Реферат: История развития атомной энергетики

В 1903 г. совместно с Ф. Содди Резерфорд объяснил радиоактивность как спонтанный распад атома вещес­тва, при котором он меняет свое место в периодической системе эле­ментов. Резерфорд доказал, что в центре атомов существует массивное положительно заряженное ядро, он же предложил планетарную модель атома, в центре которого находится положительно заряженное ядро, а вокруг него по орбитам движутся отрицательно заряженные электро­ны. (Здесь хочется на­помнить о гениальных догадках древ­негреческих философов, которые указывали, что атомы непрерывно движутся.) За 12 лет до открытия нейтрона Резерфорд высказал предположение о существовании нейтральной час­тицы - нейтрона, и в 1932 г. оно подтвердилось.

В Кавендишской лаборатории Резерфорда работали и стажирова­лись молодые ученые из разных стран и в том числе и русские уче­ные П. Л. Капица, К. И. Синельников, А. И. Лейпунский, Ю. Б. Харитон.

Итак, 1932 год стал годом великих открытий в ядерной физике. В этом году возникла физика нового типа, имеющая дело со строением атомов и исследующая неизвестные до того времени силы и взаимодействия частиц в ядре атома. Три открытия 1932 г. считаются особенно важными для дальнейшего развития атомной и ядерной физики:

1.     открытие нейтрона;

2.     обнаружение позитрона К. Андерсоном в космических лучах. Это была первая открытая учеными ан­тичастица;

3.     открытие американским хими­ком Г. Юри вместе с Ф. Брикведце и Г. Мерфи дейтерия – тяжелого водо­рода, стабильного изотопа водорода с массовым числом 2. При создании первой американской бомбы Юри руководил производством тяжелой воды (с дейтерием) и участвовал в работах по разделению изотопов ура­на.

Хотя мы и называем 1932 год годом великих открытий, но роль этих замечательных открытий в раз­витии науки была определена го­раздо позднее. Тогда за ними лишь следовали события, которые слу­жили как бы продолжением этих открытий.

Первым наиболее выдающимся открытием, совершенным после того, как Чедвик доказал существование нейтрона, было открытие Ирен и Фредериком Жолио-Кюри в 1934 г. искусственной радиоактивности. В этом могли видеть некоторую закономерность. Ведь Жолио-Кюри сде­лали важный шаг к открытию ней­трона, и естественно, что они про­должали опыты по исследованию нейтрона. Для этого у них в лабора­тории било все приспособлено. Они имели источники альфа-излучения и опыт работы в молодой тогда области физики элементарных частиц. Их работы показали, что при облучении альфа-частицами легких элементов некоторые из них испускали наряду с нейтронами и позитроны.

И. и Ф. Жолио-Кюри предпол­ожили, что натолкнулись на какое-то совершенно новое явление, нигде ранее не упоминавшееся, а именно – позитронное излучение. В своих опы­тах они бомбардировали алюминий альфа-частицами большой скорости, а затем постепенно удаляли источ­ник альфа-частиц, но алюминиевый листок продолжал излучать положи­тельные электроны, т. е. позитроны, в течение достаточно продолжитель­ного времени. Так была открыта ис­кусственная радиоактивность (тер­мин родился в Париже, где почти за 40 лет до этого появился термин «радиоактивность»).

Искусственную радиоактивность открыли в 1933 г., а в 1935 г. Ф. Жо­лио-Кюри в своем Нобелевском до­кладе сказал: «Мы видим, что не­сколько сотен различного рода ато­мов, составляющих нашу планету, не являются раз и навсегда созданными и существуют не вечно. Мы воспри­нимаем это именно так потому, что некоторые существуют еще и сейчас. Другие же, менее устойчивые атомы уже исчезли. Из этих последних некоторые, вероятно, будут вновь получены в лабораториях. До настоя­щего времени удалось получить лишь элементы с небольшой продолжи­тельностью жизни - от доли секунды до нескольких месяцев. Чтобы полу­чить достойные упоминания количества элементов со значительно большой продолжительностью жиз­ни, необходимо располагать очень мощным источником излучений».

Ныне в США, России, Европе и других странах появились очень мощ­ные источники излучений в виде ус­корителей протонов и электронов на гигантские энергии.

