной культуры, об этом времени, ассоциирующемся в нашем сознании с крестовыми походами и кострами инквизиции, которые, кстати, относятся к самому концу эпохи интуитивной доминанты, когда «исключительно теологическое сверхчувственное умозрение средневековой культуры… после нескольких веков господства начало атрофироваться, постепенно приближаясь к катастрофе, отметившей закат Средневековья» [21,с.479]. Вот, например, строки М.Волошина из упоминавшегося стихотворного цикла «Путями Каина», имеющего, кстати, подзаголовок «Трагедия материальной культуры»:

"Был литургийно строен и прекрасен

Средневековый мир..."

Наверно стоит согласиться с мнением П.Сорокина, который, говоря об искусстве, но, несомненно, имея в виду всю систему нашего мировоззрения, наш сенсорный менталитет, утверждал, что «живя в век чувственной культуры, мы склонны считать идеациональное искусство более примитивным, чем чувственное, а идеационального художника менее искусным и совершенным, чем художника чувственной культуры. Однако такое обоснование не имеет под собой почвы» [21,с.438].

Зададим себе вопрос, разве не этот «мрачный» период европейской и мировой истории оставил нам высокие образцы христианской этики милосердия, любви и всепрощения, рыцарской чести, верности и отваги? Не ему ли мы должны быть благодарны за архитектурное великолепие христианских храмов, этой «библии в камне»? Наконец, именно этому периоду значительная часть населения планеты обязана возникновением и распространением одной из наиболее массовых и авторитетных мировых религий – ислама. И только закат средневековья, а вместе с ним интуитивной эпохи, можно действительно назвать мрачным, однако такого эпитета видимо заслуживает и конец тысячелетия, благодаря невиданным ранее проявлениям массового зверства фашизма и сталинизма. Тот же П.Сорокин писал: «Коммунисты и фашисты в политике – аналоги модернистов в изобразительном искусстве. Обе группы протестуют против господствующей чувственной политико-экономической или художественной системы, но обе они, по существу, чувственные. Соответственно, ни одна из групп не составит будущую политико-экономическую или художественную систему. Они главным образом разрушители, а не творцы. Они процветают только в условиях, специфических для переходного периода» [21,с.462].

Дополним этот тезис выводами из фундаментальной работы «Социализм как явление мировой истории» И.Р.Шафаревича:

«а) Идея гибели человечества – не смерти определенных людей, но именно конца всего человеческого рода находит отклик в психике человека. Она возбуждает и притягивает людей, хотя и с разной интенсивностью, в зависимости, в зависимости от характера эпохи и индивидуальности человека. Масштабы воздействия этой идеи заставляют предположить, что в большей или меньшей мере ему подвержен каждый человек; здесь проявляется универсальное свойство человеческой психики.

б) Эта идея проявляется не только в индивидуальных переживаниях хотя бы и большого числа отдельных личностей – она способна объединять людей (в отличие, например, от бреда), то есть является социальной силой. Стремление к самоуничтожению можно рассматривать как элемент психики ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

в) Социализм – это один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению, к Ничто, а именно – его проявление в области организации общества. Последние слова «Завещания» Жана Мелье «Этим Ничто я здесь и закончу» выражают, используя любимый оборот Фейербаха, «последнюю тайну социализма» [25,с.367].

Шафаревич вслед за Фрейдом сопоставляет силу, которая «проявляется в социализме» с инстинктом, а именно с «инстинктом смерти», считая, что этот термин «отражает многие черты того стремления человечества к самоуничтожению, которое, согласно изложенной выше точке зрения, является движущей силой социализма…» [25,с.371]. Развивая свою мысль далее, он утверждает, что «стремление к самоуничтожению, проявляющееся в социализме, не только не аналогично или «равноценно» другим силам, действующим в истории, но в корне от них отличается по своему характеру. Например, в противоположность религиозной или национальной идеологии, открыто провозглашающей свои цели, «инстинкт смерти» воплощаясь в социализме, надевает одежды религии, разума, государственности, социальной справедливости, национальных устремлений, науки – но только не открывает свое лицо. По-видимому, воздействие его тем сильнее, чем более его смысл раскрывается подсознательной части психики, но при условии, что сознание о нем не знает.

Более того, в качестве гипотезы, которую мы не можем почти ничем подтвердить, и на которой никак не настаиваем, выскажем предположение, что стремление к самоуничтожению выполняет служебную функцию по отношению к другим, созидательным силам истории, что оно чем-то нужно человечеству для достижения его целей» [25,с.373].

