Реферат: Польское восстание 1863 года и роль России

После разрешения выездов за границу в Париж при­было из Царства Польского немало поляков, стремившихся к учению или к политической деятельности. Они с вооду­шевлением слушали  речи Мерославского, в которых он нападал на сторонников мирного экономиче­ского прогресса и призывал к восстанию, утверждая, что восстание решит  крестьянский вопрос. Он угрожал кон­сервативной шляхте народным возмущением и в то же время обещал ей сохранить ее имения в случае участия в восстании. Он говорил, что восстание должны организо­вать заговорщики из «третьего сословия» без участия кре­стьянства; народ и шляхта должны будут подчиняться руководителям восстания. Последнее должно начаться лишь в случае военной интервенции западных держав. Совершенно очевидно, что Мерославский указывал поль­скому народу неправильный путь.

Деятельность Мфославского и его сторонников особен­но усилилась с возникновением национально-освободитель­ной войны итальянского народа весной 1859 г. Оживились связи с Царством Польским, Галицией и другими поль­скими землями. Мерославский стремился занять руководя­щую роль в движении в Царстве Польском. Ближайшими соратниками его были генерал Юзеф Высоцкий, Северин Эльжановский Ян Кужина; в числе его приверженцев были Адам Аснык, Влодимеж Милёвич и др. Мерославский установил связи с вождями итальян­ского демократического движения Гарибальди и Маццини, которые, опасаясь воскрешения реакционного Священного Союза против итальянцев, призывали его к организации народного восстания в Польше. Мерославский через Яна Кужину посылал директивы о подготовке восстания в Царство Польское. В то же время племянник французского императора принц Жером-Наполеон передавал ему, что Франция, хотя она и заинтересована в польском движе­нии, не будет воевать с Россией за Польшу. Мерослав­ский оказался на распутьи.

Демократическим кружкам в Царстве Польском проти­востояло возникшее в 1858 г. Сельскохозяйственное обще­ство, состоявшее в подавляющем большинстве своем из помещиков и шляхты. Во главе общества стоял граф Анджей Замойский. В течение первых трех лет своей деятель­ности Сельскохозяйственное общество занималось почти исключительно вопросами агрономии, выставок, конкурсов и т. д. Когда же оно касалось крестьянского вопроса, то ограничивалось лишь пожеланием очиншевания крестьян при условии добровольного согласия обеих сторон. Эти по­желания были обречены на неудачу, так как менее состоя­тельные помещики вообще не хотели переводить крестьян на чинш, а другие стремились при очиншевании отобрать от крестьян сервитуты. Крестьяне же решительно защи­щали свои сервитуты. Острота классовых противоречий в деревне и боязнь крестьянских волнений побуждали поме­щиков сохранять хорошие отношения с русским царизмом. Помещики видели, что в решении крестьянского вопроса им не обойтись без поддержки правительства. Они мечтали о смягчении политического режима в Царстве Польском и получении некоторой автономии, но лишь мирным, ле­гальным путем. В условиях же оживления демократиче­ского движения они опасались обращаться к правитель­ству даже с легальными требованиями. Граф Анджей За­мойский вообще полагал, что для Польши выгоднее быть в одном государстве с Россией, чем быть независимой, ибо в случае восстановления независимой Польши Россия вновь стремилась бы покорить ее, что привело бы Польшу к необходимости затрачивать огромные силы на оборону. «Наше политическое существование под властью русских монархов,— говорил он,— при одновременном закреплении законом нашей полной национальной обособленности и нашего возрождения было бы для нас наиболее желатель­но, ибо оно устраняло вышеуказанную опасность» .

Консервативная часть польской эмиграции, находивша­яся под руководством князя Адама Чарторыского, а затем его сына Владислава и ожидавшая нового возрождения польского вопроса на международной арене, старалась не допустить открытого соглашения польских помещиков с царским правительством, рекомендуя им проводить либе­ральные реформы (наделение крестьян землей и др.) и на­деяться на французского императора Наполеона III; тем самым имелось в виду удержать польское общество под влиянием помещиков.