Дж. Кокрофт (1897-1967), ан­глийский физик, в 1932 г. вместе с Э. Уолтоном создал высоковольтный генератор, работающий по принципу умножения напряжения. Ускоряя ионы до больших скоростей, они сумели в первой половине 1932 г. ускоренными протонами осуществить ядерную реакцию, облучая литиевую мишень, и расщепили ядра атомов лития. Здесь уместно добавить, что в Советском Союзе, в Харьковском физико-техническом   институте, ученые-физики К. Д. Синельников, А. К. Вальтер, А. И. Лейпунский и Г. Д. Латышев повторили к ноябрю 1932 г. эксперимент на каскадном генераторе, созданном харьковчана­ми, и расщепили ядро лития. Это сообщение произвело на Западе фу­рор, так как никто не мог ожидать, что в далеком Харькове есть такие кадры физиков и возможности со­здать каскадный генератор в корот­кие сроки.

Вскоре после открытия нейтрона возникли гипотезы о строении ядра. В дискуссии включились физики-тео­ретики, и в их числе Д. Д. Иваненко. В 1932 г. он высказал гипотезу о про­тон-нейтронном составе ядер. Эта модель не сразу была принята, и, в частности, теоретик В. Гейзенберг провел большую работу, участвуя в дискуссиях по структуре атомного ядра: он развил идею обменного характера взаимодействий нуклонов в ядре.

Итальянский физик Э. Ферми (1901-1954), в 1938 г. эмигрировав­ший из фашистской Италии в США, внес большой вклад в развитие со­временной теоретической и экспериментальной физики. Он заложил основы нейтронной физики, впер­вые наблюдал искусственную радио­активность, вызванную бомбардиров­ками нейтронами ряда элементов, в том числе урана, создал теорию этого явления. Позднее, а именно в декаб­ре 1942 г., Ферми первому в мире удалось осуществить управляемую цепную реакцию в построенном им в США первом в мире ядерном реак­торе.

В 1934 г. Э. Ферми пытался с помощью бомбардировки нейтрона­ми элемента урана получить заурановые элементы, не существующие в природе. В результате бомбардиров­ки наблюдалось образование ряда радиоактивных веществ. Химичес­кие исследования показали, что эти вещества являлись изотопами из­вестных элементов периодической системы. Наблюдаемое им впервые в истории физики деление ядер урана не было правильно понято. Ферми предположил, что ядро урана, захватив нейтрон, становится бета-радиоактивным и после испускания бета-частицы превращается в ядро нового трансуранового элемента.

Эта работа Ферми и посвященные тем же проблемам работы его друга Э. Сегре привлекли широкое внима­ние ученых к возможности деления ядер урана. В конце 1934 г. извест­ный физико-химик Ида Ноддак вы­ступила в техническом журнале с общим тезисом о том, что с научной точки зрения недопустимо говорить о новых элементах, не установив, что при облучении урана нейтронами не возникают какие-либо известные химические элементы: «Допустимо, что при бомбардировке тяжелых ядер нейтронами эти ядра распадаются на несколько больших осколков, кото­рые являются изотопами известных элементов, хотя и не соседних с об­лученными».

«Читая сегодня эту фразу, мы ви­дим в ней ясное предсказание воз­можности деления ядер» (это выска­зывание принадлежит В. Герлаху, известному немецкому физику). Но в 1934 г. на эту мысль Иды Ноддак не обратили внимания, ее пророчество повисло в воздухе, и только после опубликования работ по делению ядер О. Ганом и Ф. Штрассманном в 1939 г. И. Ноддак попыталась при­своить себе честь открытия деления ядер урана. Но ученые с этим не согласились, так как Ган и Штрассманн осуществили деление ядер урана медленными нейтронами.

Этот период был полон ожиданий новых открытий в ядерной физике.

В начале нашего столетия очень немногие верили в решение «атом­ной проблемы». В первые годы XX в. в университетских учебниках физи­ки было написано «атомная гипоте­за», даже не теория. Более того, лю­дей, веривших в нее, высмеивали, их исследования не поддерживали. Слишком уж многое было неясно. И только ученые – физики и химики, дерзкая мысль которых проникла в строение атома, понимали, какие глубины и тайны таит в себе природа микромира.