Последние слова содержат интересную догадку ученого, которую мы можем в какой-то степени объяснить, дополнив предположением о том, что такого рода разрушительные идеи находят отзвук в «сознании эпохи» и приобретают особенную силу воздействия в конце соответствующих циклов доминирования суперсистем культуры.

Именно из-за усиления степени воздействия на общественное сознание (коллективное бессознательное) инстинкта смерти и разрушения можно определять начало вступления в фазу великого кризиса, отмечающего приближение очередного переходного периода. Для второго тысячелетия такой точкой отсчета включения механизма разрушения, вероятно, является вторая половина XIX века, отмеченная появлением марксизма – политэкономической теории и идеологии части человечества.

4. Попытка социологического прогноза

Посмотрим теперь, какие аргументы можно противопоставить высказанному выше утверждению о том, что человечество как общественное целое уже переступило порог эпохи интуитивнойкультуры. Вспомним приведенные П.Кууси данные демографических исследований Ж.-Н.Бирабана, в частности обнаруженное нами совпадение периодов резкого спада численности населения с фазами переходов сверхсистем культуры от одной доминанты к другой. Не противоречат ли этому наблюдению стабильно высокие в последние десятилетия темпы роста населения Земли? Но не будем торопиться с выводами.

Анализируя данные из подсчетов экспертов-демографов ООН, сделанных в 1979 году, Кууси обращает внимание на снижение брутто-коэффициентов воспроизводства в целом ряде наиболее развитых стран Европы и Америки, свидетельствующее о неполном воспроизводстве населения. При этом он приходит к следующему заключению: «Мы... уже стоим перед лицом уменьшения численности населения, так как наше репродуктивное поведение находится в критической стадии. В то время, когда четверть человечества все еще придерживается естественного воспроизводства, и когда сознательный контроль рождаемости только начался в крупных странах Азии, европейские страны столкнулись с проблемой неполного воспроизводства населения. В 70-е годы уровень рождаемости в развитых странах снизился настолько, что существующая численность перестала восполняться» [15,с.275].

Говоря об устойчивости наметившейся тенденции, Кууси подчеркивает: «И сокращение рождаемости, и неполное воспроизводство представляют собой кумулятивные процессы, которые мало отражаются на сравнении по годам, но оказывают громадное влияние на данные за период в несколько поколений...

Другими словами, образовавшийся в 70-е годы в западно- и североевропейских странах уровень воспроизводства, около 2050 года приведет к уменьшению на треть населения этих стран. Население Соединенных Штатов и Японии за это время также сократится примерно на одну пятую, что означает его сокращение примерно на 45 млн. американцев и 23 млн. японцев. ФРГ с нетто-коэффициентом 0,67 к 2050 году потеряет более 40 процентов населения, приблизительно 25 млн. человек.

Эти демографические сценарии показывают, какими драматичными могут быть результаты тех изменений в репродуктивном поведении, которые наблюдаются на нынешнем этапе развития. Поскольку Китай с его миллиардным населением в 70-е годы тоже стал проводить политику, имеющую целью решительное сокращение уровня воспроизводства, неполное воспроизводство населения и здесь стало вполне очевидным фактором, который необходимо учитывать при долговременном глобальном демографическом прогнозировании. Организация Объединенных Наций с ее застывшим традиционно националистическим мышлением пока не смогла этого сделать» [15,с.276-277].

На основе изложенного Кууси делает такие выводы: «Социальное регулирование численности населения вряд ли может быть успешным в период неудовлетворенности общим курсом, по которому идет общество, и я подозреваю, что оно окажется бессильным противостоять неполному воспроизводству населения. Великий саморегулирующийся эволюционный процесс природы привел в действие механизм сокращения числа людей, охраняющий природу и укрепляющий жизнь, именно в тех странах, которые идут в авангарде эволюции...» [15,с.281].

Таким образом, опираясь на эти посылки, можно со значительной степенью уверенности прогнозировать ближайшее время прекращение роста, а затем и спад количества населения планеты в целом (как это было III-IV и XIV веках нашей эры), что лишний раз подтверждает сделанные ранее выводы.

