Доклад: Некоторые итоги археологических исследований римской цитадели Херсонеса

Среди монет, обнаруженных на полах погибших помещений первого строительного периода, по данным И.А. Антоновой, не было экземпляров, датирующихся временем позднее 237 г. А из надписи 250 г. о восстановлении на территории цитадели схолы принципалов, можно заключить, что к этому времени строительные работы здесь уже были в основном завершены45. Следовательно, разрушение и реконструкция построек на территории цитадели относятся к промежутку времени между указанными датами – 237 и 250 гг.

Сейчас можно с высокой долей уверенности можно предполагать, что внезапные и единовременные разрушения на территории римской цитадели, четко прослеженные археологически, были вызваны землетрясением, после которого и были проведены восстановительные работы46. На возможность этого, в частности, указывают трещины сейсмического характера, обнаруженные на оборонительных сооружениях и ядре башни XVII47. Ко времени после этих событий И.А. Антонова относит работы по обновлению и перестройке оборонительных сооружений в юго-восточной части города48, что косвенно подтверждается надписью 245 г., в которой говорится о постройке башни49.

В связи с этим, весьма показательны данные источников, сообщающих в том, что в 236/7 г. сильные землетрясения, с образованием на поверхности складок, имели место на территории Каппадокии и Понта50. Сейсмическая волна от этих землетрясений, как и после землетрясения 480 г.51, вполне могла докатиться до Таврики, в результате чего пострадали оборонительные сооружения Херсонеса и постройки на территории римской цитадели города. Именно этими событиями, скорее всего, следует объяснять работы по укреплению оборонительных сооружений Херсонеса и возведение новых построек на месте разрушенных, которые по археологическому материалу и эпиграфическим памятникам относятся к 40-м – 50-м гг. III в.52

Следовательно, на основании имеющихся данных первый строительный период на территории римской цитадели Херсонеса может быть датирован серединой II в.-237 г., а начало второго следует относить ко времени сразу же после землетрясения. К сожалению, пока не совсем ясной остается верхняя хронологическая граница этого строительного периода, но по имеющимся данным, она не выходит за пределы второй половины III в.53

Строительные комплексы на территории цитадели Херсонеса54. На территории цитадели раскопками разных лет был исследован ряд археологических объектов, связанных с дислокацией здесь римского гарнизона. Именно эти строительные остатки позволяют более полно представить не только жизнь и быт римских военнослужащих, но и особенности застройки так называемой цитадели Херсонеса в первые века н.э.

Казарменные помещения. В 1926-1928 гг. К.Э. Гриневичем был раскопан фундамент большого здания, расположенного вдоль 19 куртины, между так называемой базиликой Леонтия (часовней XII – XIII вв.) и башней XVI, в северо-западном углу цитадели. Здесь открыто шесть почти одинаковых по размерам прямоугольных помещений55, а раскопками И.А. Антоновой впоследствии было установлено, что помещений было не шесть, а восемь (Рис. 1,1).

В восточной части здания имелся узкий коридор, шириной 1,75 м, отделенный от южной части помещений. Самое западное из раскопанных помещений было вдвое уже остальных. Южная стена этого здания проходила под углом к 19 куртине и была общей для всех раскопанных помещений. Толщина стен здания – 0,65 м, а сохранившаяся высота 1,2 м. Стены сложены из бутового камня на глине и возведены на 1,45 м выше уровня скалы56. Все помещения имели выходы с северной стороны, в сторону не раскопанного участка57. На основании археологического материала, обнаруженного в ходе раскопок, здание исследователем датировано II – III в.58 При этом необходимо подчеркнуть, что в засыпи помещений была обнаружена черепица с клеймами VEMI и XI Клавдиева легиона, которой, видимо, была перекрыта крыша здания первоначально59.