Виднейшие ученые-физики, очень многое сделавшие для проникнове­ния внутрь атома и его ядра, хорошо осознавали, какая бездна трудностей ждет их на пути овладения тайнами строения ядра. В 1933 г. в своем письме Британской ассоциации Э. Резерфорд заявил: «...эти превращения атомов представляют исключитель­ный интерес для ученых, но мы не сможем управлять ядерной энергией в такой степени, чтобы это имело какую-нибудь коммерческую цен­ность. И я считаю, что вряд ли мы когда-нибудь будем способны это сде­лать. Наш интерес к этой проблеме – чисто научный».

Резерфорд интуитивно понимал, каких огромных усилий, в том числе и материальных, может потребовать управление ядерной энергией. Ему было ясно, что только военные на­добности могут заставить государст­во освоить ядерную энергию, а это­го, хотелось бы верить, опасался ве­ликий ученый. Последние фразы есть, конечно, домысел авторов. К сожалению, на алтарь войны часто приносились в жертву гениальные научные открытия, величайшие на­учные достижения.

В 1938 г. И. Кюри вместе с П. Савичем установила, что при по­падании нейтронов в ядро урана пос­леднее разделяется и получается элемент, обладающий свойствами лантана, а не трансуранового эле­мента, как предполагал в 1934г. Э. Ферми, бомбардируя уран. По существу Ферми и И. Кюри были в своих опытах очень близки к откры­тию деления ядер урана, к сенсации в физике, к установлению факта, что существуют ядерные реакции, при которых ядро «раскалывается» на два приблизительно равных по массе ос­колка. Кстати, А. фон Гроссе пытал­ся доказать, что в опыте Ферми из урана образуется изотоп предшес­твующего атома – протактиния. Од­нако Э. Ферми образование протак­тиния решительно отвергал и был прав.

Физики-ядерщики, теоретики и экспериментаторы, в 1937-1938 гг. были в некоем ажиотаже, в состоя­нии ожидания скорой сенсации в ядерной физике. Кстати, в эти годы и в жизни народов происходили круп­ные события. Гитлеровская Германия набирала силу. В марте 1938 г. Германия захватила всю Австрию. На Мюнхенской конференции в сен­тябре 1938 г. главами Великобри­тании (Н. Чемберлен), Франции (Э. Даладье), Италии (Б. Муссолини) и Германии (А. Гитлер) было подпи­сано соглашение о передаче Герма­нии Судетской области Чехослова­кии (со всеми сооружениями, укреп­лениями, фабриками, заводами, за­пасами сырья, путями сообщения и пр.). Это соглашение можно рас­сматривать как «умиротворение» Гер­мании за счет стран Центральной и Юго-Восточной Европы.

Многое ученые, подвергшись го­нениям со стороны гитлеровского режима, были вынуждены эмигриро­вать из Германии и искать убежища во Франции, Англии, США и других странах. Это были годы настойчивых попыток овладеть ядерной энергией; сознавая перспективность этого но­вого источника энергии, ученые упор­но продвигались к цели. И успех был достигнут в конце декабря 1938 г.

На какой-то стадии в дискуссии по опытам Э. Ферми и И. Жолио-Кюри включились О. Ган, Л. Мейтнер и Ф. Штрассманн из Германии. У них был большой опыт в области радиохимии, и поэтому они посчита­ли необходимым разобраться в таком важном и сложном вопросе, как со­здание новых химических элемен­тов. Новые элементы Ферми напом­нили им об уране-2, открытом О. Гамом в 1923 г. и оказавшемся изотопом протактиния. Это исклю­чало протактиниевую гипотезу Гроссе.

Началась погоня за трансурано­выми элементами, которые, как было доказано впоследствии, не могли ими оказаться.

С большим трудом и постепенно Ган, Мейтнер и Штрассманн уточ­няли и расширяли представления о последствиях облучения урана и то­рия нейтронами. (В Германии, в Далемском институте, источники ней­тронов обладали слабой интенсив­ностью, и потому, следя за ходом опытов, Ган, Мейтнер и Штрассманн тратили много времени, сменяя друг друга каждые восемь часов.) Работа И. Кюри и Савича в Париже подтвердила, что при воздействии мед­ленных нейтронов на уран возникает не протактиний, а элемент, напоми­нающий лантан, т. е. элемент с по­рядковым номером, гораздо мень­шим номера урана. Но это утвержде­ние не было ими распространено в среде физиков.