Но возникает вопрос, насколько оправданы и допустимы прогнозы в отношении будущего, способны ли люди вообще предвидеть его? Ведь из прошлого мы знаем примеры, казалось бы, научно обоснованных, однако несостоятельных и ошибочных социологических предсказаний (прогнозы Маркса, его последователей и др.). Кроме того, некоторые авторитетные ученые, философы, например К.Поппер, концептуально отрицают саму возможность поиска и обнаружения каких-либо закономерностей, цели и смысла в истории человечества.

Вот, к примеру, фрагменты из объемного и привлекающего неординарностью взглядов труда К.Поппера «Открытое общество и его враги»: «Существует ли ключ к истории? Есть ли в истории какой-нибудь смысл? Я не хочу здесь вдаваться в проблему смысла самого понятия «смысл», поскольку считаю само собой разумеющимся, что большинство людей достаточно ясно понимают, что они имеют в виду, когда говорят о «смысле истории» или о «смысле и цели жизни». Учитывая именно такое понимание «смысла», я на поставленный вопрос отвечаю: «История смысла не имеет» [18,т.2,с.311].

Специально вводя понятие «историцизм», которым он обозначает многочисленные и разнообразные (от Гераклита и Платона до Гегеля и Маркса) попытки научного (псевдонаучного), религиозного, мифологического, националистического и т.п. мировоззрения сформулировать какую-то предопределенность, стремление найти какие-либо события, цели и ориентиры в будущем, закономерность или неизбежность наступления (прихода) которых причинно обусловлена событиями (явлениями) прошлого и настоящего, Поппер заявляет: «Я считаю, что дуализм фактов и решений является основополагающим. Факты, как таковые, не имеют смысла. Придать им смысл могут только наши решения. Историцизм является лишь одной из многих попыток преодолеть этот дуализм... Историцизм есть попытка подменить надежду и веру человека, которые порождены моральным энтузиазмом и презрением к успеху, некоей уверенностью, основанной на псевдонауке о звездах, на «человеческой природе» или на историческом предопределении.

Я утверждаю, что историцизм несостоятелен не только с точки зрения рационализма, он противоречит также и любой религии, которая учит, что совесть играет в жизни человека очень важную роль» [18,т.2,с.321].

Придерживаясь во много сходных с посылками К.Поппера концепций случайности видовых изменений, «нецеленаправленности» эволюционного процесса, Пекка Кууси приходит к пониманию глубокого противоречия между биологической и культурной стадиями эволюции [15,с.79]. Ссылаясь на слова Жака Моно о том, что «нецеленаправленность природы не может быть доказана, поскольку совершенно невообразим эксперимент, демонстрирующий, что природа не имеет ни замысла, ни плана, ни цели», однако «постулат о ее объективности согласуется с характером естественных наук, и на протяжении трех столетий он определял их развитие», Кууси заключает: «Противоречие тут неизбежно, поскольку представление о нецеленаправленности природы распространяется и на процесс биологической эволюции, в ходе которой живые организмы возникли из предшествующих неорганических образований с явной целью поддержать свои собственные жизни и существование всего вида.

Следовательно, биология – это наука, изучающая, так сказать, закономерности «нецеленаправленной жизни». Само понятие «нецеленаправленной жизни» позволяет судить о глубине обсуждаемого противоречия. Не преследующий определенной цели человек, который, собственно говоря, не был бы человеком, не имея он цели, – это весьма проблематичный объект для изучения. Как часть природы человек не имеет цели, однако в рамках своей культуры он стремится осуществить собственные замыслы» [15,с.79-80].

Следуя далее этому тезису, Кууси утверждает: «Сколько бы ни чужда природе всякая направленность, человек всегда испытывал жгучую потребность иметь цель в жизни и стремился осуществить ее. С течением эволюции приобретали остроту и проблемы цели и выбора. Человеку действительно важно знать, на каком основании ему следует предпочесть одну линию поведения другой. Религия предлагает простой критерий – спасение души, но и этого сегодня никак не достаточно. Цель жизни человека не сводится к преуспеванию его самого и его близких, она обязательно предполагает нечто большее – объективно существующее и вместе с тем вечное. Возможно, человек сумеет понять, что смысл его жизни в том, чтобы возглавить эволюцию, что его предназначение – творчески направлять развитие мира» [15,с.81].

