на тему рефераты
 
Главная | Карта сайта
на тему рефераты
РАЗДЕЛЫ

на тему рефераты
ПАРТНЕРЫ

на тему рефераты
АЛФАВИТ
... А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

на тему рефераты
ПОИСК
Введите фамилию автора:


Сочинение: Марджани


Сочинение: Марджани

  Шигабутдин ибн Багаутдин ибн Субхан ибн Абд-ал-Карим ал-Казани ал- родился по новому стилю 16 января 1818 г. в селе Ябынчи нынешнего Арского района Татарской АССР.

  Приведем некоторые сведения из родословной Ш. Марджани, так как в те времена судьбы людей в большинстве случаев если не решались, то во многом определялись их происхождением, принадлежностью к тем или иным социальным кругам.

  Корни его родословной берут свое начало от деревни Марджан, чем и об'ясняется его прозвище - тахаллус ал-Марджани. Дед Ш. Марджани - Субхан ибн Абд-ал-Карим, уроженец деревни Чаки ал-Кубра (ныне Арский район ТАССР), был довольно просвещенным человеком своей эпохи. Он длительное время являлся имамом (настоятелем мечети) и мударрисом (учителем медресе) села Хусна, находящегося недалеко от Арска. Выдержав соответствующие экзамены у оренбургского муфтия ал-Бурундуки, он по указу получил должность муллы и мударриса. Ш. Марджани отмечает, что это был первый официальный указ, оформленный на русском языке и датированный 1811 г.

  Отец Ш. Марджани - Багаутдин ибн Субхан родился в январе 1787 г. в деревне Чаки ал-Кубра. Он юношей уезжает в Бухару и устраивается в медресе "Турсуния", общается с просвещенными людьми, много читает классиков Востока-Хафиза, Саади, Навои, Физули и других. Несмотря на уговоры эмира Бухары Хайдара ибн Магсума, который, желая оставить его в Бухаре, сулил ему то должность преподавателя, то прельщал карьерой судьи, Багаутдин, проучившись в Бухаре 12 лет, в 1814 г. возвращается на родину и начинает преподавать в деревне Ябынчи. В 1821 г. получив официальный указ на право продолжить свою прежнюю деятельность, он переезжает в деревню Ташкичу, где и остается до своей смерти.

  Дед и отец Ш. Марджани обладали большими познаниями в области истории, любили рассказывать о различных событиях минувшего. Ш. Марджани с детства с большой охотой слушал эти рассказы и, вполне вероятно, что интерес к истории сложился у мальчика уже тогда, так как биографы отмечают его увлечение историей с ранних лет.

  Большая сосредоточенность, необычайная в ребенке сила воли выделяли его среди остальных детей в семье. Рано лишившись матери, будущий ученый воспитывался в довольно суровой обстановке. По всей вероятности, между властным отцом и сыном происходило немало стычек. Положение усугублялось тем, что мальчик рос под надзором мачехи. От нее Ш. Марджани немало доставалось. Во всяком случае, своих учеников он впоследствии не раз предупреждал: "Детей своих никогда не бейте! Особенно остерегайтесь бить по голове! Я в детстве натерпелся немало".

  Начальное образование Ш. Марджани получил в медресе своего отца, в деревне Ташкичу. Это медресе в свое время было довольно известным в Казанском крае. Не случайно Абдуссалям ибн Урай, учитель Батырши, стоявшего во главе освободительного движения татаро-башкирских крестьян в XVIII в., был мударрисом этого медресе. Историк А. П. Чулошников, сообщает этот факт, ссылаясь на "Мустафад ал-ахбар...", и указывает, что в этой школе происходило "уже усовершенствование и углубление" знаний Батырши. Как отмечает Марджани, в этой школе учениками Абдуссаляма были написаны и переписаны немало оригинальных книг, в том числе и по истории.

  Ш. Марджани не ограничивался изучением предметов, преподаваемых в медресе, он часто засиживался в домашней библиотеке, прилагая немалые усилия для понимания арабских и персидских книг.