Работы И. Кюри и Савича послу­жили поводом для Гана и Штрассманна (Л. Мейтнер вынуждена была покинуть Берлин в июле 1938 г.) еще раз исследовать химическую природу бета-излучателей» возникающих в уран-нейтронных реакциях. Они вы­явили, что в осадок выпал и барий. Развитие этих событий запечатлено в обширной переписке между тремя главными участниками – О. Ганом, Л. Мейтнер и О. Фришем (племянником Мейтнер). Эти частные пись­ма запечатлели историю открытия деления ядер урана медленными нейтронами. Вот одно из писем Гана в Стокгольм, Л. Мейтнер: «Вечер, понедельник, 19 декабря 1938г. Весь день я и неутомимый Штрассманн при поддержке ассистенток Либер и Боне работали с продуктами урана. Сейчас 11 часов вечера, в 12.00 вер­нется Штрассманн, и я смогу пойти домой...» После рассказа о ходе экс­перимента он пишет: «Через пару дней я вновь напишу тебе о результа­тах. Сердечный привет твоему Отто». Л. Мейтнер ответила 21 декабря: «Ваши результаты ошеломляют. Про­цесс, идущий на медленных нейтро­нах и приводящий к барию...»

21 декабря О. Ган пишет Л. Мей­тнер: «Активированный барий не превращается в излучающий лан­тан...»

22 декабря 1938 г. в редакцию журнала «Naturwissenschaft» поступи­ла работа О. Гана и Ф. Штрассманиа «О доказательстве существования и свойствах щелочноземельных метал­лов, возникающих при облучении урана нейтронами». В статье было написано об образовании ядер ба­рия.

Несколько позже Л. Мейтнер и О. Фриш показали, что ядра урана-235 делятся под действием медлен­ных нейтронов на два осколка. Они ввели термин «деление ядер».

Деление тяжелого ядра (урана) сопровождается выделением энергии осколков порядка 200 МэВ. В после­дующем было установлено, что при бомбардировке урана медленными нейтронами число нейтронов на один акт деления составляет 2,5. Для более тяжелых элементов число нейтронов несколько увеличивается, именно это обстоятельство позволяет осущест­влять цепную ядерную реакцию.

28 января 1939 г. в «Naturwissenschaft» была направлена вторая, бо­лее обстоятельная статья О. Гана и Ф. Штрассманна «Доказательство возникновения активных изотопов бария из урана и тория при облуче­нии их нейтронами». Сразу же после-публикации в январе 1939 г. статьи Гана и Штрассманна о делении ура­на в ряде лабораторий опыты с рас­щеплением ядер были повторены и дали подтверждение результатов ра­бот О. Гана и Ф. Штрассманна.

В Принстоне (США) Н. Бор и А. Уилер приступили к разработке теории деления ядра (как капли). В их статье была ссылка на работы Я. И. Френкеля (из ЛФТИ), который независимо от Бора и Уилера пос­троил теорию деления. Капельной моделью ядра занимался и извест­ный ленинградский физик-теоретик (эмигрировавший из СССР) Г. Гамов.

Ныне, когда прошло уже много лет с того времени, как был открыт процесс деления ядер атомов, можно с уверенностью сказать, что это было одно из тех редких открытий, кото­рое оказало значительное влияние на жизнь всего человечества. Качественно процесс деления был объяснен учеными сразу трех стран: Бором (Дания), Уилером (США) и Френкелем (СССР). Деление ядер происходит при определенном соот­ношении кудоновских сил отталки­вания, которые стремятся разорвать тяжелое ядро (урана), и сил поверх­ностного натяжения, которые это­му препятствуют. Основной величи­ной в этой модели являлся так назы­ваемый порог деления, который, как предполагалось, определялся только этими противоборствующими сила­ми.

В советских научных центрах, и прежде всего связанных с ядерной физикой, интерес к радиохимичес­ким исследованиям ядра атома вспых­нул с новой силой после сообщений об открытии деления ядер урана в Германии в начале 1939 г. Уже первая информация о теории процесса поз­воляла сделать фантастические вы­воды: новая форма ядерной реакции высвобождает огромное количество энергии.

Внеочередное заседание так на­зываемого «ядерного семинара», регулярно проводимого в ЛФТИ И. В. Курчатовым, привлекло внима­ние не только сотрудников Физтеха, но и ученых из других организаций, в том числе из Института химичес­кой физики: Н. Н. Семенова, Ю. Б. Харитона, Я. Б. Зельдовича и др.