В 1962 г. раскопки комплекса, открытого К.Э. Гриневичем, были продолжены В.В. Борисовой. К юго-востоку от продольной улицы, открытой в 1959 г.60, было раскопано еще шесть аналогичных помещений общей площадью 132 кв. м, которые с севера были ограничены поперечной улицей, а с юга, как считала исследовательница, вероятно, двором, куда выходили дверные проемы помещений, исследованных в 1928 г. Все раскопанные помещения имели разную площадь. Помещение "д", на углу поперечной и продольной улицы, было площадью 22 кв. м, а в этом же ряду помещение "ж" – только 10 кв. м. Площадь других колебалась в пределах от 10 до 14 кв. м.: "з"-14 кв. м, "к"-12 кв. м, "е"-15 кв. м, "н"-10 кв. м (Рис. 1,1)61.

По мнению В.В. Борисовой, комплекс, открытый на территории цитадели, представлял собой здание с двумя рядами прямоугольных помещений и двором, располагавшимся между ними62. Однако И.А. Антонова считает, что все входы были обращены на северо-восток, а казарменные помещения разделял не двор, а продольная улица, доходившая до центральной осевой магистрали цитадели. Все помещения между собой были связаны дверьми. Из помещения "ж", которое В.В. Борисова определяет как коридор размерами 4 × 1,75 м63, два дверных проема вели в помещение "з" и "и". Вход в помещения "д" и "ж" вел с продольной улицы, а помещения "е" и "з" выходили на улицу с противоположной стороны, сообщаясь между собой. В полу помещения "и" находился поглотительный колодец. Стены некоторых помещений были оштукатурены и побелены. Полы земляные, утрамбованные.

В помещении "з" была открыта печь для обжига терракот. Здесь же была найдена раздавленная форма для формовки статуэтки, которую В.В. Борисова считает Деметрой. Печь работала еще незадолго до постройки здания и хронологический разрыв между ними, по мнению исследовательницы, установить невозможно64.

В восточном конце этого здания в 1991 г. раскопано еще четыре однотипные по площади и устройству двухкамерные помещения (XII – XV), которые являлись продолжением ряда построек казарм, исследованных В.В. Борисовой65. Помещение XIII представляло собой тамбур размерами 1,8 × 3,5 м с дверным проемом, выходившим на улицу. Он располагался перед помещением XII, размерами 7 × 3,5 м. Стены были сложены из бутового, слегка подтесанного камня. Глинобитный пол покрыт известковой крошкой толщиной 0,1 м. В заполнении вместе с керамическим материалом обнаружены фрагменты черепицы с клеймами VEMI и XI Клавдиева легиона. К югу от этого комплекса исследовано два аналогичных по размерам и планировке помещения XIV и XV. Помещение XV c дверным проемом было тамбуром перед помещением XIV с глинобитным полом. В ходе раскопок описанных помещений, как и в других постройках первых веков на территории цитадели, было выявлено два строительных периода, причем полы второго были подняты на 0,15 – 0,20 м выше первого66.

При раскопках комплекса повсеместно встречался фрагментированный амфорный материал II – III в., а обломки IV в. представлены незначительным количеством экземпляров67. Среди других находок следует упомянуть фрагмент стенки мортария с клеймом [P]HILEM[O] [M]INNE[I], обнаруженный на подошве улицы, примыкавшей к зданию68, а также бронзовой фибулы в форме свастики, окончания которой были украшены стилизованными изображениями конских голов69. Эти предметы, вне всякого сомнения, связанные с римским военным бытом70, косвенно подтверждают вывод о том, что описанные комплексы помещений следует рассматривать в качестве казарм римского гарнизона, расквартированного на территории цитадели города71.

Все помещения носили признаки одинаковой и одновременной гибели. Два из них имеют особенно явственные черты этого. В коридоре, который вел со стороны поперечной улицы в помещение "ж", обрушилась смежная стена, но при восстановлении эту кладку не стали убирать, а рядом с ней возвели новую стену, уменьшив тем самым длину коридора. Стены помещений первого строительного периода, разрушенные на высоту 0,7-1 м от пола, вскоре были отстроены, а более ранние использовались как фундаменты новых. Многие дверные проемы были заложены, а уровень пола значительно поднят, внутренние стены оштукатурены. Вход от повышенного нового уровня улицы на 1-2 ступеньки спускался вниз. В засыпи второго строительного периода была обнаружена черепица с клеймами VEMI и LEIXCL72, которая свидетельствует о том, что после разрушений построек первого строительного периода они были восстановлены, видимо, римскими солдатами, использовавшими такую черепицу.