Сельскохозяйственное общество было только частью либерально-консервативного лагеря польского народа. На ле­вом крыле этого лагеря находился кружок Эдварда Юрген­са, чиновника Комиссии внутренних дел, человека обра­зованного и способного. Этот кружок состоял из предста­вителей средних и высших слоев буржуазии и буржуазной интеллигенции. Польская буржуазия была заинтересована в ликвидации феодальных порядков и в предоставлении Царству Польскому автономии. Она выступала за либе­ральные реформы, за наделение крестьян землей, за прос­вещение народа, за предоставление городам самоуправле­ния, за уравнение в правах евреев; последнее требование имело особое значение, поскольку среди польской буржу­азии было много евреев, продолжавших терпеть ограниче­ния в правах на приобретение недвижимой собственности и на выполнение некоторых общественных функций и др. Однако польская буржуазия, начавшая уже срастаться экономически с помещиками и боявшаяся народных вос­станий, оказалась неспособной на решительную борьбу за национальное освобождение и прогрессивные преобразова­ния. Выражавший ее интересы кружок Юргенса выступал в одном лагере с Сельскохозяйственным обществом и борь­бу за национальное освобождение откладывал на далекое будущее или, как говорили в народе, «на тысячу лет»; отсюда прозвище его сторонников — «милленеры» (от ла­тинского слова mille — тысяча).

Между демократическими кружками, с одной стороны, и буржуазным кружком Юргенса — с другой, существова­ли вначале близкие отношения, и некоторые лица одновре­менно посещали оба кружка. Однако с самого начала меж­ду ними существовало очевидное политическое различие, которое с течением времени прекратилось в антагонизм.

На рубеже 50-х и 60-х годов положение в Царстве Польском значительно обострилось. Польский народ ждал реформ и уступок, русский царизм их не давал. В 1859 г. в России сложилась революционная ситуация; в польском обществе полагали, что назревающие потрясения в России создают благоприятные условия для польского выступле­ния. В Италии началась война за освобождение страны от австрийского господства; итальянцам помогала Фран­ция, заинтересованная в ослаблении Австрии. Французский император Наполеон III провозгласил с демагогической целью «принцип национальности», т. е. принцип нацио­нальной свободы. Популярность Гарибальди и Наполе­она III среди поляков стала огромной. Полякам казалось, что события в Италии предвосхищают события в Польше, что Франция окажет помощь также польскому народу. В соседних польских землях — Галиции и Познанской об­ласти — также оживилось движение за расширение нацио­нальных прав и свобод. Под влиянием внутренних и внеш­них обстоятельств активные деятели движения в Царстве Польском решили перейти к новым формам борьбы — к массовым выступлениям, к манифестациям.

Первой была манифестация в июне 1860 г., во время похорон вдовы генерала Совинского, погибшего во время восстания 1831 г. По призыву кружков Янковского на по­хороны пришли массы городского населения самых раз­личных слоев. Когда пастор назвал умершую «вдовой пол­ковника» (Совинский получил чин генерала от повстанче­ского правительства), толпа громко поправила: «генерала». Группа активных участников манифестации оторвала от гроба шлейф, разорвала его на мелкие части, которые и раздала на память сопровождавшей массе. После похорон состоялось шествие в предместье Варшавы — Волю — к месту гибели Совинского.

Следующая демонстрация произошла осенью того же года во время съезда в Варшаве трех монархов, поделив­ших и угнетавших Польшу. Народные массы расценили этот съезд как грубое оскорбление и угрозу польско­му народу. Члены патриотического кружка Школы изящных искусств начали агитацию за бойкот встречи, за всяческое проявление враждебности к «слетающимся воронам». При въезде Александра II в Варшаву улицы совершенно пустовали. 20 октября перед спектаклем в оперном театре царскую ложу облили серной кислотой, а с галерки были спущены пузырьки со зловонной жидкостью, распространившей такой смрад, что собравшаяся уже публика вынуждена была уйти из зрительного зала. Словом, встреча Александра II с варшавянами в 1860 г. весьма и весьма отличалась от его первой встречи с ними четыре го­да тому назад.