На семинаре было высказано пред­положение, что при бомбардиров­ке урана нейтронами возникают не только крупные осколки, но и сво­бодные нейтроны. Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович развили мысль, что свободные нейтроны могут быть захвачены соседними урановыми ядрами и реакция станет нарастать лавиной, т.е. по принципу цеп­ной реакции, а это взрыв! В том же 1939 г. Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович показали возможность осу­ществления цепной реакции деле­ния ядер урана-235.

Впечатляющие исследования, свя­занные с проблемой атома, проводи­лись в РИАН. РИАН ставил задачей изучение явлений природной и ис­кусственной радиоактивности. Запу­щенный в те далекие годы первый в СССР и Европе циклотрон на энергию 4 МэВ позволил получить ре­зультаты по взаимодействию ней­тронов почти со всеми элементами периодической системы. С помощью циклотрона были сформированы нейтронные пучки высокой интен­сивности. Среди продуктов деления В. Хлопиным, М. Пасвик и Н. Во­лковым весной 1939 г. были обна­ружены радиоактивные изотопы брома, теллура и сурьмы.

И. В. Курчатов, работая над про­блемой ядра атома, отлично созна­вал, что сооружаемый в РИАН цик­лотрон является идеальной установ­кой для получения интенсивных по­токов нейтронов. Вложив много тру­да и изобретательности, Курчатов ускорил ввод этой установки и вмес­те с Мысовским, создателем циклот­рона, получил много интересных результатов. Но И. В. Курчатов хоро­шо понимал, что нужен циклотрон на еще большие энергии, и получил согласие на сооружение к 1 января 1942 г. циклотрона на 12 МэВ в специально построенном для него новом здании ЛФТИ. Однако его запуску помешала война, и он был введен в эксплуатацию уже после войны, в 1949 г.

В ЛФТИ были получены сообще­ния, что сотрудник Калифорнийско­го университета У. Либби пытался наблюдать вылет вторичных ней­тронов в процессе спонтанного деления ядер урана, но потерпел неуда­чу. Чувствительность его метода была такой, что он мог бы обнару­жить спонтанное деление, если бы период полураспада не превосходил 1014 лет. Поручив решить эту задачу своим ученикам Г. Н. Флерову и К. А. Петржаку, Курчатов возглавил работу в целом. После длительных и упорных исследований он понял, что надо избавиться от окружающего фона путем защиты эксперименталь­ной установки, камеры, толстым сло­ем вещества. Самое простое, что при­шло ему в голову, – это погрузиться с аппаратурой на подводной лодке в глубины моря. Но оказалось, что вблизи Ленинграда Балтийское море мелкое – 20-30 м. Такого слоя во­ды было явно недостаточно для эф­фективной защиты от проникающе­го космического излучения. Тогда Курчатов договорился с руководст­вом Московского метрополитена о том, чтобы ему разрешили провести этот эксперимент на одной из глубокозаложенных шахт станции мет­ро. Получив согласие, Курчатов от­командировал своих сотрудников Г. Н. Флерова и К. А. Петржака в Москву.

Аппаратуру они разместили на станции метро «Динамо». По ночам, когда движение поездов метро пре­кращалось, на глубине 60 м Флеров и Петржак проводили свои измерения. Эффект получился постоянный, без помех. Через месяц работы Курчатов пришел к заключению, что вся сово­купность экспериментальных данных служит бесспорным доказательством существования нового вида радиоактивности – спонтанного, самопро­извольного деления урана. Курчатов потребовал, чтобы Флеров и Петржак подготовили сообщение об этом открытии для опубликования в печа­ти. Короткое сообщение А. Ф. Иоф­фе направил по трансатлантическо­му кабелю – каблограммой – в аме­риканский журнал «Physical Review», и в июне 1940 г. она была опублико­вана.

По мнению Флерова и Петржака, под этим сообщением должна была стоять также и подпись Курчатова, но он отказался его подписывать, так как, по его выражению, не хотел «затенять» своих учеников.

Дни и месяцы предвоенного 1940 г. неуклонно вели ученых к высвобождению внутриядерной энергии, скрытой в недрах атомов. Приближе­ние этого волнующего события чув­ствовал каждый, кто стремился уско­рить его осуществление.