В ходе раскопок В.В. Борисовой было установлено, что до возведения здания казарм здесь также находились постройки, о чем свидетельствуют обрывки кладок I в. до н.э. – I в. н.э.73, а само здание перестраивалось дважды. Первый строительный период исследовательница относила ко II – III вв., а второй – к III – IV вв. В более позднее время оно сохранило примерно ту же планировку и площадь, а стены первого строительного периода были использованы в качестве фундаментов74.

На основании стратиграфических наблюдений И.А. Антоновой, сейчас, как уже говорилось, первый строительный период может быть отнесен ко времени со второй половины II до 40-х гг. III в., а второй – с середины III в. до его конца. После прекращения функционирования здания казарм на месте помещений "д" и "е" была построена известеобжигальная печь, в устье которой был обнаружен материал V – VII вв.75 Позднее они были перекрыты большим военно-административным зданием IX – X вв., возведенным на центральной осевой магистрали цитадели.

В ходе раскопок В.В. Борисовой в помещении "з", как уже говорилось, была обнаружена печь для обжига терракот. В.В. Борисова датировала ее суммарно – II в. и указала, что она функционировала до постройки здания казарм76. Учитывая, что пока нет оснований говорить о римской застройке территории цитадели ранее середины – второй половины II в., которой принадлежал комплекс помещений казарм, эта печь может быть отнесена ко времени не позднее первой половины II в. и, таким образом, дает terminus post quem для начала строительства. Следовательно, весь рассмотренный комплекс на основании стратиграфических наблюдений и археологического материала может быть датирован второй половиной II – III в.

По своей планировке и внутреннему оформлению два ряда помещений, раскопанных К.Э. Гриневичем, В.В. Борисовой и И.А. Антоновой, безусловно, могут быть интерпретированы в качестве нескольких contubernia, расположенных в два ряда, а само здание как centuria, предназначавшееся для жилья римских солдат. В справедливости такого заключения убеждают многочисленные здания казарм центурий, открытые повсеместно в процессе раскопок на территории провинций Римской империи77.

Однако, отмечая близость раскопанных на территории цитадели помещений казармам римских центурий, следует указать, что, если в стандартной центурии, остатки которых открыты на территории римских лагерей, насчитывалось в среднем десять или больше блоков-contubernia и один блок, где жил центурион78, то в Херсонесе в северном ряду открыто пока только пять блоков (contubernia) с коротким тамбуром и жилым помещением, а также шесть помещений приблизительно одинаковой площади ("д", "е", "ж", "з", "и", "к"), соединенных между собой дверными проемами. Помимо этого южный ряд казарменных помещений, располагавшихся вдоль 19 куртины и раскопанных К.Э. Гриневичем, в западной части имел, видимо, два жилых блока, дверные проемы которых выходили в общий тамбур. Исходя из этого, можно констатировать, что при строительстве казарменных помещений на территории цитадели прослеживается определенное своеобразие планировки.

Если бы рассматриваемые здания были открыты на территории классических римских военных лагерей, то комплексы западных помещений обоих рядов построек можно было бы определить как жилые помещения, которые занимали центурионы79. Но сейчас установлено, что в самом Херсонесе в подчинении военного трибуна находился лишь один центурион, который руководил римскими военнослужащими на территории города80. Следовательно, есть основания предполагать, что указанные помещения занимали иные категории должностных лиц, по своему положению стоявших между простыми солдатами и центурионами81. Конечно, сейчас с уверенностью трудно говорить о том, кем именно они были, но ряд косвенных данных все же позволяет рассмотреть этот вопрос и высказать вполне определенные предположения.