Во многом сходные, но во многом и отличные позиции двух упомянутых исследователей можно дополнить мыслями других авторитетных мыслителей, касающихся подобных и смежных телеологических проблем. Приведем, например, умозаключение Карла Ясперса: «Историческая концепция человеческого существования в его целостности должна включать в себя и будущее. Этому соответствует христианское видение мировой истории, границами которой являются сотворение мира и день страшного суда... Без осознания будущего вообще не может быть философского осознания истории.

Однако будущее не может исследовано. Исследованию доступно лишь то, что обладает реальностью, т.е. то, что уже произошло. Будущее же скрыто в прошлом и настоящем, мы видим и примысливаем его в реальных возможностях. По существу, в основе нашего мировоззрения всегда лежит осознание будущего» [28,с.155].

А вот, для сравнения, размышления Н.А.Бердяева из его философской автобиографии «Самосознание»: «В истории все не удается и вместе с тем история имеет смысл. Но смысл истории лежит за ее пределами и предполагает ее конец. История имеет смысл потому, что она кончится. История, не имеющая конца, была бы бессмысленна. Бесконечный прогресс бессмыслен. Поэтому настоящая философия истории есть философия эсхатологическая, есть понимание исторического процесса в свете конца... Но мы объективируем самый конец истории и представляем его себе в историческом времени. Это и есть парадокс времени, который создает величайшую трудность в толковании апокалипсиса. В историческом времени нельзя мыслить конец истории, он может быть лишь по ту сторону исторического времени. Конец истории не есть историческое событие. Конец времени не есть событие во времени... Конец мира есть преодоление времени космического и исторического, времени объективированного, он происходит во времени экзистенциальном... Мы наиболее прорываемся к нему в катастрофические минуты нашей жизни и жизни исторической, в войнах и революциях, в творческом экстазе, но и в близости к смерти». «Эсхатологическое сознание означает также переход от истории к метаистории. История происходит в своем историческом времени, вставленном во время космическое. Метаистория же вкоренена во времени экзистенциальном и лишь прорывается во время историческое. В истории могут начаться события, которые будут все более и более принимать характер метаисторический, и это будет как бы время исторических чудес» [6,с.286-287,291].

Не вдаваясь в тонкости сложных телеологических вопросов, споров о цели и смысле человеческого существования, также как и различных трактовок понятий эволюции и прогресса (от их фетишизации до полного отрицания), констатируем сам факт существования определенных (в том числе таких, что описываются предложенной моделью) закономерностей в историческом движении человечества, его «социальной и культурной динамике». Это дает нам основания считать вполне реальной возможность социологического прогнозирования, конечно не в смысле пророчеств Нострадамуса, а в плане определения ведущих тенденций и парадигм дальнейшего развития мировой культуры. Будем помнить исполненные глубокого смысла слова Карла Ясперса о том, что «в основе нашего мировоззрения всегда лежит осознание будущего».

Каким же мы представляем его с позиций нашего сегодняшнего в целом несовершенного и одностороннего («сенсорного») восприятия?

Безусловно, грядущая эпоха будет отличаться ярко выраженными характеристиками интуитивного типа информационного метаболизма. Более того, на ближайшие три-четыре столетия можно предполагать доминирование такого функционального блока интегральной психики человечества, как «интуиция возможностей» («черная интуиция»). Ведущая роль этой психической этой психической функции в «сознании эпохи» должна проявиться в возрастании понимания человечеством своих перспектив и потенциальных возможностей, более целостном восприятии мира (и человека в нем), ощущения его единства, взаимосвязанности и повторяемости на разных уровнях мировой иерархии.

Уже сейчас эти тенденции достаточно четко проявляют себя в более глубоком осознании людьми противоречивости основ нашей материальной культуры (вспомним второе название стихотворного цикла М.Волошина – «Трагедия материальной культуры») и таящихся в них угрозах для цивилизации, начавшемуся возрождению религиозной, в том числе христианской, этики и духовности. Несомненно, углубляется понимание единства человечества и окружающего мира в его материальной и духовной «ипостасях». О возникновении «глобального единства мира и человечества», с которого начинается «универсальная история Земного шара, мировая история», говорит К.Ясперс, по мнению которого «явление «человек» во всей его исторической разновидности есть движение к единому» [28,с.93,254]. Мысли о единстве человека и природы, необходимости коренного пересмотра представления людей о мире, их отношения к среде обитания, огромной важности «видовой солидарности», международного сотрудничества буквально пронизывают всю социально-философскую концепцию П.Кууси [15]. А вот оценка современных политологов: «В последние десятилетия проявилось нарастание тенденций к единству, взаимозависимости и целостности мира. К таким выводам приводит как анализ глубоких перемен, происходящих внутри двух социальных систем, так и развитие событий на мировой арене» [19,с.14].