В печати, не только научной, все чаще появлялись сообщения о ско­ром появлении нового, невиданного никогда ранее источника энергии. 26 июня 1940 г. в газете «Известия» сообщалось в одной из статей: «В последнее время советскими и зарубежными физиками установлено, что деление ядер урана происходит толь­ко под действием медленных нейтро­нов. Это дает возможность регулиро­вать процесс деления атомов урана и тем самым использовать огромное количество внутриатомной энергии.

По приблизительным подсчетам одна весовая единица урана может дать в два с лишним миллиона раз больше энергии, чем такое же коли­чество угля. Уран, таким образом, становится драгоценным источником энергии...» А через полгода, 31 декабря 1940г., в той же газете «Известия» в статье «Уран-235» говорилось о новом ис­точнике энергии, в миллионы раз превосходящем все до того сущест­вовавшие. В этой статье рассказыва­лось: «При бомбардировке нейтро­нами ядер металла урана происходит необыкновенное явление: из каждо­го разбитого ядра вылетают новые нейтроны. Они попадают, в свою очередь, в ядра урана, расщепляют их и вновь рождают нейтроны. Про­цесс идет как лавина. Он идет сам... Тот уран... это разновидность урана, один из его изотопов. Секрет заклю­чается в том, что он почти ничем не отличается от вообще урана...

Выделить уран-235 из урана вооб­ще – вот цель, вот задача.

Физика стоит перед открытиями, значение которых неизмеримо».

Приведенные краткие выдержки из газетных статей и высказывания советских ученых подтверждают, что овладение ядерной энергией, ее высвобождение из недр атомов стано­вилось реальным уже к середине 1941 г. Но все упиралось в отсутствие отечественного урана и в необходи­мость огромных материальных за­трат для создания мощной, очень крупной и специализированной ядер­ной индустрии.

В конце 1940 г. И. В. Курчатов представил в Урановую комиссию доклад, в котором указывал на хозяй­ственное и военное значение про­блемы получения ядерной энергии при делении урана.

То, как оживленно в среде ученых проходили обсуждения проблем ядер­ной физики, хорошо показывает про­ведение регулярных конференций по ядерной физике, по атомному ядру с участием ведущих иностранных уче­ных. Первая такая конференция про­шла в сентябре 1933 г., вторая – в сентябре 1936 г., третья – в октябре 1938 г., четвертая – в 1939 г. и пятая была намечена на октябрь 1941 г., но помешала война.

Советские ученые были близки к освоению ядерной энергии, но война и первые месяцы пора­жений надолго остановили работы, связанные с освоением ядерной энер­гии в СССР. Практически все работы этого направления были заморожены, так как все силы наших физических, химических и других институтов были нацелены на нужды войны. Все силы народа были брошены на фронт, «все для фронта, все для победы».

Тем временем, в США, Англии и Германии работы, связанные с освоением ядерной энергии развивались в полную силу. Этому способствовала, как основная причина, ее военная привлекательность. Перспектива раньше всех создать оружие, устрашающее  своей разрушительной мощью, побуждала правительства этих стран финансировать разработки в сфере ядерной физики.

Результатом этих усилий явился первый исследовательский атомный реактор, пущенный 2 декабря 1942 года в Соединенных Штатах под руководством итальянского ученого Энрико Ферми. Дальнейшие разработки в этом направлении привели к беспримерной по своей разрушительной силе атомной бомбардировке японских городов Хиросима и Нагасаки, ознаменовавшей начало ядерной эры.

Испытания, связанные с расщеплением атомного ядра, в Советском Союзе возобновились лишь в середине 1943 года, но уже в декабре 1946 г. в Москве на территории Инсти­тута атомной энергии (носящего сейчас имя его основателя И. В. Курча­това) был введен в действие первый в Европе и Азии исследовательский ядерный реактор. В августе 1949 г. было проведено испытание атомной бомбы, а в августе 1953 г. — водородной. Советские ученые овладели тай­нами ядерной энергии, лишив США монополии на ядерное оружие.