  Склонность серьезно размышлять о прочитанном, стремление выяснить истинное положение вещей замечается у Ш. Марджани с юношеских лет. Так, биографы отмечают, что уже в 15 лет он задавал учителям такие вопросы, ответить на которые было далеко не просто. В поисках удовлетворительного ответа он читает произведения различных авторов и, обнаруживая расхождения в толковании одних и тех же положений, стремится доискаться истины. Исследователи отмечают у него критическое отношение к первоисточникам уже с ранних лет.

  С 17 лет Ш. Марджани принимает участие в преподавании в медресе своего отца и, будучи неудовлетворенным учебником по морфологии персидского языка, сам берется за его составление.

  В эти же годы он проявляет интерес к исследованию древностей, читает надписи на надмогильных камнях, находящихся невдалеке от родной деревни.

  Бухара. По сложившейся традиции медресе г. Бухары в первой половине XIX века в силу отсутствия у татар светских учебных заведений являлись своеобразными "лицеями" и "благородными пансионами" для детей более или менее зажиточных татар. И, естественно, родители Ш. Марджани, желая продолжить образование сына, в 1838 году отправили его с попутным торговым караваном на учебу в Бухару.

  Это путешествие, длившееся около семи месяцев, помогло ему познакомиться с жизнью различных народов, расширило в какой-то мере кругозор будущего уче-ного. Впоследствии, он говорил своим ученикам, что географию начал изучать по пути в Бухару.

  Чтобы четко понять условия, в которых формировалось мировоззрение историка, нелишне будет привести некоторые сведения из истории социально-политической и культурной жизни эпохи региона - Средней Азии.

  После распада империи Тимура в Средней Азии не существовало единого централизованного государства. Здесь были три ханства: Бухарское - в бассейне реки Зеравшан, Хивинское - в нижнем течении реки Амударьи, а в конце XVIII века в Ферганской долине образовалось третье ханство - Кокандское, под властью которого оказался Ташкент, бывший до того самостоятельным городом-государством.

  Все три среднеазиатских ханства были экономически отсталыми феодальными государствами. Во главе их стояли эмиры, которые пользовались неограниченными правами по отношению к управляемому ими населению.

  "Феодалы присваивали не только прибавочный, но и необходимый продукт труда дехкан, что в сочетании с эксплуатацией последних ростовщическим капиталом пагубно отражалось на сельском хозяйстве и ремесленном производстве ханства.

  ...Характерной особенностью местной обстановки были острейшие межфеодальные раздоры, постоянные войны между Хивой и Бухарой, Бухарой и Кокандом, между ханами и эмирами, с одной стороны, правителями крупных владений, стремившихся к разделению, - с другой".

  Но вместе с тем на территории Средней Азии искони существовали крупные книгохранилища, основанные еще до арабского завоевания. "В Бухаре, например, - отмечает известный знаток рукописей А. А. Семенов, - с начала XV в. существовала большая библиотека общественного пользования, основанная известным шейхом Мухаммедом Парса (умер в 1419 г.). Она заключала множество рукописей разнообразного содержания, среди них было немало драгоценных по своей древности и редкости". "Рукописи продавались,- продолжает А. А. Семенов,- во всех городах Средней Азии, но самые обширные книготорговли были в Бухаре и Карши, где на базарах существовали специальные ряды продавцов рукописей и печатных изданий. Здесь у книготорговцев можно было найти немало рукописей, высокохудожественно оформленных, украшенных чудесными миниатюрами, рукописи разнообразного сочинения и различных эпох".

  Значение этих рукописей было огромно, так как "помимо памятников письменности местного происхождения существовало огромное количество рукописей иноземного происхождения: из Аравии и Египта, из Турции и Ирана, из Афганистана и Индии, из Кашгара и Поволжья. Оживленные торговые, политические и религиозные связи со всеми этими странами весьма способствовали притоку в Среднюю Азию самой разнообразной литературы. При этом нередко случалось, что именно в Средней Азии оказывались списки совершенно уникальные, нигде больше не встречающиеся или собственноручно переписанные разными знаменитостями не только в области литературы и истории, но и в области восточной каллиграфии".