Эпиграфическими памятниками в составе римского гарнизона Херсонесе фиксируются принципалы, которые выполняли обязанности унтер-офицеров, занимая по своему служебному положению ранг между центурионами и простыми солдатами82. В римской армии принципалы освобождались от тяжелой повседневной солдатской работы. Как специалисты в зависимости от своего ранга, они служили в различных армейских учреждениях: от штабов разного уровня до исполнения поручений обычных центурионов83.

Среди римских военнослужащих, известных в разное время по херсонесским надписям, к разряду принципалов могут быть отнесены tubicen XI Клавдиева легиона84, [sign]ifer85, medicus86 и beneficiarii consulares87. А в 250 г. на территории цитадели за счет командира херсонесской вексилляцией Марка Ратина Сатурнина была восстановлена схола принципалов – здание, где проводили свой досуг младшие офицеры. Учитывая, что эта постройка существовала здесь и ранее, в составе военнослужащих, расквартированных в Херсонесе, принципалы занимали довольно заметную роль88.

По своему положению указанные унтер-офицеры в римской армии стояли выше простых солдат. Поэтому и жить они должны были отдельно от простых легионеров или военнослужащих вспомогательных войск. Судя по имеющимся сейчас данным, принципалы в римских военных лагерях занимали отдельные блоки, расположенные рядом с contubernia центурий89. Это позволяет в предположительном плане атрибутировать северо-западные блоки казарменных помещений, раскопанных на территории цитадели Херсонеса, как помещения, отведенные для размещения именно принципалов.

В восточной части казарменных зданий – центурий, contubernia не сохранились, поэтому трудно что-то определенное сказать о суммарном количестве римских военнослужащих, живших на территории цитадели. Но наличие на территории современной Балаклавы остатков довольно большого кастелла, где могли размещаться основные силы римских войск, и сравнительно небольшие размеры территории цитадели Херсонеса, видимо, позволяют заключить, что здесь постоянно находилось в общей сложности никак не больше сотни римских военнослужащих разного ранга, а также штаб вексилляции90.

Здание у XVI башни. На протяжении 1958-1959 гг. работами под руководством В.В. Борисовой был исследован участок цитадели от XVI башни до калитки в 18 куртине. Впервые работы здесь провел К.К. Косцюшко-Валюжинич, который, однако, снял лишь верхние, средневековые слои. Исследование более ранних объектов тогда не было проведено и только у калитки в 18 куртине археологически исследована небольшая площадь, уходящая под ее порог. Именно здесь В.В. Борисовой было раскопано здание, которое занимало площадь около 90 кв. м. и неоднократно перестраивалось, увеличиваясь за счет близлежащей продольной улицы. В результате археологических работ здесь выявлено три строительных периода (Рис. 1,2).

Здание первого, площадью 23,6 кв. м, было небольшим и состояло из двух помещений. Где находился вход в здание, не выяснено, но не исключено, что он был сделан в юго-восточной стене91. Стены шириной 0,6 м, сложенные из бутового камня на глиняном растворе, сохранились на высоту 0,5 – 0,6 м вследствие того, что при последующих перестройках они разбирались. Помещения сообщались между собой через дверь, о чем свидетельствует дверной проем частично сохранившийся в одной из стен. Стены здания изнутри были оштукатурены. Полы земляные, хорошо утрамбованные, лежали на песчаной подсыпке. Среди невыразительного керамического материала позднеэллинистического времени и первых веков обнаружена лишь одна монета 1-50 гг. н.э.92

Второй строительный период представлен зданием большей площади, которая увеличилась до 32,5 кв. м за счет сокращения ширины продольной улицы. В здании по-прежнему были два помещения. Стены шириной 0,6-0,7 м, сохранившиеся на высоту 0,25-0,3 м, также были сложены из бутового камня на земляном растворе. В юго-западном части зафиксирован угол цистерны высотой 0,4 м, дно которой вымощено черепицей. Стены оштукатурены ярко-красной цемянкой грубой консистенции. Археологический материал, обнаруженный в слоях этого строительного периода, представлен фрагментами светлоглиняных амфор II в., красноглиняных амфор с гладкими и желобчастыми стенками III – IV в., а также бронзовыми херсонесскими монетами 46-54 гг.93