Но создавая ядерное оружие, советские специалисты думали и об использовании ядерной энергии в интересах народного хозяйства, промышлен­ности, науки, медицины и других областей человеческой деятельности. В декабре 1946 г. в СССР был пущен первый в Европе ядерный реактор. В июне 1954 г. вошла в строй первая в мире атомная электростанция в подмосковном городе Обнинске. В 1959 г. спущен на воду первый в мире атомный ледокол «Ленин». Таким образом, ядерная физика создала научную основу атомной тех­нике, а атомная техника в свою очередь явилась фундаментом ядерной энергетики, которая, опираясь на ядерную науку и технику, стала в на­стоящее время развитой отраслью электроэнергетического производства.

Уже в 1986 г. выработка электроэнергии на АЭС мира достигала 15% от общего количества энергии, производимой всеми электростанциями, а в ряде стран ее доля составила 30% (Швеция, Швейцария), 50% (Бельгия) и даже 65-70% (Франция). Достаточно успешно атомная энергетика развивалась и на территории бывшего Советского Союза: строились АЭС, наращивалась минерально-сырьевая урановая база.

Происшедшая в 1986 г. Чернобыльская авария помимо колоссального общего ущерба людям, народному хозяйству страны нанесла тяжелый удар по ядерной энергетике в целом и прежде всего по развивающейся в бывшем СССР, где стало формироваться общественное мнение о необходимости полного запрещения строительства новых и ликвидации действующих АЭС. Однако всесторонний анализ перспектив развития мировой энергетики однозначно показал, что реальных альтернатив у других видов энергии по отношению к атомной энергетике в обозримом будущем, по существу, нет – при обязательном условии, что проектирование и строительство АЭС осуществляется с многократным запасом прочности, с обеспечением их полной безопасности. Именно по такому пути развивается в настоящее время атомная энергетика в высокоразвитых странах – во Франции, Бельгии, в сейсмоактивной Японии, США и других. Уже в 1990 г. мощность АЭС во всем мире достигла около 327 млн кВт и возрастает, по данным МАГАТЭ, к 2005 г. до 447 млн кВт.

Итак, к концу XX века человечество в полной мере освоило использование запасов энергии атомных ядер урана-235. Этого вида топлива, сжигаемого в атомных котлах, не так уж много в земной коре. Если всю энергетику земного шара перевести на него, то при современных темпах роста потребления энергии урана, хватит лишь на 50–60 лет.

Безусловно существует возможность использования, в целях получения энергии, природного газа, угля и нефти. Но такой путь развития энергетики неприемлем. Причин множество: это и экологическая проблема – заражение окружающей среды токсичными химическими продуктами сгорания органического топлива, создание парникового эффекта, и постоянной возрастающей ценой на органическое топливо. В случае с нефтью и газом, можно сказать, что их использование в качестве источника энергии по меньшей мере неразумно.

Здесь возникает проблема: из какого материала и какими методами, в будущем человечество должно получать энергию? На сегодня существует несколько основных концепций решения проблемы:

1.   Расширение сети станций на урановом топливе.

2.   Переход к использованию в качестве ядерного топлива тория-232, который в природе более распространен, нежели уран.

3.   Переход к атомным реакторам на быстрых нейтронах, воспроизводящих ядерное топливо, которое могло бы обеспечить воспроизводство ядерного топлива более, чем на 3000 лет, в настоящее время является сложной инженерной проблемой и несет в себе огромную экологическую опасность, в связи с чем испытывает серьезное противодействие со стороны мировой экологической общественности, по причине чего имеет низкую перспективу на внедрение

4.   Освоение термоядерных реакций. В термоядерных реакциях происходит выделение энергии в процессе превращения водорода в гелий. Быстро протекающие термоядерные реакции осуществляются в водородных бомбах. Сейчас перед наукой стоит задача осуществления термоядерной реакции не в виде взрыва, а в форме управляемого, спокойно протекающего процесса. Решение этой задачи даст возможность использовать громадные запасы водорода на Земле в качестве ядерного топлива.

В настоящее время наиболее разумным представляется следующая схема развития энергетики: расширение сети урановых и уран-ториевых атомных станций в период решения проблемы управления термоядерной реакцией.

1.     В. Н. Михайлов, «Создание первой советской ядерной бомбы», Москва, ЭНЕРГОАТОМИЗДАТ, 1995

2.     А. М. Петросянц, «Ядерная энергетика»,

3.     В. Г. Язиков, Н. Н. Петров, «Урановые месторождения Казахстана», Алматы, «Гылым», 1995