  С приездом в Бухару в декабре 1838 г. Ш. Марджани начинает получать уроки у одного из самых уважаемых мударрисов города - мирзы Салиха ал-Ходжанди, впоследствии о котором он вспоминал с большой благодарностью.

  На наш взгляд, было бы ошибочно идеализировать общую атмосферу Бухары той поры, в которой было немало косного и затхлого, где даже во второй половине XIX века эмиры вершили суд и расправу по собственному произволу и всегда в пользу ханской казны. Венгерский путешественник А. Вамбери свидетельствует: "Шпионы эмира проникают даже в святилища семейств и горе тому, кто провинился в несоблюдении религиозных форм или против власти эмира".

  Точно так же невозможно не видеть, что в среде ученых кругов было немало людей, по-настоящему преданных своему делу, собирателей редких книг, влюбленных в историческую науку. В Бухаре Ш. Марджани близко познакомился с крупным ученым - Хусаином ибн Му-хаммед ал-Кирмани ал-Каргали, который имел библиотеку, богатую историческими сочинениями.

  Были также такие ученые как, например, Абд ал-Мумин Узбак ал-Афшанчи, который разделял взгляды предшественника Ш. Марджани - Габдулнасыра Курсави и находился в оппозиции к порядкам, царившим в учебных заведениях Бухары.

  Но чем глубже Ш. Марджани погружался в традиционные схоластические "науки", преподаваемые в бухарских медресе, тем острее в нем росло недовольство учебной программой, в которой вообще не отводилось места светским наукам. Хотя Ш. Марджани и ставил перед своими мударрисами вопрос о необходимости некоторой реформы преподавания, успеха он не добился. Поэтому в последующем все свое внимание он уделял самообразованию.

  В Бухаре Ш. Марджани обосновался при медресе "Кукельташ" и "Мирараб", но занятия посещал редко, в основном самостоятельно занимался в библиотеках.

  В библиотеках Бухары он знакомился с трудами таких авторов, как Джалал ад-дин ал-Дувани (1426- 1501), Абу Хамид Мухаммед ал-Газали (1059-1111), Мухи ад-дин ибн Араби (1165-1240), которые почитались в то время как непререкаемые авторитеты в области мусульманской философии и права, логики и теоретического богословия. Интерес к этим средневековым авторитетам богословия был у Ш. Марджани не случайным, так как "богословие представляло собой "наивысшее обобщение" социальной практики человека средневековья, оно давало общезначимую знаковую систему, в терминах которой члены феодального общества осознавали себя и свой мир и находили его обоснование и об'яснение". К тому же он в эти годы был искренне убежден, что многие беды, отсталость его нации об'ясняются тем, что мировоззрение народа путаное, а экономический, социальный и политический упадок - следствие несоблюдения требований шариата. Поэтому в начале своей деятельности он много внимания уделял рассмотрению теологических и общемировоззренческих проблем. Причем в конкретной исторической обстановке жизни татарского народа в середине XIX в. рассмотрение этих проблем в том аспекте, в каком оно было осуществлено Ш. Марджани, имело определенную об'ективную значимость. Позже, уже в Казани, подвергая аргументированной критике позиции своих противников, Ш. Марджани высказал ряд ценных идей. Впоследствии, когда эти идеи нашли отражение в его книгах, он так же, как и Ибн Халдун и европейские мыслители, для обоснования независимости светских наук проводил разграничение между религией и той частью содержания священных книг, которая не имела отношения к религиозно-нравственным вопросам. Например, в его труде "Назурат ал-хак..." имеется отдельный раздел "Религия не опровергает философию", где доказывается, что такие науки, как философия, логика, заслуживают того, чтобы им уделяли большое внимание, и они прежде всего имеют право на существование.

  Первые два-три года жизни на чужбине не были особо плодотворными. Будущий историк был далеко не в восторге ни от системы образования в Бухаре, ни от общей атмосферы в ханстве, он отдавал предпочтение Самарканду как центру науки и культуры. Это подчеркивают лица, с которыми Ш. Марджани вместе жил и учился. Ш. Марджани говорил, что если бы он не встретил в Бухаре такого человека, как Низам ад-Дин ал-Ил-хами, влюбленного в математику, то его бухарский период жизни можно было бы считать бесполезным.