Третий раз здание, возведенное из бутового камня на земляном растворе, было расширено также за счет продольной улицы, а также участка между зданием второго строительного периода и башней XVI. В его кладку были включены обломки архитектурных деталей и надгробий предшествующего времени. В кладке порога дверного проема коридора, например, обнаружена часть мраморного надгробия с изображением сцены загробной трапезы, датирующиеся II – началом III в.94 Площадь здания увеличилась до трех помещений и широкого коридора общей площадью 90 кв. м. Вход в коридор был устроен со стороны продольной улицы.

Самым большим было угловое помещение "А-3" площадью 30 кв. м. с выходом на продольную улицу. Стены сохранились на высоту 1,2 м и 0,8 м от уровня пола. Северо-западная стена была возведена на остатках кладки второго строительного периода. В восточном углу и на юго-восточной стене сохранились остатки штукатурки. Штукатурка трехслойная, со следами фресковой живописи, которая, к сожалению, не поддается восстановлению вследствие фрагментарности. Скорее всего, на ней были изображены орнаментальные мотивы. На верхнем слое рисунок выполнен красной и зеленой краской по белому фону. В помещении "А-3" зафиксировано три земляных пола, соответствовавших, скорее всего, трем проведенным здесь ремонтам. Помещение "Б-3" перекрыто первым утолщением башни XVI (утолщение "А"), что определяет хронологические рамки этой пристройки, которая, по мнению В.В. Борисовой, возникла не ранее IV – V вв.

В помещениях третьего строительного периода обнаружен разнообразный керамический материал II – IV вв., коллекция кровельной черепицы с латинскими клеймами95, а также бронзовые и серебряные монеты, среди которых были экземпляры времени правления Севера Александра (222-235 гг.), Юлии Домны, Гордиана III (238-244 гг.) и Аркадия (395-408 гг.).

Здание занимало часть городского квартала и выходило юго-восточным фасадом на продольную улицу, которая шла вдоль 18 куртины, а северо-восточной – на поперечную улицу, ведущую к калитке в 18 куртине. На этих улицах сохранились водоотводные каналы, расположенные на нескольких уровнях96. Исходя из его планировки и внутреннего оформления, оно, по мнению В.В. Борисовой, не было рядовой казармой, а являлось резиденцией какого-то должностного лица из состава римского гарнизона города и, судя по археологическому материалу, функционировало на протяжении II – начала IV в.97

С этим заключением нельзя не согласиться. Но, к сожалению, имеющийся материал не позволяет окончательно решить вопрос, кому конкретно оно принадлежало. Однако месторасположение описанного комплекса рядом с казарменными помещениями, наличие расписной штукатурки и дверной проем, выходивший из него на улицу, в сторону казарм, позволяет утверждать, что это были именно жилые помещения.

Необходимо обратить внимание и на то, что данное здание состояло из двух, а позднее – трех помещений. Это не позволяет атрибутировать его в качестве жилья более или менее высокого должностного лица римской военной администрации. Сравнительный материал позволяет предполагать, что здание у XVI башни мог занимать центурион, который руководил повседневной жизнью солдат херсонесского гарнизона98.

Вместе с этим в Херсонесе, наряду с центурионами, известны триерархи Мезийского Флавиева флота, которые по своему должностному положению были близки армейским центурионам99. Вряд ли они во время стоянки в херсонесской гавани жили на кораблях или занимали помещения, расположенные в казармах военнослужащих сухопутных войск, так как составляли определенную замкнутую группу, подчиненную непосредственно командующему всеми римскими вооруженными силами в Таврике100. Поэтому не исключено, что раскопанное у XVI башни здание могло быть резиденцией, где размещались флотские офицеры.