Утром 29 ноября того же года по случаю годовщины восстания 1830 г. в костеле кармелитов на ул. Лешно был отслужен торжественный молебен. Вечером возле того же костела вновь собрались массы народа; здесь по инициа­тиве студента Новаковского впервые были исполнены пат­риотические гимны: «Боже, который Польшу», «Еще Польша не погибла» и «С дымом пожаров». С улицы Лешно массовое шествие с пением патриотических песен направи­лось к центру города. В патриотических песнях, испол­ненных народом, содержались призывы к борьбе за вос­становление независимой Польши и уверенность в конеч­ном освобождении.

Все указанные манифестации производили сильное впе­чатление на все население столицы и находили живой отклик в других городах Царства Польского. Всюду стре­мились проявить свои патриотические чувства и ненависть к захватчикам. Устраивались патриотические концерты и лекции, отмечались национальные годовщины, на улицы выходили в национальных костюмах, вступали в конфлик­ты с полицией и т. п.

Первые манифестации были организованы демократи­ческими кружками. Позднее в это движение включились и умеренные элементы. Демократические кружки стреми­лись подготовить народ к восстанию, умеренные стара­лись завладеть массовым движением и использовать его для давления как на консервативных польских помещи­ков, так и на царские власти, чтобы таким путем добиться реформ и предотвратить вооруженное восстание и со­циальную революцию. Летом 1860 г. умеренные круги соз­дали тайный руководящий центр в составе Маевского, Юргенса и преподавателя гимназии Владислава Големберского. Этот триумвират стремился подчинить своему влия­нию все слои населения как демократические, так сред­ние и высшие .

2.2 Отношение русского общества к польскому вопросу.

Составной частью сложившейся в России в 1859— 1861 гг. революционной ситуации явился мощный подъем национально-освободительного движения в Королев­стве Польском. Поражение России в Крымской войне и складывавшаяся в стране революционная ситуация со­здавали как никогда благоприятные условия для социаль­ного и национального освобождения польского народа, потерявшего независимость в конце XVIII в. в ре­зультате разделов между Австрией, Пруссией и Рос­сией. Антифеодальная борьба крестьян в Королевстве Польском, нарастание с конца 50-х годов национально-освободительного движения способствовали углублению общероссийского революционного кризиса.

Польский вопрос был очень популярен в русском обществе. Еще с середины 50-х годов А. Герценом была развернута пропаганда дела борьбы за независимость польского народа и за союз русских и польских рево­люционных сил.

«Польша ... имеет неотъемлемое, полное право на государственное существование, независимое от Рос­сии» ", провозглашал «Колокол» и доказывал, что инте­ресы обеих стран требуют объединения их революцион­ных усилий: «освобождение Польши, освобождение при­лежащих областей и освобождение России — нераздель­ны» ". С общим врагом — самодержавием — Россия и Польша должны бороться вместе.[30]

Русская передовая печать, как и Герцен, считала национально-освободительное движение угнетенных на­родов России частью вопроса борьбы за демократиза­цию России, в равной мере отстаивая как право поль­ского, так и право украинского, литовского и белорус­ского народов на независимость. «Никого не надобно ни русифицировать, ни полонизировать... никому не надобно мешать говорить и думать, учиться и писать как ему хочется...» .