  Косность, рутина, консерватизм, подчас элементарное невежество и фанатизм духовных лиц были слишком очевидны. С одной стороны, он восхищался прошлым величием культуры народов Средней Азии времен Сама-нидов, высоко ценил духовное богатство библиотек, с другой стороны, близкое соприкосновение с жизнью феодального общества, с его кричащими противоречиями, с угнетением и бесправным положением большинства населения не могло не разочаровать такого тонкого наблюдателя, каким был Ш. Марджани.

  Как бы усиленно ни занимался Ш. Марджани в библиотеках, он не мог уединиться настолько, чтобы не заметить окружающей его гнетущей и мертвящей все живое обстановки и не задуматься над смыслам происходящего. Уже после возвращения в Казань в своем письме Фаизханову, давая оценку учебной системе Бухары, он отмечает бесполезность штудирования в течение полугода различных комментариев и комментариев к комментариям. Он писал: "Спрашивается, как можно охватить все это? Допустим охватили, а как запомнить? Допустим, и запомнили. Но в конечном счете какая польза от всего этого?". Следует отметить, что характеристика, данная Ш. Марджани системе обучения в Бухаре, полностью совпадает с определением другого ученого - Чокана Валиханова, который охарактеризовал Бухару, как "притон, вертеп ханжей-улемов, ишанов-серебряников, спорящих в продолжение нескольких лет только о внешних атрибутах веры".

  Необходимо отметить, что в первой половине XIX века в России, где получил первоначальное образование Ш. Марджани, процесс разложения феодального общества шел быстрым темпом, в жизнь всех народов Казанского края все сильнее проникали товарно-денежные, капиталистические отношения. Крепли буржуазные экономические связи, на заводах и фабриках значительно расширялось применение машин, страна вступала в эпоху промышленного переворота, рос рынок, развивалось сельское хозяйство.

  А в Средней Азии, где продолжал свое образование будущий ученый, феодальные отношения оставались нетронутыми. К тому же кровопролитные войны, уносившие десятки тысяч человеческих жизней, феодальная раздробленность, оторванность от мирового рынка - эти и многие аналогичные факторы препятствовали экономическому развитию региона.

  Ш. Марджани как продукт определенной социальной эпохи не мог не заметить многих проявлений патриархальщины в феодальной жизни Бухары той поры. И это, естественно, нашло отражение в его трудах, написанных уже в Средней Азии.

  Так, в своем первом произведении "Ал'ам абна ад-дахр би ахвал ахл ма вара ан-нахр" "Извещение сынов эпохи о положении жителей Мавераннахра" будущий историк наряду с описанием положения жителей осуждает фанатизм мусульман Средней Азии, в особенности Бухары, показывает низкий уровень преподавания, когда вместо занятий историей, философией, математикой и естественными науками ученики годами изучают богословские предметы, штудируют никчемные комментарии и субкомментарии. Опасаясь тех гонений, которые испытал на себе его предшественник Курсави, Ш. Марджани просил распространить это произведение лишь после своего от'езда из Бухары. И в других произведениях он критиковал нераспорядительность чиновников и произвол эмира, по чьей вине, по его мнению, некоторые библиотеки пришли в негодность.

  В этой связи следует отметить, что Ф. Энгельс, как известно, подчеркивал: "...восточное господство несовместимо с капиталистическим обществом; нажитая прибавочная стоимость ничем не гарантирована от хищных рук сатрапов и пашей; отсутствует первое основное условие буржуазной предпринимательской деятельности - безопасность личности купца и его собственности".

  Самарканд. Плодотворным во всех отношениях был самаркандский период жизни Ш. Марджани, где он учился в считавшемся лучшим в то время медресе "Ширдар". Как и в Бухаре, он занимался в библиотеках, чередуя свои занятия переписыванием книг и преподаванием, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Как свидетельствует отрывок из письма Багаутдина к своему сыну, Ш. Марджани от родителей получал небольшую помощь.