Здание на пересечении главных продольной и поперечной улиц. В ходе многолетних раскопок здесь было раскопано большое прямоугольное здание, в котором выделено два строительных периода. Продольная его ось вытянута вдоль продольной улицы по направлению северо-запад – юго-восток. Фронтальные фасады обращены: южный – к главной поперечной улице, северный – к площади, располагавшейся в северо-западной части цитадели. Здание с трех сторон было окружено портиками с колоннадами, хотя не исключено, что с северной стороны, где прошла стена здания IX в., портика не было. Длина здания 17,5 м, ширина вместе с портиками – 9,9-10,1 м. (Рис. 1,3).

Стволы колонн, вероятно, были деревянными. Но нельзя исключить и того, что колонны были изготовлены из местной породы известняка, базы которых были обнаружены в портике здания второго строительного периода, первоначально могли использоваться для колоннады описываемой постройки. Портики имели черепичную крышу. На это указывает не только значительное число найденной черепицы, но и обнаруженное устройство для отвода воды с крыши, состоявшее из трех водосточных труб. Аналогично в канал отводилась вода с кровли казарменного помещения на противоположной стороне улицы.

Здание разделено поперечными стенами на три помещения, неравные по площади – XI (a), XVI, XVIII. Поперечные стены продолжались в портиках, разделяя их на небольшие отсеки. Глинобитный пол в помещениях на 0,15 м выше пола в портиках. В центральном отсеке западного портика пол имел каменную вымостку из разномерных камней, а в остальных отсеках он был твердым, глинобитным. Сохранность стен здания дала возможность проследить входной проем только в помещении XVI. Его ширина 0,8 м. Проем размещен в восточной стене так, что северную сторону проема составляла стена помещения. Вход во все помещения, видимо, располагался со стороны портика.

Северное помещение XI (a) имело размеры 3,7 × 4 м. На уровне пола найдено большое число фрагментов известковой штукатурки хорошего качества с гладкой поверхностью, со следами полихромной росписи. В цветовой гамме преобладал глубокий красный цвет. Некоторые фрагменты имели зеленую и голубую окраску. Помещение XVI примыкало к XI с южной стороны. Его размеры по внутреннему периметру 3,7 × 3,7 м. Большая часть помещения разрушена двухрядной обкладкой средневекового колодца. К югу от помещения XVI расположено помещение XVIII, где хорошо сохранился слой штукатурного покрытия. Лишь местами небольшие лакуны нарушают покрытие. Известковая штукатурка белого цвета хорошо выровнена и заглажена. В северной части, у стены, на полу лежал слой известковой штукатурки белого и красного цвета, а также фрагменты карниза. Мощность этого слоя 0,15 – 0,5 м. Карниз непритязателен и прост по исполнению. Три углубленных желобка, сделанные в сырой штукатурке путем вдавливания тонкой круглой рейки или прута, а выпуклый, округлый валик под ними составляли профиль. Здесь же, в северо-западном углу, на полу лежало очень большое круглое ядро (диам. – 0,28 м) с высеченными на нем буквами.

В помещениях первого строительного периода обнаружен разнообразный археологический материал, который датируется в пределах II – первой половины – III вв., а также монеты. Это тетрассарий с изображением на лицевой стороне Девы в рост 161-181 гг. и монеты времени Септимия Севера – 193-211 гг. Наиболее поздние монеты из слоя первого строительного периода не выходят за пределы первой четверти III в.

Здание первого строительного периода внезапно погибло в первой половине Ш в., но в скором времени были восстановлено на том же месте. Стены здания второго строительного периода, с западной стороны перекрывали стены предшествующего и были пристроены вплотную к ним или возведены на очень небольшом расстоянии. В отличие от здания первого строительного периода, оно содержало два ряда помещения, по три в каждом. Особенность его плана заключалась в том, что длина центральной части второго ряда была 11 м, западного – 12,5 м. Это создавало уступ на северной фасадной стороне. Такое решение обуславливалось необходимостью отступить от большого бассейна терм, который находился в 2,5 м к северо-востоку от северной стены здания.

Страницы: 1, 2, 3