Точку зрения на польский вопрос А. Герцен подроб­но излагал в цикле писем «Россия и Польша»  опубликованных в «Колоколе» в 1859—1860 гг. Особое вни­мание он уделял вопросу о межнациональных отноше­ниях, о союзе и федерации народов. Лишь в союзе с польскими революционными силами была возможна борьба с самодержавием. Русские революционные силы могли стать решающим фактором освобождения Поль­ши. В свою очередь Герцен признавал огромное значе­ние польского освободительного движения, высоко ценя его опыт и традиции, и не только для русского рево­люционного движения. Успех польского движения в по­нимании русских революционных демократов, Герцена зависел от исхода революционного крестьянского дви­жения в России. В этом смысле Герцен, с одной сторо­ны, отводил решению крестьянского вопроса в России первое место, с другой — Россия не могла быть свобод­ной, не освободив Польши. Для Герцена идеалом бу­дущего была федерация народов (и прежде всего сла­вянских). Победа общинного социализма в славянских странах, дополненная созданием союза славянских стран в форме федерации—федерации свободных народов после завоевания славянскими странами независимости и равноправия. Не с гегемонией России, а союз рав­ных, свободных народов с демократической Россией, союз, созданный в интересах самих славянских народов, предпосылка которому — союз демократической России с демократической Польшей.

Но если революционеры-демократы приветствовали и поддерживали польское национально-освободительное  движение, считая необходимым последовательно-револю­ционное решение польского вопроса, видели в этом движении союзника в предстоящей борьбе и призывали к революционному союзу, то либеральные круги, на  словах сочувствуя освободительному движению поляков, в иных случаях даже говоря о необходимости отделения Польши от России, по существу стремились  всего лишь к тому, чтобы реформы в Королевстве  Польском повлекли за собой проведение реформ и в России.

1861 год был годом роста патриотического движе­ния в Польше, периодом варшавских манифестаций. В России революционная русская демократия создавала первые подпольные кружки и организации. Об их существовании русская общественность узнала из первых нелегальных прокламаций (группы «Великорусе», прокламации «К мо­лодому поколению» и «Молодая Россия» ).

Подпольные революционно-демократические кружки в России формировались под влиянием революционной про­поведи герценовского «Колокола» и в особенности под могучим влиянием революционно-демократических идей Чернышевского.

В этом году «Колокол», выдвигая на первый план крестьянский вопрос, в целом ряде статей высказывает свое горячее сочувствие освободительной борьбе польско­го народа. Статьи Герцена в защиту Польши встречают горячий отклик в сердцах всех передовых русских людей. Поме­щая в «Колоколе» 15 июля 1861 г. письмо «Русских жен­щин», адресованное женщинам польским, Герцен пишет: «.Мы получаем письмо за письмом от русских офицеров и литераторов, от друзей и незнакомых, в которых нам говорят о сочувствии нашему взгляду на польские дела. Наконец, на днях пришло превосходное письмо от имени русских жен, матерей и сестер. Они нас избирают «по­средниками между ними и польскими женщинами». «Ска­жите им,— пишут они,— о наших чувствах и убеждени­ях, скажите им, что мы так же, как и вы, желаем полной и безусловной свободы и независимости Польши. И пусть наш слабый голос сольется с печальным звоном вашего «Колокола» и, коснувшись сердца, совести и сочувствия всех русских жен, матерей и сестер, дойдет и до Польши» ^

Все участники подпольных революционно-демократи­ческих групп и кружков в России в своих прокламациях также высказываются за свободу Польши, протестуют против царских насилий над польским народом.

Летом и осенью 1861 г. появляются одна за другой три прокламации группы «Великорусе».

В своих прокламациях группа «Великорусе» критико­вала царскую реформу 19 февраля, требовала пере­дачи крестьянам по меньшей мере всей той земли, кото­рой они пользовались до царского указа, причем выкуп­ные платежи должно было выплачивать   государство. «Великорусе» требовал созыва Учредительного собрания, которое должно было разработать и ввести конституцию, предоставляющую демократические права и свободы всем гражданам. «Великорусе» выступал за республику. В качестве актуального политического лозунга эта группа выдвинула предложение организовать сбор подписей под адресом царю с требованием созыва свободно избранных народом представителей для выработки и принятия кон­ституции.