В ближайшем будущем можно ожидать увеличения общего интереса к вечным, абсолютным ценностям, глубоко отличным от сиюминутных, прагматических ценностных ориентиров сенсорной культуры. Это должно найти отражение в возрастании роли религии, глобальных изменениях основ научного знания, появлении новых критериев истинности и достоверности, создающих фундамент для пересмотра существующих мировоззренческих концепций. Смена парадигмы, безусловно, приведет к коренным сдвигам в искусстве, художественном творчестве, само содержание, форма и стиль которого качественно изменятся. Новые критерии истины, добра и справедливости несомненно отразятся на этических и правовых нормах, обусловят появление иных законов человеческого общежития.

Однако прогнозы, как известно, дело неблагодарное. На их достоверность в данном случае может влиять несовершенство самой модели динамики культур, которая, как и всякая модель, упрощает и «огрубляет» моделируемый объект, отбрасывая (не учитывая) многие, в т.ч. возможно существенные факторы. Применительно к рассмотренной схеме, можно, например, гипотетически предположить существование других, не известных нам циклических стадий процесса движения во времени единой человеческой цивилизации (например, на базе изменения таких основных признаков типа информационного метаболизма, как рациональность-иррациональность, экстраверсия-интроверсия, логика-этика), которые, накладываясь на описанные выше циклы, способны значительно изменить общую картину.

Представляется, например, что предыдущий, отделенный от нас 1600-летним периодом, «фазовый переход» к интуитивной культуре происходил «под знаком этики» и завершился формированием качественно новых этических норм, легших в основу мировых религий. Нынешняя же эпоха отличается от него приоритетом логики, поэтому в будущем можно ожидать установления (открытия) новых, принципиально других логических связей, которые возможно откроют нам неизвестные ранее стороны объективной реальности.

О такой возможности свидетельствует, в частности, парадоксальность современной научной и философской мысли, обостренное «чувство абсурда», обнаруживаемое, по словам Альбера Камю, «в наш век повсюду» [14,с.24]. Камю, посвятивший исследованию содержания этого понятия одну из лучших своих работ «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде», говорит, в частности, о том, что «...основное противоречие влечет за собой множество других, если ты стремишься устоять среди абсурда, не подозревая при этом, что абсурд – жизненный переход, отправная точка, экзистенциальный эквивалент философского сомнения Декарта. Абсурд есть противоречие в самом себе.

Он противоречив по своему содержанию, поскольку, стремясь утверждать жизнь, отказывается от ценностных суждений, а ведь жизнь, как таковая, уже есть ценностное суждение...» [14,с.124].

Философские и логические словари определяют понятие «парадокс» как формально-логическое противоречие, в котором два взаимоисключающих суждения оказываются в равной мере доказуемыми. Под «абсурдом» же понимается противоречивое выражение, в котором что-то утверждается и отрицается одновременно, причем такое, которое «внешне не является противоречивым». Иначе говоря, абсурдным можно назвать выражение (высказывание, утверждение, суждение), содержащее в себе парадокс.

Парадоксальность – едва ли не главная примета современной теоретической физики, уже давно оперирующей понятиями и идеями, считавшиеся прежде просто бредовыми, создающей и исследующей модели строения и взаимодействия поля и вещества, допускающие в лучшем случае косвенную экспериментальную проверку.

По замечанию А.В.Анисимова «в литературе все чаще встречаются фразы, содержащие утверждение и его отрицание» [3,с.61]. Интересно, что академик В.Л.Гинзбург называет такие истинные утверждения, противоположные которым также являются верными, – глубокими высказываниями.

Не свидетельствует ли все это о зарождении новой, необычной для нас логики, в рамках которой будут легко решаться сложнейшие парадоксы нашего абсурдного времени?