  В библиотеках Самарканда будущий историк знакомился с трудами Ал-Фараби (ок. 870-950), Ибн Сины (ок. 980-1037), Ал-Бируни (973-1048), Ибн Рошда (1126-1198) и делал из них выписки, а также увлекался изучением наследия таких выдающихся поэтов Востока, как Абу ал-Касим Фирдоуси (984-1020), Омар Хайям (ок. 1040-1123), Муслихиддин Саади (1184-1291), Алишер Навои (1441-1501), от произведений которых веяло духом рационализма и гуманизма.

  В своих исторических трудах Ш. Марджани очень высоко отзывался об этих ученых и поэтах Средней Азии. Например, в его "Мукаддима..." имеются интересные сведения об Ибн Сине, Ал-Фараби, Ал-Бируни, Насред-дине ат-Туси и др., а в "Вафийат ал-аслаф...", где материал расположен по системе некролога, автор дал довольно подробные биографии и творческие портреты этих ученых и поэтов.

  Из "Вафийат ал-аслаф..." явствует, что научно-философская мысль среднеазиатских народов опиралась не только на древнегреческую мудрость, ставшую доступной благодаря интенсивным переводам, но и на доисламскую теолого-философскую традицию, восходящую к дуалистической космологии Авесты.

  Известно, что произведения вышеперечисленных авторов оказали существенное влияние на формирование мировоззрения предшественника Ш. Марджани - Курсави. К этому же наследию приобщился и Ш. Марджани, читая древние книги и общаясь с наиболее одаренными и трезво мыслящими учеными своего времени.

  Рассматривая формирование идейных истоков мировоззрения Ш. Марджани в среднеазиатский период его жизни, необходимо учитывать, что мусульмане ознакомились с греческими науками не прямым, как Европа в эпоху Возрождения, а косвенным путем, через сирийские переводы. Начиная с четвертого века труды греческих философов и их неоплатонических комментаторов, астрономов, врачей и натуралистов переводились на сирийский язык. В результате сложных и противоречивых воздействий возникла особая восточная ветвь эллинистической мысли в философии.

  Один из величайших мыслителей Средней Азии ал-Фараби, по происхождению тюрк из Фараба (в нынешнем Казахстане), специально приехал в Дамаск (где и умер в 950 г.), чтобы ближе познакомиться с сирийскими переводчиками и комментаторами трудов Аристотеля.

  Всякое новое достижение быстро доходило до всех уголков мусульманского мира. Оживленные торговые, политические и религиозные связи с Сирией и другими странами способствовали притоку переводческой литературы в Среднюю Азию, а оттуда - позднее - на берега Волги. "Некоторые караваны из Бухары везли не только алмазы и жемчуга, восточные шелка, сладости и благовония; в тюках, навьюченных на верблюдов, преодолевали расстояния рукописи и книги, то есть духовная пища".

  Об этом красноречиво свидетельствует также наличие многочисленных, переписанных татарскими переписчиками, списков известного трактата по логике "Исаго-ги" ("Введение в категорию Аристотеля") Порфирия, ученика александрийской школы неоплатонизма Плотина из Ликополя в Египте (III в.), которые автор настоящих строк неоднократно находил и описал во время археографических экспедиций на территории Татарии. Эти рукописные сочинения встречаются как под названием "Китаб ал-исагуджи", так и под названием "Китаб ал-катагуриас, однако они оба берут свои истоки от более позднего источника, а именно - от "Китаб аби наср ал-фараби фи-л-мантик". Популярность этого трактата и факт его переписки татарскими переписчиками отмечали также исследователи поступивших в центральные рукописные хранилища страны татарских рукописей.

  Чтение этой литературы оказывало существенное влияние на формирование Ш. Марджани, во многом определило его подход к мировоззренческим проблемам. Например, в своем труде "Мукаддима...", материал для которого был собран им в Средней Азии, Ш. Марджани обстоятельно разбирал взгляды Аристотеля, Платона, Пифагора, Эвклида, Фалеса, Сократа и других античных философов и дал им свою оценку. Он также подробно описывал, как в аббасидскую эпоху греческая наука стала достоянием арабов и явилась базой становления их философии, медицины и астрономии.