Прокламации «Великорусса» широко расходились по всей России не только в 1861 г., но и в последующие го­ды, являясь одним из самых распространенных изданий, которыми пользовались революционно-демократические кружки и группы шестидесятых годов, а также группа Сливицкого, действовавшая среди офицеров и солдат варшавского гарнизона. Члены группы «Великорусе», выступая против царской политики национального гнета, решительно высказыва­лись за независимость Польши, считая это требование одним из существеннейших в своей программе. Авторы прокламации «Великорусса» № 2 так формулируют свою точку зрения на этот вопрос:

«Водворение законного порядка — общее желание просвещенных людей. Большинство из них сознает, что глав­нейшие условия для этого таковы: хорошее разрешение крепостного дела, освобождение Польши и конституция....русские, приверженцы законности, должны требовать безусловного освобождения Польши. Теперь стало ясно для всех, что власть наша над нею поддерживается только вооруженною рукою. А пока в одной части госу­дарства власть над цивилизованным народом держится системой военного деспотизма, правительство не может отказаться от этой системы и в остальных частях госу­дарства».[31]

Четвертый номер «Великорусса» (вышедший в февра­ле 1863 г.) был подготовлен новой группой революцион­ных демократов, занимавших более решительные позиции в борьбе за общественно-политический прогресс в Рос­сии. Они заявляли, что «только революция в силах сверг­нуть деспотизм и вынудить его к существенным рефор­мам». В том же номере «Великорусса», изданном уже после начала польского восстания, читаем:

«Образованная Россия приветствует мир и полное освобождение Польши. Она предает позору имена русских офицеров, бывших палачами невинного народа» ".

Позиция «Великорусса» в вопросе о Польше отража­ла настроения передовой части русской интеллигенции, особенно университетской молодежи, выражавшей свои симпатии польскому народу.

Либеральные буржуазно-помещичьи круги, по мере того как в Польше усиливалось национально-освободительное движение, а в России нарастала аграрная революция, перестали выражать сочувствия Польше.

В период, когда в России нарастало крестьянское движение, а в Польше ширились патриотические манифестации, Герцен и Огарев направляли все свои усилия на то, чтобы объединить и координирован освободительную борьбу прогрессивных, патриотических сил польского на­рода с революционно-демократическим движением в России, понимая, "те такое объединение сил является основным условием победоносной борьбы против царского правительства.

Обстановка  в Царстве Польском обострялась, контакты польских и русских революционеров крепли. Герцен, который прилагал все силы, чтобы содейство­вать расширению и укреплению «3емли и Воли» в Рос­сии и укреплению ее влияния в русской армии, отмечая постепенный рост организации, однако, от­давал себе отчет в тom, что она еще слаба, что низовые организации «Земли и Воли», включая революционные группы в войсках в Царстве Польском, находятся еще только в начальной стадии своего развития и что им трудно организовать и возглавить массовое вооруженное выступление. Осенью 1862 года «в Лондоне было за­ключено соглашение, по которому русские обязались поддержать всеми силами польское восстание, причем с обеих сторон была достигнута договоренность, что нача­ло восстания следует отодвинуть как можно дальше, чтобы   выиграть побольше времени для его под­готовки» '.

Был составлен акт о заключении соглашения. Падлевскнй получил в Лондо­не от русских революционных демократов перечень пол­ков русской армии, в которых существовали революцион­ные организации. Падлевский включил его в свой отчет, предназначенный для Центрального Национального ко­митета.

Таким образом, можно сделать вывод, что была до­стигнута договоренность не только по основным полити­ческим вопросам, но и обсуждались также организационные подробности боевого сотрудни­чества обеих организаций.

2.3 Восстание 1863 г. и его значение.

ВОССТАНИЕ.ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ЕГО РАЗВИТИЯ (январь-март 1863 г.).

Манифест и аграрные декреты повстанческого правительства.

В самый канун восстания, 22 января 1863 г., Централь­ный национальный комитет как Временное национальное правительство опубликовал важнейшие программные до­кументы: манифест и аграрные декреты.