При попытках прогнозирования будущего человеческой цивилизации нельзя не учитывать также вероятности новых качественных изменений самой психоинформационной структуры индивидуального и коллективного менталитета, аналогичных тем, которые предположительно произошли в «осевое» время. Не исключено, что на каком-то этапе эволюции изменится содержание и способ взаимодействия функциональных блоков сознания, ответственных за метаболизм (обмен) в рамках различных аспектов информационного потока. Возможно, в недалеком или сравнительно отдаленном будущем исследователи будут вкладывать иной смысл в понятия выделяемых теперь соционикой психических функций. Представляется, в частности, вполне реальным переход к совершенно другим эмоциональным (этическим) и логическим характеристикам и связям между отображаемыми психикой объектами и явлениями окружающего мира. П.Д.Успенский, например, полагал, что дальнейший ход эволюции человека ведет его от нынешних, в своей основе дуалистических (то есть основанных на противопоставлении полярных понятий) логики и этики к их высшим формам – логике и этике единства [24].

Конечно все, о чем сказано выше, не более чем пилотажное исследование, однако выдвинутые гипотезы касаются интересных и очень важных проблем, еще ожидающих своих исследователей.

Помня о необходимости вовремя поставить точку, завершим изложение этих, возможно в чем-то спорных проблем, словами Питирима Александровича Сорокина: «Мы живем, мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся темноте нам все труднее различать это величие и искать надежные ориентиры в наступающих сумерках. Ночь этой переходной эпохи начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, пугающими тенями, душераздирающими ужасами. За ее пределами, однако, различим рассвет новой великой идеациональной культуры, приветствующей новое поколение – людей будущего».

Литература

1.  Амосов Н.М. Природа человека. - К: Наукова думка, 1983. - 224 с.

2.  Андреев Д.Л. Роза мира. - М: "Иной мир", 1992. - 576 с.

3.  Анисимов А.В. Компьютерная лингвистика для всех. Мифы. Алгоритмы.

Язык. - К: Наукова думка, 1991. - 208 с.: ил.

4. Аугустинавічуте А. Дуальна природа людини. - К: СоціоТех, 1992. 95 с.

5. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М: Наука, 1990.- 224 с.

6. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). - М: Междунар. отношения, 1990. - 336 с.

7. Букалов А.В., Ермак В.Д., Каганец И.В. Заочная школа соционики. Книга первая. - К: СоциоТех, 1991. - 76 с.

8. Букалов А.В., Бойко А.Г. Социника: тайна человеческих отношений и биоэнергетика. - К: Редакция газеты "Соборна Україна", 1992. - 80 с.

9. Булгаков С.Н. Христианский социализм. - Новосибирск: Наука, 1991. 350 с.

10. Волошин М.А. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. М: Правда, 1991. - 490 с., ил.

11. Гегель Г.В.Ф. Философия права. - М: Мысль, 1990. - 524 с.

12. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. - М: Книга, 1991. - 524 с.

13. Каганець І. Українська нація з погляду етносоціоніки. - К: "Соціонічні Технології", 1993. - 28 с.

14. Камю А. Бунтующий человек. - М: Политиздат, 1990. - 415 с.

15. Кууси П. Этот человеческий мир. - М: Прогресс, 1988.- 368 с.: мл.

16. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. - М: Политиздат, 1991. 368 с.

17. Морозов Н. История возникновения Апокалипсиса. Репринт. воспроизв. изд. 1907 г. - М: АОН, 1991. - 000 с.

18. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т.2 - М: Феникс, 1992. 528 с.

19. Сазонов М., Решетняк Б., Авксентьєв О. та ін. Основи політології Курс лекцій: [Навч. посібник для вузів]; За ред. М.Сазонова. - Харків: Основа, 1993. - 448 с.

20. Слинько О.Б. Ключ к сердцу - соционика. - К: Фирма "Доверие", 1991. - 72 с.

21. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М: Политиздат, 1992. - 543 с.

22. Соціоніка: Час України. - Тернопіль: Рухінформ Центр, "Соціонічні Технології", 1991. - 64 с.

23. Успенский П.Д. Новая модель вселенной. - СПб: Издательство Чернышева, 1993. - 560 с.

24. Успенский П.Д. Tertium organum. Репринтное издание. - СПб: Андреев и сыновья, 1992. - 242 с.

25. Шафаревич И.Р. Есть ли у России будущее ?: - М: Сов.писатель, 1991. - 560 с.

26. Швейцер А. Благоговение перед жизнью.- М: Прогресс, 1992.-576 с.

27. Юнг К.Г. Собрание сочинений: В 19 т. Т 15. Феномен духа в искусстве и науке. - М: Ренессанс, 1992. - 320 с.

28. Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М: Политиздат, 1991. 527 с.