  Ш. Марджани показывал вклад других народов в арабскую культуру. Он приводил имена переводчиков с греческого, персидского, индийского и набатейского языков на арабский, посредством которых арабы приобщались к достижениям культуры завоеванных народов.

  Разумеется, в настоящее время советский читатель может ознакомиться с этими сведениями через сочинения И. Ю. Крачковского, В. В. Бартольда, X. А. Р. Гибба и других. Они как бы стали уже прописными истинами. Но не следует забывать, что ученый писал об этом более чем 100 лет тому назад, значительно предвосхитив этих востоковедов. Причем будущий ученый уже в эти годы являлся не беспристрастным регистратором событий и фактов, а как строгий критик выражал свои симпатии и антипатии той или иной философской системе и их представителям. Например, подробно изложив, как заимствованные от греков и других народов науки были расширены и углублены учеными из Средней Азии, в частности "вто-рымучителем" Абу-Наср ал-Фараби и Абу Али Ибн Сина, Ш. Марджани устами такого беспристрастного автора, как Мухаммед ибн Абд ал-Карим аш-Шахра-стани (1086-1153), говорит: "Поскольку самый признанный народом ученый Абу Али Хусейн ибн Абдулла ибн Сина и его путь принят народом и взгляд его близок к истине, я решил изложить сливки его мыслей из его книг его собственными, словами, а путями и взглядами остальных (ученых - М.Ю.) решил пренебречь".

  "Среди мусульманских ученых, тот, кто полностью освоил труды Аристотеля,- это, несомненно, Ибн Сина,- продолжает Ш. Марджани,- это он показал в своих сочинениях "аш-Шифа" ("Книга исцеления"), "ан-Наджат" ("Книга спасения"), "ал-Ишарат" ("Книга указаний"). Причем во многих вопросах он пошел против Аристотеля, написал на него комментарии. Мусульманские ученые совершенствовали науки, оставшиеся им от греков".

  Содержание "Мукаддима..." Ш. Марджани, где древнегреческой культуре и иранской культуре периода Сасанидов отводится примерно одинаковая роль, показывает, что научно-философская мысль средневекового Востока не только освоила, но и критически переработала духовное наследие прошлого, дополнила его собственной интерпретацией, оригинальными идеями и создала на этой базе новую, исторически самобытную и внутренне цельную теоретическую систему.

  Таким образом, все передовое по тому времени наследие, которым овладел Ш. Марджани, помогло ему правильно оценить своего предшественника Курсави.

  В Бухаре близкое к эмиру ортодоксальное духовенство города старалось предать забвению имя его предшественника, чтение трудов которого считалось преступлением. С трудом раздобыв в Бухаре сочинения Курсави и внимательно ознакомившись с ними, Ш. Марджани понял, что истина на стороне Курсави. Отношение Ш. Марджани к последнему хорошо видно из его примечаний, сделанных в 1846 г. в конце переписанной им же самим книги Курсави, где он называет своего предшественника "поклонником истины".

  В "Мустафад ал-ахбар..." и "Вафийат ал-аслаф..." историк дал творческий портрет своего смелого соотечественника, отмечая, что Курсави отказался слепо следовать традициям и наставлениям предков. Марджани также подчеркивал его заслуги и завидное гражданское мужество.

  Например, опираясь на свидетельства своих соотечественников, современников Курсави, получивших образование в Бухаре, а также на основании сведений таких своих наставников, как Абу Сайд ибн Абдулхай ас-Самарканди и другие, Ш. Марджани с присущей ему образностью и прямотой отмечал, что "мелла Абу-Наср (Курсави - М. Ю.) покинул Бухару, посадив всех так называемых ученых в "лужу".

Страницы: 1, 2


на тему рефераты
НОВОСТИ на тему рефераты
на тему рефераты
ВХОД на тему рефераты
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

на тему рефераты    
на тему рефераты
ТЕГИ на тему рефераты

Рефераты бесплатно, реферат бесплатно, курсовые работы, реферат, доклады, рефераты, рефераты скачать, рефераты на тему, сочинения, курсовые, дипломы, научные работы и многое другое.


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.