В манифесте говорилось, что Польша «не хочет и не может» уступить без сопротивления тому постыдному на­силию, которое совершает над ней русский царизм,— не­законному рекрутскому набору; под страхом ответствен­ности перед потомством Польша должна оказать энергич­ное сопротивление. Центральный национальный комитет как единственное теперь законное польское правительст­во призывает народ Польши, Литвы и Руси к борьбе за освобождение. Комитет обещал держать руль управления сильной рукой и преодолеть все препятствия на пути к оспобождению; всякую неприязнь и даже недостаток усер­дия обещал сурово наказывать.

Далее в манифесте говорилось: «В первый же день открытого выступления, в первую же минуту начавшейся священной борьбы Центральный национальный комитет объявляет всех сынов Польши без различия вероиспове­дания, рода, происхождения и сословия, свободными и рав­ными гражданами страны. Земля, которой земледельче­ский люд владел на правах чинша или барщины, стано­вится с этой минуты его безусловной собственностью, вечным владением; прежние собственники земли будут вознаграждены из общих средств государства. Все коморники и поденщики, вступающие в ряды защитников стра­ны. а в случае их почетной смерти на поле славы их семьи получат из национальных достояний участок освобожден­ной от врага земли».

В заключение в манифесте содержалось обращение к русскому народу. Во имя свободы и братства народов Центральный комитет заявлял, что не возлагает вины на русский народ за преступления в отношении к Польше, так как и он сам страдает под гнетом царизма; комитет выражал надежду, что русский народ не окажет поддерж­ки тирану, и предупреждал, что в противном случае будет неизбежна война между двумя народами.

Как видим, Центральный национальный комитет про­возгласил непримиримую вооруженную борьбу против рус­ского царизма за национальное освобождение «Польши. Литвы и Руси». Вместе с тем он объявлял об установлении на всех этих землях нового общественного строя, харак­теризуемого гражданским равноправием и свободой т.е. буржуазного.

Аграрные декреты провозглашали общие принципы на­деления крестьян землей. В первом декрете говорилось: «Всякое земельное владение, которым до сих пор каждый хозяин владел на основе выполнения барщины или выпла­ты чинша, становится отныне вместе с принадлежащими ему огородами, жилыми и хозяйственными постройками, а также правами и привилегиями, полной и наследст­венной собственностью этого хозяина, без возложения на него каких-либо обязанностей, данин, барщины или чин­ша, с единственным условием выплаты причитающихся с него податей и выполнения надлежащей службы роди­не». Далее в декрете указывалось, что прежние владель­цы земли получат соответствующее вознаграждение из фондов государства. Все указы и распоряжения царских властей по крестьянскому вопросу отменялись. Настоящий декрет касался не только помещичьих имений, но также казенных, пожалованных, церковных и всяких иных.[32]

Второй декрет касался безземельных. В нем говори­лось: «Халупники, загродники, комарники, батраки и вообще все граждане, содержащие себя исключительно на  заработке, которые будут воевать в рядах Национального  войска за отечество, получат в собственность после окончания войны участок земли не менее трех моргов из нацио­нальных фондов».

Дело обнародования и осуществления аграрных дек­ретов возлагалось на военных и воеводских начальников.

Повстанческая организация начала восстание в самых невыгодных для себя условиях. Правда, она насчитывала в своих рядах свыше 20 тыс. человек, но она не имела ни оружия, ни денег. До последней минуты перед восстанием не был провезено из-за границы ни одного карабина, в стране же было собрано лишь около 600 охотничьих ружей. В кассе насчитывалось около 7,5 тыс. руб. Пов­станцы не были обучены военному делу. В отношении командиров положение было также тяжелым: чувствовал­ся большой недостаток военных и гражданских начальни­ков, а те, которые были, не всегда соответствовали своему назначению. Крестьянство не было подготовлено к восста­нию. Союзники польских повстанцев — русские револю­ционеры — планировали свое восстание против царизма лишь на позднюю весну. Наконец, польские повстанцы поднялись на борьбу в середине зимы, когда природные условия были для них наименее подходящими.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8